Я протянул ему три тёмно-синих пачки «Космоса». Купил в киоске на остановке.

— Да я ж такие не курю, — покачал он головой.

— Без фильтра не советую — усмехнулся я.

— Ладно… Давай…

Выйдя на остановку, я стал ловить тачку. Но везти на «Северную» меня никто не хотел, а пилить на автобусе на другой конец города было не с руки. Наконец, после долгих попыток уехать, водитель синего рафика согласился докинуть аж за пятёрку.

Я сел в салон и мысленно похвалил водилу за любовь к уюту и кастомизации. На окнах болтались пыльные зановесочки из дурацкой бордовой ткани и для конспирации подходили как нельзя лучше. По крайней мере, случайно спалиться теперь было труднее.

Мы заехали в проулок к самому дому Алика. Я вышел, приблизился к калитке и постучал. Пришлось понервничать и стучать ещё и ещё, прежде чем хозяин дома вышел во двор и пустил меня внутрь.

— О, здорово, — удивился он.

— Здорово, коли не шутишь. Саню-то выписали уже.

— Да, я знаю. Только что с ним трепался.

— Как это? — не понял я. — Он приходил что ли? Или ты к нему?

— Не, у нас связь проложена. Провод протянут. Армейские телефоны знаешь? Только я ему не звоню, чтоб его батя звонок не услышал. Саня сам звонит.

— Ну, зашибись, вы ребята продвинутые. Додумались же. Ну, и чего он сказал?

— Да вроде ему лучше уже. Врач разрешил переезжать домой, но велел лежать в постели.

— Ещё что сказал?

— Ещё… Сказал, что батя его вчера срисовал тебя в больнице и теперь Саню заставляет назначить тебе встречу и заманить в ловушку.

— Ого… Срисовал-таки? Вот, бляха… А где он хочет со мной встретиться?

— Не знаю, Алик не сказал пока. Может, и сам ещё толком не знает…

— Наверное, — покивал я. — Наверное. Давай ему позвоним.

— Ты чё, не!

— Давай, крути ручку.

— Не, спалимся! Не могу.

— А ты потихонечку. Звяк и готово.

Он долго и мужественно отказывался, но я настоял, и Алик позвонил.

— Алло, — тут же ответил Саня.

— Не спишь?

— Нет… Саня, ты?

— Точно, — ответил я, щёлкая тангентой на трубке. — Ты как там, живой?

— Терпимо, — усмехнулся он. — Почти нормально уже. Ладно, короче, меня отец запер, но мне нужно сваливать. Он сейчас уехал, но скоро вернётся, так что сейчас рискованно. Я хочу ночью уйти, спрятаться у Алика, а потом уезжать. Он хочет, чтобы я позвонил тебе на работу и предложил встретиться.

— Ну, и отлично, давай встречаться. Ненужно тебе никуда сваливать.

— Как, ты чего! Он же тебя накроет. Это специально, чтобы тебя заманить и…

Он замолчал.

— Ну, и хорошо. Пусть заманит, только мы-то к этому приготовимся и ответим.

— Когда ты будешь один, а их целая куча, — с сомнением в голосе заметил он, — уже толком не ответишь, это я знаю.

— Послушай, Саня. Это важно и серьёзно. Ты можешь начать новую жизнь уже на этой неделе, а не через два года. Мы подставим Голода и батю твоего. Чтобы они хорошенько загремели, как тебе идея?

— Да как мы их подставим-то⁈

— Нужно будет постараться. Ты сможешь раздобыть что-нибудь запрещённое?

— В смысле? — удивился он.

— Ну, оружие, какие-то краденые вещи, я не знаю. В таком ключе… Желательно с отпечатками отца.

— Может, что-то и смогу, да только он же ничего такого дома не держит… Искать надо…

— Подумай, пошарь, поищи. Если найдёшь что, отдашь Алику, а мы тут тоже подумаем, как это лучше использовать. Обыграть, так сказать. Сечёшь?

— Погоди-ка, — насторожился он и замолчал.

Щёлкнула тангента.

— Всё, приехал, — взволнованно сказал Саня. — Я в окно вижу. Ладно, я тебя понял, постараюсь что-нибудь найти подходящее. Ладно, пока…

Подождав с часок, не позвонит ли он опять, я попросил Алика отвезти меня в город. Хурму оставил ему, если вдруг они увидятся, и мы поехали. По пути я давал кое-какие инструкци. План, в общем и целом, вырисовывался в моей голове, но его нужно было основательно додумать.

