— Я вижу, ты парень молодой и видный, над… Смазливый, можно сказать. Запудрил девке мозги, но меня ты не проведёшь, над… Я ради Ирины с тобой, конечно, встретился, но знай, я тебя насквозь вижу. Так что, ради неё же сделаю всё по-своему. Мне ты своими сказками голову не заморочишь, ясно? Поэтому давай, рассказывай, чего ешь. Только областную прокуратуру я о нашей беседе в любом случае проинформирую. Не дёргайся, не дёргайся, шуметь, над, не нужно. Вон глянь в окно. Видишь? Ну, и всё, над.

К гастроному подъезжал уазик. Серая «буханка».

Пал Палыч Серпуховской, доверенный, проверенный, перепроверенный и просто надёжный. Так отрекомендовала его Ирина, съевшая с ним практически пуд соли.

— Пал Палыч, вы почти что Знаменский, — пожал я плечами. — Такой же мудрый, похоже. Будь по-вашему. Без прокуратуры нам никуда не деться. Никуда. Я ж понимаю. Только вы тоже поймите. Свою выгоду, не мою.

— Ну-у-у… — махнул он на меня рукой. — Завёл шарманку. На доверии развести желаешь?

— Ай, да ну вас, — усмехнулся я.

Нет, честное слово, я уже начал становиться фаталистом. Такие у меня качели в последнее время возникали, что никакого адреналина не напасёшься. Всё, забастовка, похоже, у производителя, так что в этот раз я обошёлся без учащённого сердцебиения, мандража и прочих радостей.

— Причём здесь развести? Поедем на адрес к конкретному часу и схватим… Нет, вы сами схватите убийцу, пытающегося убить вторую жертву. С поличным. Прижмёте его, гаркнете погромче, он и в первом убийстве сознается. Вам звезда на грудь и ещё две на плечи, почёт и уважуха.

— А тебе? — прищурился он.

— Мне? Мне ничего.

— То есть, ты такой вот Тимур и его команда что ли?

— Ну…

— Чего «ну»?

— А мне моральное удовлетворение.

— И снятие обвинений, да?

— Это само собой. Но обвинения в любом случае с меня снимут.

— И от чего же удовлетворение?

— Хочу старлея Зубатого по носу щёлкнуть.

Пал Палыч крякнул.

— А зная, какой он мудак, — продолжил я, — сдаётся мне, что не один я хочу его щёлкнуть. Возможно, некоторые боевые следаки и опера хотели бы его ещё и носом ткнуть. В то, что он после себя оставляет.

— Точно, паря, — прищурился Серпуховской. — Такой же ранний да наглый, как и ты. Только начал работу, а уже обгадился.

— Но я-то не из прокуратуры. Я со швейной фабрики. И к старшим товарищам всегда прислушиваюсь. Так что берите и пакуйте. Или продолжайте обтираться, когда этот выскочка в вашу сторону…

— Хватит! — оборвал он меня. — Хватит! Много берёшь на себя, сынок.

Свежие раны от недавнего конфликта ещё не зажили и сердце кровоточило. Ирина сказала мне об этом «по большому секрету». И вот теперь я самым бесчестным образом разыгрывал карту, воспользовавшись инсайдерской информацией.

Пал Палыч, естественно, это прекрасно понимал, мои подводки были шиты белыми нитками. Он видел, что я беззастенчиво играю на его желании утереть нос этому наглецу Зубатому. Видел, но желание было настолько сильным, что все мои не слишком тонкие манипуляции достигали цели.

Он снова крякнул и сделал большой глоток кофейного напитка.

— И во сколько нужно ехать? — спросил он.

— В одиннадцать часов.

У второй жертвы убийцы с уязвлённым самолюбием были ходики, и он запомнил, что с последним ударом кинулся на неё и накинул на шею чулок, ставший капроновой удавкой.

— В конце концов, Пал Палыч, а что вы теряете? Сообщите коллегам, что отрабатываете оперативную информацию. Приедем на место, если там ничего такого, что я вам сказал, уедете, отдадите меня Зубатому и дело к стороне, так сказать.

Я машинально потрогал пояс брюк, куда спрятал ключик от почтового ящика. Второй раз могло и не повезти. Обыщут, заберут ключи от дома, и от наручников будет не избавиться. На самом деле, я был совсем не уверен в том, что мой план с Пал Палычем сработает.

