Шилов своей короткой лекцией превратил меня из блистательного героя в героя со множеством слабостей.

Все же народ принялся хвалить мою скромную персону, стоило нам покинуть арену и войти в общую душевую. Даже новички из других групп подходили и жали мне руку. Правда меня частенько кололи их мимолетные взгляды, пропитанные завистью более черной, чем черный кот, провалившийся в глубокую угольную шахту, куда уже сотни лет не заглядывал свет.

А уже перед самым отбоем Румянцев подошёл ко мне и доверительным шепотом сказал:

— Громов, вы полны сюрпризов. Не удивлюсь, если узнаю, что вы из рода Императора.

— Доброслав, не выдавай меня, прошу, — иронично взмолился я, отвлекшись от книги, которую читал, вольготно развалившись на своей койке.

— Не буду. А если серьезно, то вы идете верным путем, если хотите создать себе репутацию жестокого и слегка сумасшедшего человека. Вы ведь могли и по-другому показать ваши атрибуты, без этого показного разрывания «взрывом энергии» своего предплечья.

— Шикарное было зрелище.

— Вынужден согласиться, — усмехнулся парень, взял со стола кассетный плеер и улегся на свою койку.

Вскоре прозвучал отбой и выключили свет. Комната погрузилась во тьму. Поэтому мне пришлось отложить книгу. Но я тотчас нашел себе другое занятие. Начал под одеялом играться с «яйцом». Нет, не со своим, а с тем, что мне дал Громов. Надо же понять, что это такое.

Однако через полчаса я так и не разгадал секрет «яйца», но пришел к выводу, что оно либо живое, либо имеет внутри довольно мощный заряд энергии, не улетучившийся за столько лет.

Вернув «яйцо» под подушку, я с чистой совестью заснул.

Ночь прошла не совсем спокойно. Толстой и Румянцев будто решили выяснить, кто из них громче храпит. Они дали такого жара, что аж стекла тряслись. Я пару раз просыпался, мысленно кляня их, но потом привык и проспал до самого утра.

— Громов, просыпайся! Тебя хочет видеть ректор! — объявил суровый мужской голос, чей обладатель громко постучал в дверь.

— У него бессонница? Почему в такую рань? Даже подъема еще не было.

— Громов, не забывай, что ты кадет, а не сын Императора! Не дерзи, а выполняй команду.

Все мое существо страстно возжелало поставить на место зарвавшегося смертного, но логика прошептала, что лучше смириться. Я так и сделал. Молча встал с заскрипевшей койки и оделся.

— Удачи, Громов, — промычал Румянцев, сонно хлопая глазами.

Измучившийся вчера Толстой не проснулся. А вот Стрижов тоже пожелал мне удачи, да еще с такой искренностью, словно его действительно заботила моя судьба. Хм, так она его и вправду заботит. Кажется, он считает, что тень моей крутости падает и на него, неплохо защищая от чьих-то нападок.

Я благодарно кивнул парням и вышел в коридор. Там меня встретил мужчина в кителе.

— Пойдем, — нетерпеливо выдохнул он и двинулся по этажу.

Мне не оставалось ничего другого, как пойти за ним, позевывая и почесываясь.

Мужчина вышел из общежития и через двор повел меня к главному корпусу.

По пути мы миновали небольшую площадь с тремя крошечными храмами. Один был посвящен главному местному божеству — громовержцу Перуну. Второй храм отдали Велесу, отвечающему за магию. А третий принадлежал богу войны Святовиту. И вот как раз с крыши последнего за мной зорко следил Рарог.

Я приветливо кивнул ему, а этот пес бескультурный никак со мной не поздоровался. Он словно боялся, что стоит ему хотя бы кивнуть, на миг потеряв мою тушку из поля зрения, как тут же появится Маммона и превратит меня в кровавую кашу. Признаться, я сам слегка опасался этого, посему всегда был настороже.

— Ректору не ври, а говори только правду, — вдруг разлепил губы мой проводник, нырнув в главный корпус.

— Вы же помните, что я дворянин, а называя меня лжецом, нарываетесь на дуэль?

Мужчина бросил на меня злой взгляд и открыл рот. Однако потом захлопнул его и молча пошел по богато обставленным коридорам, резко контрастирующим с нищетой нашего общежития.

