— Не так быстро, Никс. Я оттолкнулся от велосипеда и сократил расстояние между нами в три больших шага. Это был единственный день, когда ее расписание занятий не совпадало с расписанием ее сестры и друзей. Черт, если бы я подождал еще неделю, прежде чем смогу ее похитить.

Я схватил ее за руку и повел обратно к велосипеду. — Я собираюсь взять тебя покататься. Она пристально посмотрела на меня, очевидно неверно истолковав мои слова. Я имел в виду их невинно. — Чей-то разум в сточной канаве, — поддразнил я.

Ее щеки покраснели, и мне понравился ее взгляд. Она была так близко, что я мог видеть крошечные веснушки на ее носу и разные оттенки голубого цвета ее глаз. Достаточно близко, чтобы вдохнуть ее аромат. Весенний дождь.

Все в этой женщине очаровывало меня, каждое слово и взгляд врезались так глубоко под мою кожу, что ее было невозможно удалить. Нет, если только я не порежусь и не истеку кровью.

Сезар сидел на своем велосипеде через два парковочных места и настоял на том, чтобы следовать за мной на случай, если Феникс вытащит еще одну банку булавы. Действительное, но ненужное беспокойство.

Мы остановились перед моим велосипедом.

— Садитесь, — приказал я.

Она бросила на меня раздражающий взгляд, стреляя в меня воображаемыми кинжалами. «Я не люблю мотоциклы ».

— Когда-нибудь был на таком?

Кажется, это разозлило ее еще больше. Честно говоря, меня тоже бесило то, что я представляла, как она едет на велосипеде с другим мужчиной.

«Садись на велосипед, иначе тебе не понравится то, что будет дальше».

Она колебалась, вероятно, взвешивая варианты. Я увидел именно тот момент, когда она поняла, что их нет — по крайней мере, ничего, что закончилось бы хорошо для окружающих. Я чувствовал исходящую от нее враждебность, плавающую вокруг нас и пытающуюся сбить меня с пути.

Но прежде чем я смог позволить этому случиться, я вытащил дополнительный шлем и надел его ей на голову, закрепив под подбородком. Я надел шлем и сел на велосипед. Она бросила последний взгляд на школу, вероятно, надеясь на спасение в последнюю минуту.

Затем она села и схватила меня за плечи, когда я завел двигатель. Ее тело дернулось ко мне, когда я двинулся вперед, затем она обвила руки вокруг моей талии и крепко сжала их.

Ее грудь прижималась к моей спине, ее соблазнительное тело прижималось к моим мышцам, и мне это чертовски нравилось. Ее бедра прижались к моим, вздрагивая. Я держал устойчивый темп, но всякий раз, когда она пыталась создать пространство между нами, я ускорялся, из-за чего ее хватка ужесточилась.

Я мог бы проехать так весь континент. Это была бы лучшая поездка в моей жизни.

Сезар шел прямо за мной, и, зная его, он любил ветер и долгий путь к месту назначения.

Это было недалеко от города, поле одуванчиков, простиравшееся на многие мили.

В ту секунду, когда я припарковал велосипед, она сняла шлем и спрыгнула, положив руки на бедра.

" Что это ?"

«Пикник», — объяснил я, когда Сезар начал раскладывать большое красное одеяло, корзину, бутылку вина и ее любимые круассаны. Цвет ее лица побледнел, а глаза отчаянно бегали по сторонам. Что было с этой девушкой? Я пытался заняться романтикой, но она разозлилась. «У нас свидание», — добавил я, на случай, если она упустила суть.

«Мне нужно сделать домашнее задание сегодня вечером. У меня нет времени на это дерьмо ».

Сезар стоял позади меня и пробормотал: «У нее такое убийственное выражение лица. Пришло время булав?

Умный ублюдок.

Она уставилась на Сезара. «Возьми меня обратно сейчас », — подписала она и медленно произнесла, чтобы он мог читать по ее губам.

Напряжение охватило его плечи. — Я бы, мисс, но он бы меня пристрелил, — ясно ответил он.

— Если ты не сделаешь этого, я тебя пристрелю .

Сезар действительно улыбнулся. «Я верю, что ты тоже сможешь. У тебя есть при себе пистолет?»

Ее ответом был разочарованный вздох и покачивание головы.

