— Тише, прошу. Это мент какой-то к папе твоему пришёл или гэбэшник. Видала, какая рожа. Вот отец и ляпнул, что я его будущий зять, чтобы лишних вопросов избежать.

Она вырвалась и встала напротив меня.

— Ляпнул? — прищурившись спросила Элла.

На ней была яркая болоньевая куртка, вокруг шеи намотан шарф, на голове тщательно продуманный беспорядок. Джинсы, сапожки… Конфетка просто. Но с перцем, правда. Её чёрные глаза метали молнии, щёки пылали и была она до ужаса хорошенькой.

— Ляпнул, значит. Что-то вы слишком часто стали ляпать с родителем моим. Одному на меня плевать с высокой колокольни.

— Я так не говорил, — засмеялся я.

— Второй замуж отдаёт за этого бурбона! Даже не спросив дочь родную!

— Поверь, он не взаправду.

— Ляпнул он! — продолжала бурлить капризная дочь высокопоставленного отца. — Я вот тоже сейчас как ляпну-ляпну!

Снова открылась дверь, я отвлёкся и в ту же секунду пропустил увесистую плюху. Щёку обожгло, а выглянувший из папиного кабинета русоволосый мент противно рассмеялся.

— Вы только гляньте, какие страсти! Совет вам да любовь, как говорится. Живите счастливо, а, главное, по закону. И папе своему этот наказ передайте.

Он казался чрезвычайно довольным собой. Подмигнул нам и пошёл на выход. Я глянул на Эллу. Она выглядела перепуганной, стояла, сжавшись в комок и смотрела теперь уже с ужасом.

— Прости, пожалуйста… — прошептала она. — Я не хотела так сильно. Больно?

— До свадьбы заживёт, — мрачно ответил Кофман. — Заходите.

Мы зашли.

— Что за концерт, Элла?

— Ты же обещал поехать с нами… — уже совсем другим голосом ответила она. — Арсен приехал, а тебя…

— Ну так и езжайте, раз вам не терпится! — взорвался он. — Я машину дал, что ещё надо? Я работаю! Ты видишь? Езжайте без меня, я ведь предупреждал, что у меня дела будут.

— Но ты сказал, после одиннадцати освободишься.

— А ещё десяти нет!

— Мы тогда подождём…

— Ну, ждите! Делайте, что хотите! Дай мне договорить с Александром!

Элла кивнула и пошла к двери.

— Александр, вот тебе совет. Не женись!

Его дочь фыркнула и вышла.

— Так! На чём остановились?

— На том, что есть нюансы, но их лучше обсудить в торговом зале.

— Ай, — махнул он рукой, поднялся, подошёл к радиорепродуктору и повернул ручку.

Из динамика полился голос Магомаева:

А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала

И крылья эту свадьбу вдаль несли

Широкой этой свадьбе было места мало

И неба было мало, и земли!

Кофман недовольно крякнул и вернулся за стол.

— В общем так… жених…

Прошу заметить, не я это предложил!

Сказать это вслух я не решился, просто улыбнулся про себя.

— То, о чём ты спрашивал, —продолжил он, — сделать можно. Но оплата только наличными. Ясно? Все бумаги, накладные будут чистыми, но деньги сразу при получении товара. Способны твои шерстянщики на такое?

— Я узнаю. А когда возможна первая отгрузка?

— Через день после моего распоряжения. Но смотри, чтобы никаких неожиданностей. Вопрос этот слишком серьёзный. Тем более, что чайки и вороны так и вьются, сам только что видел.

— Видел, — кивнул я. — А кто это такой? Неприятный гражданин.

— Не просто неприятный, отвратительный и опасный. Держись от него подальше, ясно?

— Желания знакомиться с ним покороче у меня точно нет. МВД или контора?

— Смотрите, слова какие он знает, — покачал головой Кофман. — ОБХСС. Клещ настоящий. Не дай ему впиться себе в горло. Понял?

— Конечно, понял.

— Я на тебя в деле посмотрел, парень ты разумный. И порядочный. Только поэтому я готов к сотрудничеству. Только поэтому. Ты неплохо показал себя в Верхотомске. Молодец. Милицию использовал. Десятикратный молодец. Но смотри, не вздумай верить ментам и водить с ними дружбу. Никогда и нигде. Ясно?

Я молча кивнул.

