Кажется, он даже на ощупь понимал, какой у купюры номинал. Хорошо, что я не стал обманывать его с помощью иллюзии. Он бы мог и раскрыть меня.

А так я уже через несколько минут вернул свои четыреста рублей. Как? Да просто подгадал момент, когда интендант был занят тем, что стаскивал с полки матрас. Ну и телепортировался к нему за спину, накинул на себя иллюзию стены и ловко вытащил деньги из его кармана, куда они перекочевали из старого кителя.

— А вы, оказывается, маг, — удивлённо прошептал Румянцев, когда я возник рядом с ним.

— Есть немного.

— И руки у вас ловкие, — подметил Толстой, весело глянув на интенданта.

Тот вскоре передал нам комплект вполне хороших вещей.

— До свидания, — бросил я прохиндею и украдкой наложил на его физиономию иллюзию размазанных жирных соплей и прилипшей к щеке использованной туалетной бумаги.

— До свидания, молодые люди, — радостно улыбнулся прохиндей и удивлённо глянул на моих спутников, едва сдерживающих смех.

— За мной! — сказал я им и торопливо вышел.

Они послушно пошли следом и уже в коридоре начали посмеиваться. Но их смех был ничто по сравнению с тем, как заржали вошедшие после нас новички. Аж побелка с потолка посыпалась.

— Так ему и надо, — улыбнулся Стрижов, двинувшись в сторону лестницы.

— Угу, — усмехнулся Румянцев. — Ненавижу вымогателей.

— Я тоже, именно поэтому и вернул свои рублики, — честно сказал я.

А так-то деньги не имели для меня никакой ценности. Тлен — да и только. Даже на все деньги всех миров нельзя купить и бокала вина со стола того же Одина. Богам деньги смертных ни к чему.

— Может, не надо было давать взятку? — нахмурился Румянцев, дёрнув щекой, будто у него зуб прострелило. — Пусть вы, конечно, и забрали потом свои деньги. Но все же вы пошли на поводу у этого вымогателя.

— А что надо было делать? — тяжело вздохнул я, словно разговаривал с неразумным ребёнком. — Брать эту труху? Или жаловаться кому-то? Тут все в доле. Система уже отработана годами.

— И ничего нельзя изменить? — совсем расстроился здоровяк, чьи представления об академии стремительно рушились.

— Можно. Но для этого необходимо, чтобы у кого-то сверху возникло такое желание. К примеру, у ректора.

— Хм, — задумчиво хмыкнул Доброслав.

Стрижов же опасливо спросил, таща на плече свёрнутый матрас:

— Громов, а интендант не будет мстить, если поймёт, что произошло?

— Да к Хель его, в смысле к Марене этого козла, — отмахнулся я, поднимаясь по лестнице. — Если бояться мести какого-то вшивого интенданта, то можно сразу гроб себе готовить. Такой трус миру не нужен.

— Это верно, — пропыхтел Толстой, покоряя ступеньку за ступенькой. — Интересно, а когда нас будут кормить? Брюхо уже крутит.

— У меня чипсы в чемодане остались. Будете? — предложил ему Стрижов.

— Буду, — оживился тот и благодарно улыбнулся дворянину.

Алексей не обманул Толстого. Он и вправду вручил ему пачку чипсов, когда мы вернулись в комнату. Парень принялся наворачивать их, едва не урча от удовольствия. И его даже не смутило то, что многоумный Румянцев прочёл целую лекцию о вреде чипсов. Даже меня проняло. И я сразу же предложил травить ими всех врагов Империи.

Впрочем, Толстому всё же пришлось прервать свой перекус, поскольку динамики в коридоре с хрипом и присвистом сообщили, что всех новичков ждут в актовом зале общежития.

Ну мы и двинулись на первый этаж, где располагался актовый зал.

По пути наша четвёрка перебрасывалась шуточками, пока меня не окликнул мрачный парень, прислонившийся широкой спиной к стене первого этажа:

— Громов?

Он лениво почесал короткую шею с толстыми венами, сверля меня колючими глазами. На его обветренном лице с мелкими шрамами застыла непроницаемая маска. А на тяжёлом подбородке красовался застарелый ожог.

— Громов, — кивнул я, мигом подметив идеально отглаженный китель со множеством нашивок. Они буквально кричали о достижениях незнакомца, покрытого въевшимся загаром.