Я схватил ее за подбородок и снова обратил ее внимание на себя. — Не обращайся к Сезару, когда я здесь. Вы можете поговорить со мной о том, чтобы пристрелить меня.

Мой большой палец коснулся пульсирующего пульса на ее яремной вене. Черт, ее кожа была такой мягкой. Она вздрогнула, слегка поднялась на цыпочки, но затем, словно вспомнив себя, выдернулась из моей досягаемости.

«Перестаньте быть иррациональными».

" Или что? »

Я глубоко застонал, испытывая искушение съесть ее на ужин. «Или я склоню тебя к себе на колени и отшлёпаю».

Ее губы, готовые к поцелуям, слегка приоткрылись, как это происходило всякий раз, когда я говорил что-то необычное. Или, может быть, я сказал что-то совершенно неправильное.

Черт, я надеялся, что правильно перевел это на ASL. Это было не совсем то, чему учили на этих занятиях. После плена ко мне часто приходили ярость и кошмары, из-за которых я не мог говорить или выражать свои мысли.

К счастью, мой терапевт предложил ASL. Я попробовал, но никому не рассказал. Эта чертова штука не помогла мне облегчить общение во время ярости, но чертовски помогла мне с Фениксом.

Затем, словно взяв себя в руки, она подняла руки, чтобы подписать. «Я не хочу свиданий. Я хочу домой. Моей сестре, которую твой брат облажался. »

Я изучал упрямый выступ ее подбородка. «Разве ты не думаешь, что нам следует сосредоточиться на себе и позволить этим двоим решить свои проблемы?»

Мне нужно было так много узнать о Фениксе, и мне хотелось больше, чем когда-либо. Копаясь в ее вещах, я так далеко не зашел. Я хотел услышать, чем она поделится со мной.

Возможно, она разоблачала ту крошечную часть меня, которая была порядочной. Хотя было такое ощущение, что я как-нибудь облажаюсь.

Или, может быть, это была угрызения совести, поскольку я не сделал абсолютно ничего, чтобы помочь Матери и Амону получить нужный ей документ от Томазо Ромеро. Вот только она была для меня важнее. Она была всем, на чем я мог сосредоточиться, будь проклято письмо.

«Нас нет ».

Моя рука легла на ее поясницу, когда я прижался к ней. — Есть, и ты это знаешь.

Она положила ладони мне на грудь, но не пошевелила ими. «Почему он так резко порвал с Рейной? »

«Не знаю», — честно ответил я. С момента их расставания он изменился. Он был злее, мрачнее и склонен к ярости даже быстрее, чем я. «Он не будет об этом говорить. Все, что я знаю, это то, что он зол на весь мир . »

Она смотрела на меня, словно пытаясь решить, верить мне или нет. Это была правда, но мой брат и ее сестра были последним, о чем мне хотелось говорить.

— Ты и я, Никс, — начал я, пытаясь вернуть разговор к нам. «Мы могли бы запустить фейерверк. Черт, мы — фейерверк».

На мгновение она посмотрела на меня с пустым выражением лица, и я забеспокоился, что использовал неправильный знак для фейерверка. Но затем она закатила глаза. — Просто потому, что я испытываю оргазм только тогда, когда думаю о …

Она порезалась, и ее щеки покраснели. Я вспомнил те времена, когда наблюдал за ней всю ночь, пока она заставляла себя кончить, и меня терзало скрытое подозрение. Зачем ей папка «Оргазмы», если кажется, что она прекрасно испытывает оргазм, когда я наблюдаю за ней из тени?

«Ты думаешь обо мне, когда прикасаешься к себе?» — спросил я, не в силах сдержать удовлетворение. Она стиснула челюсти, ясно показывая, что не планирует мне отвечать. — Я мог бы дать тебе больше, — предложил я.

У нее вырвался судорожный вздох, когда она покачала головой, но глаза выдали ее. Они мерцали темным желанием. То же самое я чувствовал. Возможно, именно поэтому мы так хорошо подходили друг другу.

Она не ответила, но я почувствовал, как стены вокруг нее медленно рушатся. «Мы будем танцевать всю жизнь вместе. Ты для меня все, одуванчик.

Похоть покинула ее океанскую тоску. Она сделала шаг назад и взглянула на пикник, прежде чем снова обратить свое внимание на меня.