И да, возможно, еще в том, чтобы заставить ее расслабиться. Она бы не паниковала так сильно о выхождении за рамки. Хотя, я подозревал, что потребуется больше времени, чтобы сломать это барьер.

Сегодня она была слишком пьяна, поэтому я даже не буду пытаться сделать ход. Я не такой. Тем более Уитни не оставила бы это незамеченным. Я хотел бы перейти черту, но только на трезвую голову.

Когда она, наконец, подошла ко мне, слегка покачиваясь, я положил руку ей на талию лишь для того, чтобы она не упала.

— Я сама в состоянии о себе позаботиться, — повторила она.

— Как скажешь, Репортерша.

Она улыбнулась, дразня меня губами, которые так и просили их поцеловать.

— Спасибо, Хоккеист. За то, что помог мне с командой.

— Без проблем, — ответил я, ведя ее в другой угол комнаты. — Но нам нужно поговорить насчет этой штуки с «Хоккеистом». Лучше, если ты будешь называть меня Хокки-мэн, Хокки-чувак, Великий Хоккеист… Бог Хоккея.

— Пфф. Мечтай дальше, Хоккеист, — веселье на ее лице исчезло, когда она осмотрелась. В комнате стало намного меньше людей. Настолько, что, кажется, почти все уже ушли. Ее брови сошлись на переносице, и она вытащила телефон. Ее огорчило то, что она увидела на экране.

— Что такое?

Она прижала телефон к груди.

— Кристен написала мне сообщение, но я его не услышала. Очевидно, после второй попытки, она ушла без меня, — она покачала головой. — Почему я всегда забываю, что ее значение словосочетания «группа поддержки» и мое, чрезмерно отличаются.

— Чрезмерно? Рад видеть, что алкоголь не влияет на твой словарный запас.

— Для этой девчонки либо напыщенность, либо ничего.

— Тебя устроит Хеннесси?

Она медленно моргнула. Замешательство на ее лице было очевидным.

— Думаю, ты чрезмерно пьяна, — сказал я.

— Вовсе нет. Хотя вряд ли в состоянии сесть за руль, даже если бы у меня была сейчас машина, — она подняла телефон и большими пальцами начала набирать сообщение. То, что она часто ворчала и удаляла слова, доказывало мою теорию об алкогольном опьянении. — Надеюсь, мне не придется ждать такси слишком долго. Место, куда я звонила в прошлый раз, имело меньше двух звезд рейтинга. У них заняло целую вечность, чтобы забрать меня. А тогда еще и дождь шел. Как в прочем и сегодня. А у меня даже нет с собой пальто. Но, возможно, с этим такси все будет по-другому.

Я положил руку на ее запястье.

— Не беспокойся за такси. Я отвезу тебя.

— Ты пил.

— Да, так и есть. Много колы. Я очень бодрый из-за кофеина, так что буду осторожен на дороге.

— Но я видела, как ты наливал пиво из бочки, — заметила она, указывая в сторону столика с напитками. — И до этого, когда ты… когда мы разговаривали про обращение со мной на равных в раздевалке. Ты сказал, что пьян.

— Нет, это ты так сказала. Потому что явно не умеешь воспринимать комплименты. Я пропустил это мимо ушей, потому что знал, что ты мне не поверишь. К тому же, я сам выбираю, когда вступить в перепалку, а когда промолчать. Особенно, там, где дело касается тебя. Все, что я наливал из бочки, было для других людей. Я абсолютно трезв. Смотри…

Я выпрямился, положил палец на кончик носа и начал рассказывать алфавит в обратном порядке.

Она прищурилась, глядя на меня.

— Кажется, у тебя большой опыт в этом деле.

Я послал ей наигранную улыбку.

— В данном случае я предпочту промолчать. А теперь пошли, — я положил руку ей на спину, но, когда она напряглась, не стал давить. — Ты же доверяешь мне, правда?

Она покачала головой, но не смогла сдержать улыбку. Это заставило меня снова перевести внимание на ее губы.

— Ага, так же сильно, как я могу покружить тебя во время танца. Думаю, моя попытка сделать это, ясно дала понять, что не сильно.

Я засмеялся.