Я будто из Тартара попал во дворец Аполлона. Тот тоже любил произведения искусства, а здесь их оказалось хоть одним местом кушай: и статуи, и картины, и мебель. Даже дверь кабинета ректора была украшена затейливой резьбой.

Проводник постучался и получил разрешение войти, но сам входить не стал, а многозначительно посмотрел на меня.

Я пожал плечами и вошел в кабинет, напоминающий лавку антиквара.

— Александр Громов? — вопросительно изогнул бровь благообразного вида седовласый крепкий старик в золотом кителе.

Он восседал за массивным рабочим столом, глядя на меня ясными голубыми глазами, придающими ему вид всепонимающего мудреца.

— Он самый. Доброе утро, господин ректор, — проговорил я и, следуя радушному жесту смертного, уселся на резной стул напротив его стола.

— Граф Игнат Порфирьевич Багряный, — представился аристократ и лукаво усмехнулся. — Вот решил собственными глазами посмотреть на такое чудо света, как вы. Расскажите о себе, Александр. О вашем даре, семье и почему раньше вы были… кхем… не так хороши в дуэлях. Мне уже кое-что поведали о вас, что, если честно, сбивает меня с толку. Сейчас передо мной сидит дерзкий молодой воин, уверенный в своих силах настолько, что может и мне бросить вызов. А вот прежде… прежде вы были другим.

Я вздохнул и вывалил на ректора ту самую байку, выдуманную Громовым. Шилов слопал её с удовольствием. Но Багряный вроде бы не до конца поверил, но все же кивнул и одобрительно заметил:

— Да, ваш дедушка поступил очень мудро, приказав вам скрывать свой дар. Очень ловкий ход. А то, знаете ли, Александр, многие юные маги теряют голову, когда на них сваливается такое магическое богатство. В истории уже бывали подобные случаи. Велес несколько раз одаривал дворян из не очень известных семейств весьма мощными атрибутами. Так вот, как минимум один такой счастливчик сошел с ума, второй превратился в форменного маньяка, а третий вообще переметнулся к богам Хаоса.

— Да? А я вот и чувствую, что мне с ума сойти хочется да пустить кому-нибудь кровь, а потом и к хаоситам присоединиться.

— Ха-ха, — весело засмеялся ректор, демонстрируя крепкие белые зубы, которым бы и молодые смертные позавидовали. — А вы молодец, Александр. Не тушуетесь. Не хотите чаю или кофе? Секретарша сейчас принесет. Она уже должна была прийти на свое рабочее место.

— Нет, спасибо. Меня ждет чудесный завтрак в общежитии для «мяса», — иронично сказал я.

— Я понимаю, на что вы намекаете, — тяжело вздохнул Багряный, поджав губы. — Но не могу ничего изменить. Таковы традиции. Не мне их менять. Да и, признаться, денег на академию выделяют не так уж и много. Можно сказать, мы живем за счет средств, что дают нам отцы наших высокородных кадетов. Потому так все и получается. Знаете, Александр, я бы очень хотел перевести вас в общежитие получше, но не могу этого сделать, не навлекая на себя гнев покровителей академии. Да, вы безмерно талантливый юноша, но не очень знатный. А в нашем несправедливом мире происхождение имеет большое значение.

— Ясно. А если я за свой счет захочу улучшить условия в общежитии «мяса», мне это будет позволено?

— Поговорите с бароном Орловым. Он заведует вашим общежитием, а я на его территорию не лезу, — проникновенно сказал ректор и доверительно добавил, подавшись ко мне: — Барон до мозга костей воин, а я из другого теста, так что мы с ним не очень ладим.

— Поговорю, — заявил я и встал со стула.

— Да, да, вы можете быть свободны, Александр. Я рад нашему знакомству. Вы точно будете одним из самых выдающихся выпускников нашей академии.

Ректор пожал мне руку.

Я вышел из его кабинета и оказался в приемной, где за столом сидела эффектная секретарша. Она явно пришла сюда минуту-другую назад, потому удивленно глянула на меня и ойкнула от неожиданности.

— Не пугайтесь. Я вас не съем и не оставлю без матери ваших детей. Это же их рисунки, — указал я пальцем на мазню в золоченых рамочках, висящих на стене.