— Дверь в мою спальню не открывается! — следом раздался голос моей приемной матери, а затем я услышал новые крики.

Развернувшись, я помчался в их сторону, но стены из огня были слишком высоки.

— Брайан! — позвал я его. — Брайан, разбей окно и убирайся к чертовой матери!

— Дэмиен! — на этот раз его крик был намного слабее. — Дэмиен, помоги мне!

Я закрыл рот рукавом куртки и затаил дыхание. Я попытался открыть дверь в ванную, чтобы посмотреть, смогу ли добраться до него таким образом, но ручка была слишком горячей.

Не желая сдаваться, я изо всех сил ударил по двери ногой.

Ничего не поддавалось.

Жар начал обжигать мне спину, а криков я больше не слышал.

Из гостиной доносился лишь слабый плач.

Мишель?

Пробежав по коридору, я подхватил новорожденную малышку, которую моя приемная мать взяла к себе несколько недель назад, и вынес ее в коридор. Сквозь дым я сбежал по запасной лестнице в переулок.

Издалека выли сирены пожарных машин, но, взглянув на пламя, охватившее верхние этажи здания, я понял, что они уже опоздали.

Слишком ошеломленный, чтобы двигаться, я наблюдал за происходящим, как будто в замедленной съемке. Кто-то схватил меня сзади и оттолкнул с дороги.

Я прижал Мишель к груди, и тут изнутри здания раздался взрыв.

Крики вырвались из моего горла прежде, чем я успел их полностью осознать.

Погибли.

Все в этом здании, черт возьми, погибли.

Пока полицейские прочесывали всю округу, что-то подсказывало мне, что не стоит подходить к ним и говорить, что я выбрался.

Нам с Мишель лучше было уйти.

Мой мозг все еще воспроизводил крики Брайана, и мое сердце разрывалось с каждым шагом.

Он единственная настоящая семья, которая у меня была…

Как в тумане, я нес Мишель несколько кварталов, обдумывая наши дальнейшие действия.

У меня не было ни денег, ни настоящих семейных связей, ничего.

Я никак не мог самостоятельно позаботиться о Мишель, но ни за что на свете не хотел от нее отворачиваться.

Добравшись до пожарной станции, я положил ее в безопасный Safe Haven бокс^[11].

— Я найду способ вернуться и позаботиться о тебе, Мишель, — я поцеловал ее в лоб. — Я обещаю.

После выпуска из юридической школы

Единственным плюсом того, что я стал первым в своем гарвардском классе, была обещанная должность с частичной занятостью, которую я мог занять в любое время. Скорее, это была «привилегия» быть лакеем на побегушках в солидной фирме.

В «Боулз и Бушмен» задолго до моего прихода работали лучшие юристы со всей страны. Когда я не приносил кофе или не делал заметки для начальства, я использовал их ресурсы для изучения причин пожара, разрушившего мою жизнь.

Каждая такая ночная сессия, заканчивавшаяся словами: «домовладелец — герой, которого спустя годы чествуют за спасение домашних животных», «домовладелец получает постоянную поддержку общества» и «домовладелец получает многомиллионную выплату», заставляла меня задаваться вопросом, почему никто не смотрит в его сторону.

— Ты Дэмиен? — хрипловатый голос, принадлежавший коллеге-юристу, заставил меня поднять глаза от своих записей.

— Да, — я взял конверт и протянул ему. — Вот что я нашел у твоего клиента.

— Ничего не пропустил?

— Конечно, нет, — сказал я. — С тебя пятьсот долларов.

— Отлично.

Он протянул мне чек, и я тут же отнес его в банк; я положил его на счет, который давно открыл для Мишель.

Я хотел, чтобы к восемнадцатилетию она была обеспечена на всю жизнь и никогда ни в чем не нуждалась, но пока удалось накопить только шесть тысяч долларов.

Этого недостаточно.

Прошло еще несколько месяцев, прежде чем я придумал лучший способ зарабатывать деньги: обманывать адвокатов.

Они готовы на все, чтобы избежать зала суда, если они не проплаченные, а мне нужно было обмануть богатых, чтобы добиться успеха.

Моей сегодняшней отметке суждено было стать самым большим делом на данный момент: Эндрю Гамильтон.