Я не знал, в какой момент Зубатый пришёл на место первого преступления, застал ли он душителя и, в конце концов, не грохнул ли он этого маньяка, решив повесить убийство на меня. Явно у него был помощник. И явно прошло довольно много времени, прежде чем произошла инсценировка.

Странности во всём этом имелись. Например, он что, безоговорочно поверил, что преступление точно будет? Или просто хотел проверить? Допустим, но знать, что я тоже там окажусь он не мог. Возможно, решил посмотреть, что будет и пошёл по указанному адресу. Сначала решил осмотреться. Возможно. И тут иду я. А где был он сам? Хрен его знает. Я его не видел, а он меня засёк. Машин рядом не было… На будущее нужно учесть и быть более осмотрительным.

Хорошо. Увидел меня и отправил следом за мной громилу. Громила для него, наверное, не проблема, учитывая имевшиеся связи с преступным миром. Окей. Вот громила меня вырубил. Что дальше? А дальше то, что времени у них было очень мало, чтобы всё успеть.

Нужно было надеть на меня наручники и бросить в багажник. Я бы в любом случае пригодился, он ведь меня давно прижать пытался. Дальше нужно было проверить произошло убийство или нет. Убийство естественно произошло. И с этого момента возникала вилка. Арестовать реального душителя и заработать награду или повесить всё на меня? Если на меня, то нужно было подготовить улики, вызвать ментов и явиться с бригадой.

Как известно, Зубатый решил перевести стрелки на меня, чтобы иметь возможность держать под рукой и выдавливать информацию о деньгах. Стало быть, настоящий душитель должен был оставаться живым, чтобы в случае моего согласия на сотрудничество, можно было обвинение перестроить, переведя карающую длань правосудия на него.

Да даже если и не так, чтобы грохнуть убийцу, в любом случае, нужно было время и место. Нужно было не просто его уконтрапупить, но успеть замести следы, да ещё и куда-то деть тело. В багажнике вместе со мной его явно не было. Ну, и для естественности поведения душителю точно не следовало знать, что его видели в деле. На случай, если пришлось бы переводить фокус с меня на него.

Ф-у-у-х…. Всё было весьма запутано. Но, исходя из этих соображений получалось, что душитель должен был просто спокойно уйти. И в этом случае сегодня он пойдёт на дело, как однажды уже и случилось, поскольку, как я предполагал, в его жизни пока не произошло никаких перемен. Но… может, это и не так… И в этом случае мне пришлось бы сваливать от Пал Палыча, бежать, прятаться и что-то решать.

Пал Палыч смотрел на меня в упор, пытаясь понять, что делается в моей черепушке. Но это ему было не под силу…

— Ладно, — наконец, сказал он и хлопнул ладонью по столу. — Ладно. Но если ты думаешь, что я не пойму, что этот мудак с чулками находится с тобой в сговоре, ты глубоко заблуждаешься.

— Интересно, что же надо пообещать человеку, чтобы он возвёл на себя напраслину, зная, что получит вышку?

— Разберёмся, — поморщился Пал Палыч. — Разберёмся. Так и быть, живи пока, сынок. Посмотрим, что там за убийца такой. А ты откуда, кстати, узнал?

— Агентурные данные.

— Точное время тебе сообщили? — хмыкнул он. — Ну-ну. Хорошие агенты.

— У этого козла пунктик, — пожал я плечами, — крыша едет. В одиннадцать часов вечера его всегда бесы одолевают, и он не может сопротивляться.

— Психованный, значит, — кивнул Пал Палыч.

— А вообще, вам какая разница, объясните мне, — усмехнулся я. — Если спросят, скажете, случайно в нужное время пришли. Ментовская чуйка привела.

Он поджал губы и ничего на это не ответил.

Три опера, не слишком прыткий Пал Палыч и я, пристёгнутый металлическим браслетом к сиденью в «буханке» — вот и вся группа захвата. По причине своей пристёгнутости увидеть место злодеяния мне не довелось. Я видел, как опера подошли к последнему на улице дому, перемахнули через забор и открыли калитку своему шефу, впустив его в запретные земли.

Примерно минут через пятнадцать после того, как они вступили на территорию, огороженную дощатым забором, прибежал один из оперов. Момент оказался тревожным. Впрочем, судя по тому, что опер шёл один, что-то там всё-таки произошло. Только вот, что именно было под вопросом.