Он на самом деле считал, что ухмылка и распитие с ним наедине спиртных напитков заставят мои коленки дрожать. Не тут-то было. И теперь он, как и остальные хоккеисты, может опуститься с небес на землю.

— Уит? — Лайла щелками пальцами у моего лица. — Ты куда-то улетела.

— Прости. В общем, я буду спортивным обозревателем, но у меня так же будет возможность разоблачить этих спортсменов. Главным образом, хоккеистов. Показать всем, какие привилегии они получают в этом колледже, и как это нечестно по отношению к другим студентам.

Лайла поджала губы. Без сомнений, она думала о своем парне — хоккеисте. Кстати, я надеялась, он тоже сможет помочь мне со всякими терминами. Заодно я смогла бы сблизиться с его друзьями по команде. Но, возможно, просить его об этом, было этической границей, которую не стоило переступать. Парень сильно вырос в моих глазах, когда пытался вернуть Лайлу. И у него это отлично получилось.

Я также должна рассказать ей про часть с разоблачением, иначе буду чувствовать себя самой ужасной в мире подругой. Особенно после того, через что мы вместе прошли.

— Знаю, что это ставит тебя в сложное положение, но, пожалуйста, Лайла, если я справлюсь, редактор пообещала мне первую страницу. Плюс работу на полную ставку в газете. Многие известные люди начинали с грязной работы и дурацких статей. Это очень поможет в моей будущей карьере.

Я снова представила себя в Нью-Йорке. На этот раз мое воображение нарисовало ряды со столами и журналистов, увлеченно что-то печатающих на своих компьютерах. Им нужно было успеть вовремя. Я стояла там, в эпицентре хаоса, окруженная бумагами с восхитительными исследованиями.

— Сейчас я держусь за эту возможность руками и ногами. Так я смогу не думать о дурацких парнях. Мне это необходимо.

Лайла провела рукой по своим волосам.

— Я понимаю. Правда, понимаю. Но за этот год я познакомилась с несколькими достойными хоккеистами. Была, конечно, парочка самодовольных, а некоторым из них и правда нужно показать, как сложна жизнь у нас, обычных студентов, или насколько вообще трудно жить…

— Я не буду спрашивать о грязных деталях, клянусь, — пообещала я. — Буду писать только о том, что выяснила сама. Мне только нужна помощь, чтобы разобраться с терминами. Только так я смогу писать спортивную колонку. Всего-то. — Когда она начала размышлять над ответом, я схватила ее за плечи. — Я отреклась от отношений и секса, Лайла! Секса! Статья — это единственное, чем мне светит заниматься в этом семестре.

Она вздохнула и кинула свою сумку на кофейный столик. Та приземлилась с громким стуком, из-за чего Эйнштейн спрыгнул с дивана.

— Прости, малыш, — сказала она, а затем повернулась ко мне. — Думаешь, это и правда поможет тебе избегать всех этим «поматросим и бросим» парней?

Я улыбнулась. В прошлом году мы придумали сотни вариантов описать этот метод «отношений». Поматросил и бросил, переспали и разбежались, поимел и улетел — список можно было продолжать бесконечно. Правда, эти варианты не казались такими уж смешными, когда это происходило со мной, но всегда вызывали улыбку.

— Мне надоело, что парни пользуются мной. И да, это определено поможет.

Лайла кивнула.

— Хорошо. Тогда я с тобой.

Уитни

Следующие два дня в перерывах между занятиями я зубрила хоккейные термины, но будь у меня хоть два года, этого бы все равно не хватило. Я старалась уличить еще пару свободных минут перед завтрашней игрой, но мой мозг просто отключался, поэтому я решила сосредоточиться на другом аспекте подготовки.

Я зашла в гостиную, где окруженная книгами и блокнотами сидела Лайла. На ее коленях лежал пушистый клубок Эйнштейн.

— Думаю, это подойдет для моего первого, — я изобразила кавычки, — спортивного репортажа. Что думаешь?

Я подняла руки, чтобы она могла лучше рассмотреть мой наряд. Выглядело это довольно нелепо, ведь я стояла посреди комнаты с поднятыми руками. Хотя все и так было прекрасно видно.