Спустя несколько лет после легендарного дела против правительства и после недолгого пребывания в фирме в Северной Каролине он вернулся сюда, чтобы открыть собственную.

Ходили слухи, что он вложил в мебель для фирмы два миллиона долларов. И это только на его этаж.

Я наблюдал, как он вышел из кофейни и двинулся к своему роскошному автомобилю, сделанному на заказ.

Как уже делал несколько раз, я ждал, пока он заведет мотор и переключит передачу в режим движения. Как только он выехал на улицу, я прыгнул перед его машиной, чтобы показалось, что он меня сбил.

Упав на асфальт, я схватился за плечо и застонал от боли.

Он выключил двигатель и вышел из машины.

Я смотрел, как его кожаные ботинки движутся в моем направлении, а потом он опустил глаза.

— Вы в порядке, сэр? — спросил он.

— Вы сбили меня, — я снова застонал. — Мне нужна скорая помощь, и я думаю, что у меня сломано плечо.

Он отпил кофе.

— Поторопитесь и вызовите помощь, а иначе…

— Иначе? — он продолжал потягивать кофе, и я понял, что он один из самых упрямых адвокатов и ему, возможно, понадобятся дополнительные уговоры.

— Это так больно, — взвыл я. — Боже, не могу поверить, что вы меня сбили.

Он поднял ногу и пнул меня в плечо. Сильно.

— Какого хрена? — я вскочил. — Зачем вы это сделали?

— Вау, — он улыбнулся. — Это чудо.

— Теперь это дополнительное обвинение в нападении…

— Вы очень хороший актер, — сказал он. — Я впечатлен и очень доволен.

— Я не играю, — я схватил себя за плечо. — Я готов уладить этот несчастный случай без третьих лиц, если захотите.

— О, правда?

— Да, — я посмотрел на его часы, сделанные на заказ, прикидывая, сколько они стоят. — Отдайте мне все деньги из вашего бумажника, и мы поквитаемся.

— А может, я дам вам что-нибудь получше?

— Например, ваши часы?

— Нет, — он улыбнулся и достал из кармана оригинальный бумажник, но не отдал его мне, а высоко поднял.

— Десять моих помощников выиграли в этом году вдвое больше дел, чем обычно, — сказал он.

— Рад за них.

— Но все они нашли улики, которые не совсем соответствуют их характеру, — сказал он. — Это вызывает у меня большие подозрения.

— Спасибо за этот бессмысленный рассказ о ваших чувствах, мистер Гамильтон. Мне нужен только бумажник.

— Я видел вас в здании суда в течение нескольких месяцев, вы передавали дела адвокатам, которые, похоже, не так умны, как вы, — продолжил он. — Похоже, вы чертовски отчаянно пытаетесь заработать, и это говорит мне о том, что вы зря тратите свой талант в «Боулз и Бушмен».

— Ладно, слушайте. Я не хочу… — я сделал паузу. — Откуда вы знаете, где я работаю?

— Вот вопрос получше, — сказал он. — Сколько денег вам нужно зарабатывать в месяц?

— Шестнадцать тысяч, — половина для меня, половина для Мишель.

Он изогнул бровь.

— Вы рискуете своей юридической лицензией и свободой из-за подставных несчастных случаев ради шестнадцати тысяч в месяц?

Ладно, хорошо.

— В идеале я хотел бы заработать миллион долларов как можно быстрее, — сказал я, думая о фонде Мишель на колледж и о ежемесячных чеках анонимной помощи, которые я отправлял ее семье. — Это не только для меня.

— На это у тебя уйдет шесть с половиной лет работы в твоей нынешней фирме с бонусами, может быть, меньше, если ты станешь партнером, но ты же знаешь, что этого не произойдет, — ответил он. — Как насчет того, чтобы вместо этого поработать со мной?

Я ждал подвоха.

— Я только что открыл свою фирму, но мы быстро развиваемся, и у меня хорошее предчувствие насчет вас, так что… — он постучал себя по подбородку. — Я бы начал с девятисот тысяч в год плюс бонусы, учитывая, что вы уже стали невероятным активом в моей команде.

У меня отпала челюсть.

— Сейчас мы работаем в арендованном помещении, пока они ремонтируют здание под мои стандарты, так что приходите ко мне на этой неделе, если вам интересно.