Мы приехали к главпочтамту, и я пошёл в переговорный пункт. Разменял в окошке у оператора рубль на пятнашки, зашёл в кабинку таксофона и набрал телефон Кофмана. Его дома не оказалось. Жена сказала, что он на даче и вернётся только вечером, когда у нас уже во всю будет ночь.

Сапфира во «Встрече» тоже не было, и никто не знал когда он появится. Две неудачи подряд меня раздражили. Но я старался успокоиться. Я отпустил Алика и проторчал часа два в кафе. Пообедал, три раза попил кофе, накачавшись кофеином, но Сапфир всё не появлялся. Махнув рукой и поняв, что сегодня уже ничего не добьюсь, я решил вернуться на турбазу.

Был я взвинчен и изрядно нервничал. Приходилось ждать, когда, каждая минута была на счету. Нужно было всё организовать так, чтобы действовать наверняка и уменьшить риски для жизни, а у меня в цепи не хватало самых важных звеньев, и уверенности в том, что завтра они появятся тоже не было.

Поймав машину, я добрался до драмтеатра, откуда ходил автобус в Журавли. Я прождал его около часа, основательно продрог, изматерился и только потом смог вернуться к своим швеям.

У барышень во всю шла подготовка к бане. При моём появлении все оживились и в эфир снова полетели шуточки о том, кто кого будет парить. Но несмотря на эти вольности и далеко идущие планы, оказалось, что администратор следит за нравственностью, разводя мужские и женские потоки.

Вернее, поскольку отдыхающих мужиков было совсем мало, отделял он женский поток от мужского ручейка. Нас оказалось четверо и попарились мы от души. Жар был отменный. Венечки припечатывались как надо, хотя хлопал каждый себя сам. Но зато на столе появилась трёхлитровая банка пива.

В общем, я изо всех сил прочищал мозги, стараясь отвлечься, чтобы завтра можно было закончить планирование операции, и не думать о ней каждую минуту. Нужно было немного расслабиться. Попарившись, мы разошлись. Мужики пошли квасить, а я вернулся к себе. В бане наступило время женщин.

Мы встретились за ужином. Они заявились румяные, с гладкими распаренными лицами, вьющимися волосами и блеском в глазах. Весёлые, посвежевшие, будто заново родившиеся.

— Ушёл Александр Петрович от ответственности, — шутили они.

— Ничего, от нас не уйдёт. Мы его настигнем.

После ужина те, кто постарше пошли отдыхать, а девчата помоложе снова навострились к Кирилловне на самогон и сало.

— Нет, Петрович, сегодня ты с нами. Нахрена приезжал вообще, если от коллектива отрываешься? Профком, твою мать! Пей, давай.

От них шла такая тёплая живая волна, что я дал себя уговорить. Практически и не сопротивлялся. Решил накатить для расслабона немного самогончика, побалагурить с красотками и идти спать.

В общем-то, так и получилось. Народу в комнату набилось изрядно. Холодный, хранившийся за окном самогон, обжёг и взбудоражил. Вмиг голова пошла кругом, а в груди забродило и вспенилось приятное возбуждение и ожидание. Казалось, что сейчас произойдёт что-то очень приятное и важное.

Ничего важного, разумеется, не происходило. Но с каждым небольшим глоточком мир становился всё более прекрасным, а девушки красивыми и привлекательными. Настя вилась поблизости и улыбалась. Глаза её горели озорством и в них мелькали отблески смелых мечтаний и фантазий.

Свет притушили, включив настенную бра, добавившую тепла и душевности. Пробовали петь, но побоялись, что соседи начнут возмущаться. Поэтому просто болтали, впадая постепенно в расслабленное оцепенение. Почувствовав, что начинаю засыпать, я сказал, что скоро вернусь и пошёл к себе. Разделся, умылся и уже собирался нырять в мир снов, как в дверь постучали.

Кого там ещё принесло. Я шагнул к двери и распахнул.

— Ой… — улыбнулась Настя, стоящая на пороге.

Взгляд её заметался по моему телу, и она едва заметно покраснела. Глаза затуманились и, перешагнув порог, она закрыла дверь.

— Я вот что хотела… — произнесла она охрипшим, ставшим низким голосом, и руки её потянулись к воротнику блузки. — Сказать… Сказать хотела…