— Можно вас на пару минут? Есть разговор, — процедил он, сложив руки на мощной груди.

— Без проблем, — сказал я и подошёл к парню, чувствуя взгляды своих спутников.

— Ваши друзья могут идти. Я вас не съем, — ухмыльнулся человек, продемонстрировав крепкие зубы.

— Да я и не похож на аппетитный пирожок, чтобы меня есть. Скорее колючий ёж, которым легко подавиться, — насмешливо ответил я и кивнул своим спутникам.

Они пошли в сторону зала, перешёптываясь друг с другом.

— Иван Ратников, третий курс, маг с четырьмя атрибутами, больше пятидесяти походов в Пустошь, — проговорил смертный, давя меня тяжёлым взглядом.

Ну это он так думал, что взгляд тяжёлый. Я-то считал его не тяжелее взора котёнка.

— Меня это должно впечатлить? Пока я больше впечатлился вашим кителем. Замечательный крой. Сшит на заказ?

— А вы дерзкий.

— А вы тратите моё время. И если вы начали разговор с такой рекламы, то явно желаете либо подружиться со мной, либо напугать.

— В сообразительности вам не откажешь.

— Давайте сразу к делу, Ратников. Чего вы хотите?

— Порядка. В моём общежитии нужно соблюдать некие правила…

— … Те четыре идиота-вымогателя — ваши подручные? — перебил я его и заметил неудовольствие, промелькнувшее на суровом лице.

— Это просто распоясавшиеся дураки. Я им уже объяснил, что они были не правы. У меня нет к вам претензий из-за того, что вы их избили. Они получили то, что заслужили. Но вы бы могли их выслушать. Они бы объяснили наши правила. Лёгкие правила. Каждый первокурсник должен вносить в общий котёл определённую сумму и обязан исполнять мои приказы, поскольку я являюсь самым сильным и уважаемым кадетом этого общежития. И своим друзьям передайте мои слова. Вы, кажется, у них главный. По крайней мере, они интуитивно считают вас лидером. К вечеру жду от каждого из вас по сто рублей. На этом всё. Можете идти, Громов.

— Вы, Ратников, кое в чём ошиблись, — весело улыбнулся я, откинув корпус назад, чтобы свысока смотреть на этого жалкого смертного.

— В чем же? — исподлобья глянул он и напряг мышцы шеи, чтобы смотреться ещё более грозно.

— Вы не самый сильный кадет.

— Пфф, да вы что⁈ — со злым удивлением выдохнул парень и сощурил глаза, загоревшиеся нехорошим пламенем. — И кто же сильнее меня? Вы⁈ Громов, если вы метите на место моего шута, то идёте правильным путём.

— Ратников, а вы пока очень уверенно шагаете к встрече с Мареной, — не остался я в долгу, облив его холодным взглядом. — И никаких денег вы от меня не получите. Я, мятежный, ищу бури.

Кадет вздрогнул, а потом, словно устыдившись своей секундной слабости, прошипел:

— Я смотрел в глаза гигантской песчаной кобре максимального седьмого уровня, а вы пытаетесь напугать меня? Меня⁈

— А на хер вы ей в глаза смотрели? Надо было убивать её, — сострил я и зашёлся в громком смехе.

Мой гогот привлёк внимание последних новичков, заходящих в зал. Они нервно глянули на меня, а затем трусливо скрылись с глаз долой. В коридоре, кроме нас с Ратниковым, больше никого не осталось.

— Ну, Громов… — процедил кадет, скрежетнув зубами так сильно, словно хотел стереть их в порошок, — недолго вам осталось коптить воздух академии.

Он окинул меня яростным взором и не спеша двинулся прочь, сохраняя самообладание.

— Ошибаетесь. Срок обучения составляет три года, а это совсем не мало. Ещё увидимся, — оставил я за собой последнее слово и вошёл в актовый зал.

Шушукающиеся новички заняли чуть ли не все кресла и поглядывали на пустую сцену.

Благо, что кто-то догадался распахнуть настежь окна, а то бы люди имели все шансы помереть от духоты. Всё-таки помещение было не очень большим, а юнцов здесь оказалось около сотни.

— Громов! — услышал я свою фамилию и повернул голову.

— Громов! — снова громко сказал Румянцев и помахал мне рукой. Стрижов и Толстой восседали около него.

Я подошёл к ним и опустил свой зад на приготовленное для меня местечко. Оно оказалось жёстким и неудобным.