По крайней мере, они вернулись. Нам нужно собраться и ехать на каток.

Однако, когда я открыл дверь, это были не Дэйн и не Райдер. Уитни, которую я меньше всего ожидал увидеть, стояла на пороге моего дома. Как только я оправился от шока, я наклонился и поцеловал ее.

— Привет, детка, — она выглядела как обычно, но что-то было не так. На ней была одежда, которую, как я знал, она предпочитала, а ее светлые волосы ниспадали волнами, подчеркивая ее красивые черты, но по ее настороженному выражению лица было ясно, что что-то не так. — Все в порядке?

Она снова и снова качала головой.

— Я не знаю. Нет. Может быть, — она прижала пальцы к виску. — Я не уверена. Я пытаюсь не волноваться, и не знаю, что делать, и я собиралась дождаться окончания игры, чтобы поговорить с тобой, но не смогла.

Я втащил ее внутрь и обнял. Я подумал, что она, должно быть, дрожит от холода, хотя день был довольно солнечный. Ноябрь редко бывал очень теплым, но, наверное, это было где-то в середине сороковых — я даже открыл окна, чтобы впустить немного свежего воздуха, пытаясь избавиться от неприятного запаха, который возник из-за того, что Райдер поджарил яйца этим утром.

Поначалу обнимать Уитни было все равно, что статую, но потом ее руки обвились вокруг меня, и что-то во всем этом напугало меня, хотя я и не знал почему. Клянусь, она пробормотала что-то насчет «Одной из лучших», но моя рубашка заглушила это.

— Что происходит?

— Я даже не знаю, с чего начать, — сказала она.

Я взял ее за подбородок и приподнял, чтобы лучше рассмотреть. Я заглянул в ее голубые глаза, не прикрытые очками, но блестящие то ли от ранее пролитых слез, то ли от новых, которые скоро польются. Да, я все еще ничего не понимал.

Она отступила на шаг, и мои руки внезапно опустели.

— Ты знаешь, я освещаю хоккейные матчи для газеты, но на самом деле я работаю не только над спортивным разделом.

— Это здорово. Это то, чего ты хочешь, верно?

По-моему, она попыталась улыбнуться, но это больше походило на гримасу.

— Моего редактора зовут Линдси. Линдси Ривера. Тебе это что-нибудь говорит?

Черт возьми, да, это вызывало много вопросов. Если не считать нескольких подружек в старших классах и отношений, которые рухнули, когда соседи узнали, что их дочь спит с приемным ребенком-хулиганом по соседству, я нарушил свое правило «все и сразу» только с одной девушкой. Я даже не был уверен, что то, чем мы с Линдси занимались, можно назвать свиданиями, поскольку в основном мы встречались после хоккейных вечеринок. Она мне нравилась, и я думал, что она отличается от обычных девушек, с которыми я встречался, но я ясно дал понять, что не могу дать ей большего.

— Я расцениваю это выражение как «да», — сказала Уитни отрывисто.

— Да. Прошлой весной мы с ней встречались пару месяцев, — я мог только представить, какие ужасные вещи она наговорила Уитни обо мне. — Я думал, что это было просто, но как только она начала звонить и оставлять мне по нескольку сообщений в день, я понял, что она хотела большего, чем я.

— Но ты не мог просто вежливо сказать ей об этом, не так ли? — от ее тона у меня в голове зазвенело гораздо больше сигналов, от которых у меня в голове пронеслось «предупреждение, предупреждение, предупреждение», и я изо всех сил пытался найти достойный ответ. Проблема была в том, что его не было.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я же говорил тебе, что обычно не хожу на свидания.

— Значит, однажды ты можешь просто забыть сказать мне, что со мной покончено? — то, как повысился ее голос в конце, убило меня, и я быстро схватил ее за обе руки.

— Нет. Ты другая. Ты понимаешь, что такое хоккей. Она сказала, да, но потом звонила по пять раз на дню и злилась, что я не перезвонил, хотя она должна была понять, что я сразу же после занятий отправился на тренировку.

— Тогда ты бы назвал ее настырная?