Лайла посмотрела на меня, и ее текстовыделитель застыл над очередным уравнением. Она сняла очки, как только подняла на меня глаза. Я наблюдала за тем, как в ее голове появлялись мысли, но не понимала какие именно. Правда, энтузиазма в ней было не много.

— Что не так? — я разгладила свой ярко розовый шифоновый топ. С декольте красиво спадали рюши. И да, через него был виден мой лифчик, но он был точно такого же цвета, что и топ. По мне, так я выглядела довольно профессионально.

— Ты, конечно, не шпион, но я думала, что журналисты должны сливаться с толпой. Или выглядеть немного… серьезнее? А ты… ну, я бы приняла тебя за одну из «белочек».

У меня отвисла челюсть.

— За кого?

Лайла вздрогнула.

— Извини. Я не должна была этого говорить. Просто не обращай на меня внимание. Ты выглядишь отлично.

Когда я села на диван, Лайла отодвинула свою огромную стопку книг. Мне пришлось придержать их, чтобы они не свалились. Я взглянула на свою соседку.

— Что за «белочки»?

— Это девочки, которые приходят на игры только с одной целью — переспать с хоккеистом. Они откровенно одеваются и торчат возле раздевалки. Каждая из них, по сути, ждет, когда один из игроков заметит ее и отвезет домой. Мне кажется, они хотят занять статус «девушки хоккеиста», но большинство из них устраивает и просто легкая интрижка.

С каждым словом Лайлы, я все больше морщила нос. Я думала, это было связанно с выходом на лед, или номерами игроков или что-то типа того. Но в действительности, все было куда хуже, чем я ожидала.

— Я знаю, что ты не такая, — сказала Лайла. — И это совершенно не входит в твои планы, но ребятам хватит одного взгляда на тебя. А эти каблуки, скорей всего, приведут их к неверному выводу.

Мой взгляд опустился на серебряные туфли с открытым носком. Я ведь даже покрасила ногти в тон блузки. Цель выглядеть на все сто, куда бы я ни шла, укоренилась благодаря моей маме. Именно она вдалбливала мне это все семнадцать лет. Как бывшая королева конкурсов красоты она знала все тонкости хорошего макияжа и прически. И все это она передала мне. Помню, как она говорила, что женщина всегда должна выглядеть женственно.

Если честно, я даже участвовала в одном конкурсе красоты в Кентукки, пока однажды не решилась сказать маме, что не хочу больше этим заниматься. На самом деле, мне никогда не нравились такие шоу, но мама… Мама была так сильно увлечена ими, а я просто пыталась сделать ее счастливой. Но, видимо, выкладываться по полной от одежды и обуви до прически, макияжа и ногтей вошло в привычку.

— Ну вот, я тебя обидела, — сказала Лайла и опустила плечи.

— Вовсе нет. Я ценю твою честность. Чтобы преуспеть в этом деле, мне нужны сухие твердые факты.

В моей душе сейчас и без того было грустно и холодно. Я видела, что значила красота для моей мамы. Особенно в кризис среднего возраста, когда она изменила папе с парнем младше ее в 2 раза. Недавно она вышла замуж за молоденького парнишку номер два. С тех пор мама работает не покладая рук ради безумных косметических процедур. И все для того чтобы выглядеть достаточно молодо для него. И я поняла, что именно мой внешний вид заставил профессора сказать все те слова. Я боялась, что превращусь в свою маму.

Отбросив непрошеные мысли, я обратилась к соседке:

— Я хочу произвести впечатление серьезного журналиста.

— Лично я думаю, что тебе стоить надеть что-то менее сексуальное. Ты будто излучаешь секс. И не только твоя одежда, — Лайла указала на мой топ своим выделителем, а затем обвела им меня в воздухе с ног до головы. — А практически все в тебе.

В любой другой ситуации, я бы поблагодарила ее.

— Ладно. И что же мне теперь делать? Я хочу, чтобы во время интервью хоккеисты думали о моих вопросах, а не о сексе.

— Ты преувеличиваешь. Ну да ладно. Твоя проблема вполне решаема. Начнем с менее откровенной одежды, — она осмотрела меня, снова погрузившись в свои мысли. — Ты бы могла надеть что-то со спортивной эмблемой, но даже так они могут принять тебя за фанатку. Поэтому надо думать о более профессиональной одежде. Рубашка на пуговицах из непросвечивающей ткани, брюки, консервативные туфли — все в таком духе.