— Справедливо. Но я могу довести тебя домой бесплатно, к тому же тебе не придется ждать такси вечность. Бар еще не скоро закроется, а когда те парни напьются еще больше, они начнут приставать к тебе, и мне придется защищать твою честь, а я довольно сильно вымотался после игры.

Ее мышцы расслабились.

— Ладно. Мне бы не хотелось, чтобы ты был вынужден защищать мою честь. Но все эти парни слишком заняты «белочками», чтобы дважды взглянуть на меня.

Я повел ее к выходу. Мне хотелось сказать, что сегодня я смотрел на нее весь вечер. Если бы это не звучало так двусмысленно, я бы сразу сказал ей это. Но сдержался… Потому что, это было слишком откровенно.

Свет от уличных фонарей просачивался сквозь лобовое стекло. Красный свет светофора отражался на лице Уитни. Эта девчонка все еще была ходячим противоречием, которое я намеревался разгадать.

— Почему ты не писала о хоккее в прошлом году? — спросил я. — Из-за того, что решила сосредоточиться на дурацком футболе?

Она подняла одну бровь, предупреждая меня быть помягче с футболом. Не то чтобы с этим видом спорта было что-то не так, просто хоккей был лучше. Хотя это бы объясняло, почему она использовала слово «четверть» вместо «периода». Почти.

— Нет. Попасть в штат газеты было довольно сложно. Там большая конкуренция. Поэтому я только начала. В этом году, я имею в виду.

Инстинкты подсказывали мне, что здесь было что-то нечисто. Я не сомневался, что получить должность в газете было трудно. Но она едва ли была похожа на человека, которого первого бы выбрали освещать хоккей. Не из-за того, что она девушка, а потому что, она говорила о спорте не так как остальные репортеры, которых я встречал, будь то мужчина или женщина. Она вообще не была похожа на людей, которых я встречал. А прямо сейчас она сидела рядом со мной в моей машине, поэтому меня не особо волновало, почему она писала о спорте.

— Признаю, хоккей гораздо интереснее футбола. К концу года, я, возможно, даже признаю, что хоккей — мой любимый вид спорта. Возможно, — она искоса взглянула на меня, и счастье пронзило мою грудь. Девчонка быстро находила способы завоевать меня. Что было несправедливо, потому как мне предстоял длинный путь, чтобы завоевать ее. — Как ты вообще попал в команду? Ты один из тех парней, которым сунули в руки клюшку, едва они научились ходить?

Жестокие уличные игры — вот как я влюбился в этот спорт. Игры, которые заканчивались разбитыми носами и поцарапанными коленками. Но на льду это считалось нормальным. Найти способ выпускать агрессию после стольких лет ее подавления, было настоящим облегчением. Такой ответ обычно пугал людей, особенно девушек, поэтому я ответил помягче.

— Недалеко от моего дома группа соседских мальчишек играла в уличный хоккей. Некоторые из них уже играли в лиге. Дейн был одним из них. Его отец был тренером. Как только у меня начало получаться, они пригласили меня в команду. Затем это превратилось из хобби в зависимость.

Это были дни, когда мы были всего лишь кучкой оборванцев. Детишек, которые катались на льду вместе с мажорами в брендовом снаряжении. Я ненавидел сезон, когда мне пришлось играть вместе с этими типами, а не против них, даже если за те девять месяцев, что я провел в команде, моя семейная жизнь была стабильнее, чем когда-либо.

— Короче, в старших классах я продолжал играть, а когда узнал, что есть возможность получить стипендию, заполнил сотни заявлений, даже написал кучу дурацких эссе. В отличие от тебя, я не так хорош в написании слов, поэтому волновался, что меня не примут.

— Что ж, пока ты врезался в парней на льду, я писала выдуманные новости и искала ответы на компрометирующие вопросы. Например, кто из наших соседей позволяет своей собаке гадить на нашем дворе и не убирает за ней. И, вечный вопрос, что, действительно, кладут в мясо в школьной столовой.

Я усмехнулся.

— Дай угадаю, у тебя был блестящий розовый блокнот, — хотя ее серьезная, не-могу-относиться-к-свое-работе-так-просто сторона вряд ли бы позволила такое. Теперь, когда я подумал об этом, то убедился, что так оно и есть. — Беру свои слова обратно. Уверен, ты была слишком серьезной для розового блокнота с блесточками.