Я точно знал, к чему она клонит, и ни за что не наступил бы на эту мину, даже если бы подумал, что Линдси была слишком настырной. Тот придурок, с которым Уитни встречалась, сказал ей, что она прилипчивая, и теперь она думала, что я поступлю с ней так же.

— Ты можешь звонить мне так часто, как захочешь. Я постараюсь хотя бы отвечать тебе, когда буду бежать с учебы на тренировку. Или между занятиями в тренажерном зале.

Уитни поджала губы, ее нерешительность в том, чтобы сказать, что этого будет достаточно, ясно дала понять, что она не была уверена, что это так. Возможно, все те случаи, когда я рассказывал девушкам о том, что у нас не может быть девушки в течение сезона, были ближе к истине, чем я предполагал. Это было именно то, чего я опасался, когда соглашался на это в первую очередь. Это было доказательством того, что в тот момент, когда все перешло на территорию определенных отношений, это привело в движение толчок и притяжение, которые постепенно разорвали нас в клочья.

Все эти ниточки только увеличивали вероятность того, что я запутаюсь и потерплю неудачу, даже когда я пытался с ними работать.

Возможно, было глупо даже пытаться.

Я бы предпочел потерять Уитни как девушку, чем совсем потерять ее из своей жизни. Она была одной из немногих, кто знал меня настоящего, и когда жизнь грозила сломать меня, мне нужно было иметь возможность позвонить ей и услышать ее голос. Нужно было, чтобы она на какое-то время успокоила все остальное. Может быть, мы могли бы попробовать еще раз, по-настоящему, после апреля-марта, если не успеем на «Холодную четверку». Странная смесь желания поскорее закончить сезон и сокрушительного разочарования из-за того, что я не смог защитить наши отношения, охватила меня, оставив после себя беспорядочную смесь разрозненных мыслей.

Я крепче сжал руки Уитни и заглянул в ее милое личико.

— Я облажался, ясно? Я не хотел ранить чувства Линдси, поэтому не стал говорить ей, что хочу прекратить все то… что бы мы ни делали, и тогда она узнала об этом самым ужасным образом из всех возможных. Я не могу изменить прошлое. Хотел бы я пообещать тебе больше, но все, что я могу обещать, это то, что я буду стараться.

Она не отстранилась, поэтому я привлек ее к себе и поцеловал, пытаясь показать, как много она для меня значит. В отличие от других наших страстных поцелуев, в каждом прикосновении наших губ и осторожных прикосновениях наших языков чувствовалась неуверенность.

Тепло ее тела проникало в меня, и все же она по-прежнему казалась далекой, как, когда ты думаешь, что поймал волшебного молниеносного жука, а потом открываешь ладонь и видишь, что у тебя его вообще никогда не было.

Я хотел сказать что-нибудь, что удержало бы ее в пределах моей досягаемости, но как я мог обещать близость и будущее, о которых она мечтала, когда я открылся ей больше, чем когда-либо прежде, и этого все еще было недостаточно? Когда я не мог предугадать, как тяжело нам будет справляться с разлукой во время занятий, тренировок, выездных игр и плей-офф?

Скрежет ключа в замке нарушил тишину, и я отпустил Уитни и отступил назад, зная, что она не хотела бы, чтобы мои соседи по комнате увидели, как мы целуемся.

Они ворвались в дом со всей грацией новорожденных лосят, и, как я и предполагал, у каждого из них в руках было по несколько пакетов. Затем они оба остановились и уставились на Уитни.

Она вытерла рот — очевидно, не привыкла к тайным поцелуям, потому что это действие сразу выдавало нас.

— Привет, — сказала она слишком громко и жизнерадостно. Это заставило меня улыбнуться несмотря на то, что мы раскрыли свое прикрытие, потому что она не могла солгать, даже чтобы спасти свою жизнь. Из-за моих проблем с мамой мне было трудно кому-либо доверять, и мне нравилось, что мне не придется беспокоиться о том, что я не узнаю, скрывает ли Уитни что-то от меня.

Если бы вообще существовало это «мы». Чертовы соседи по комнате и их дерьмовое времяпрепровождение.

— Привет, — сказал Дэйн. Он поставил пакеты с энергетиками и другими продуктами на кухонный стол.