— А от этого давешнего вампира держись как можно дальше.

На том и порешили. Аккурат под финальное «И неба было мало, и земли».

Я вышел из гастронома, собираясь ехать в гостиницу «Ленинградская». Я позвонил от Кофмана в отель и попросил соединить с Зиной. На счастье, она была ещё в номере и вместо того, чтобы встретиться где-то поближе к министерству настояла на том, что останется и будет ждать в гостинице.

Теперь мне нужно было проникнуть на министерское совещание и найти там замдиректора ивановского камвольного комбината. И уговорить её отдать свою «нефть» в обмен на продовольствие.

Размышляя, я шёл мимо запаркованных автомобилей и собирался ловить мотор, чтобы ехать в центр.

— Саша!

Я остановился. Ко мне бежала Элла.

— Слушай, Саш. Поехали с нами на дачу? Тебя мама приглашает.

Она показала в сторону чёрной «Волги», рядом с которой действительно стояла её мать и махала мне рукой. Я улыбнулся и тоже помахал в ответ.

— И папа будет не против…Прости, пожалуйста, меня за эту выходку, я не собиралась, честное слово.

— Да ладно, — пожал я плечами. — Наверное, ты была очень сильно зла на меня.

— Это был просто порыв, правда, извини. Я так больше не буду делать.

— Хорошо, я, конечно же, тебя извиняю и впредь предлагаю такие душевные порывы душить на корню.

— Да, — радостно закивала она и протянула мизинчик. — Мирись-мирись, и больше не дерись.

Детский сад, ёлки-палки…

— А что, отец действительно согласился? — спросила она.

— На что?

— Ну… на свадьбу…

Кто про что.

— А ты уже хочешь? Ты ж меня возненавидела вроде.

— Не успела ещё. Так что там про женитьбу?

— Пока не сошлись в деталях…

— В каких ещё? — чуть повысила она голос.

— Яков Михайлович настаивает на обрезании, а я ещё не готов… Так что придётся малость повременить.

— Что⁈ — она аж рот открыла от негодования.

— Ах вот вы где, голубки, — послышался слащавый голос сегодняшнего обэхээсника. — Давай-ка, юноша, прыгай ко мне в машину. Я тебя покатаю. Думал, я поверю, что вы жених с невестой?

— А так? — с невинным видом улыбнулась Элла и, встав на цыпочки, притянула меня к себе и крепко поцеловала в губы.

Не знаю, откуда взялась традиция кричать на свадьбах «горько», но поцелуй Эллы был сладким. Как взбитые сливки. У Насти — как парное молоко, а у Эллы — как взбитые сливки. Она обхватила меня за шею и прижалась всем телом. Я обнял её за талию и держал крепко, чтобы она и не пыталась вырваться. В общем, мы стояли и нагло, совершенно не соответствуя целомудренному образу советской морали, «сосались» у всех на виду.

— Ну, хватит уже! — раздражённо сказал кто-то рядом и мы, наконец, разлепились.

Это был Яков Михайлович.

— Люди кругом! — недовольно добавил он,

— Любовь — это же так прекрасно, — елейно улыбнулся плюгавый обэхээсник. — Незачем прятать чувства. Да, это и невозможно, когда они так и рвутся наружу. Ну, поехали, Саша.

— Куда это? — ощерился Кофман.

— Поболтаем, познакомимся, — развёл руками мент. — Знакомства лишними не бывают, вам ли не знать, Яков Михайлович.

— Не получится, мы на дачу едем, так что, в другой раз, Илья Михеевич.

— Извините, — с улыбкой пожал я плечами, — не имею возможности. Семейные дела, понимаете ли.

— Понимаю, — закивал тот, — понимаю, конечно. И даже, раз такое дело, не смею мешать вашей идиллии. Даже не стану напоминать, что время сейчас рабочее. Но встретиться нам всё равно придётся, молодой человек. Так что зря увиливать я не советую.

Он кивнул и, развернувшись, направился к чёрной «Волге» с длиннющей антенной, установленной на заднем крыле.

— Идите в машину, — велел Кофман и сам пошагал к своей «Волжанке»

— Здравствуйте Ада Григорьевна, — поздоровался я с мамой Эллы.

— Здравствуй, Сашенька, — слишком уж приветливо отозвалась она.

Мы забрались в машину. На пассажирском месте расположился Яков Михайлович.