«Уверена, каждый хороший репортер чувствовал то же самое», — говорила я себе. Я тону, так почему бы не глотнуть дозу отрицания.

Когда мой телефон издал звук, возвещающий о новом сообщения, я подпрыгнула от неожиданности.

Лайла: Как все прошло?

Я: Я сказала Хадсону Декеру, что его познания в английском языке оставляют желать лучшего. После такого было сложно выведать что-то у других игроков.

В этот момент я бы хотела увидеть выражение лица Лайлы, хотя оно, вероятно, подтвердило бы, что я провалила это задание. Но бегающие точки по экрану дали понять, что она не уверена, что мне ответить. Наконец, появилось голубое окошко.

Лайла: Что ж, это тоже неплохой способ.

Я: Способ для чего? Для того чтобы разрушить свою карьеру, прежде чем она начнется?

Лайла: Уверена, все не так плохо. Вдобавок, не помешает немного сбить с него спесь. Его раздувшееся эго с этим справится. Плюс, теперь парни знают, что подкатывать к тебе не вариант и будут относиться к тебе с уважением. Все будет хорошо. Вот увидишь.

Безусловно, я надеялась, что все так и будет. После ее заверений мне хотя бы удалось расслабиться, и поездка домой теперь не казалась невыполнимой задачей.

Но пока я ехала по улицам Бостона, мой мозг решил предать меня. В голове возникал Хадсон, посылающий мне воздушный поцелуй. Его выражение лица напоминало что-то среднее между недоумением и ухмылкой. Парень, очевидно, возомнил о себе, что он горяч, как пачка огненно-острых чипсов. И не важно, заговорит он теперь со мной когда-нибудь или нет, мне не терпелось поставить его и его дружков на место.

Когда я зашла в офис газеты в понедельник днем, Линдси оглядела меня с ног до головы.

— Выглядишь иначе.

Я решила, что с этих пор выходить в люди в прежней одежде будет рискованно. В кампусе довольно часто можно встретить хоккеистов, поэтому пока история не будет закончена, я вынуждена буду ходить в этой одежде.

— Да. Хочу, чтобы меня воспринимали всерьез. К тому же моя соседка по комнате дала мне понять, что в своей обычной одежде я выглядела, как «белочка».

Линдси засмеялась, но смех был какой-то странный. Не слишком фальшивый, но натянутый.

— Приятно слышать, что ты воспринимаешь работу так серьезно. Я боялась, что отправлю тебя туда, и ты превратишься в одну из тех глупых блондинок. Девочки часто западают на хоккеистов, а точнее попадают под их обаяние и мышцы.

— Я не из их числа, — заверила ее я, хотя в голове крутилось: «Бо-о-ожечки, мне так хочется знать все, что ты обо мне думаешь». В каком-то смысле, я даже завидовала ее умению говорить все, что было на душе и ничего при этом не скрывать, как я частенько и делала.

— Сейчас я даже ни с кем не встречаюсь. Мое внимание полностью сосредоточено на учебе и этой истории.

— Хорошо. Я вкладываю много сил в твое профессиональное обучение. Не хотелось бы, чтобы в конечном итоге ты стала очередной симпатичной девочкой-трофеем какого-нибудь спортсмена.

Учитывая мои минимальные познания в спорте, я была вполне уверенна, что была далека от такой судьбы. Единственный комментарий Линдси по поводу моей статьи о хоккейной игре был: «Хорошо». Но мне нужно было добавить больше собственных мыслей в следующей статье, чтобы увеличить ее на пару абзацев. Поэтому к следующей игре между учебой и расследованием мне нужно было научиться выражать свое мнение.

Ничего страшного, верно? Я просто закажу его на «Амазоне». Доставка за два дня, и я в выигрыше!

Высокий парень с копной песочно-коричневых волос зашел в офис, и Линдси подозвала его к себе.

— Уитни, это Уилл, наш специалист по технике. Он заправляет вебсайтом и редактирует онлайн-статьи. Если тебе понадобится помощь в поиске информации или ты найдешь какую-нибудь зацепку, которую тебе нужно будет проверить… Так сказать пройтись по надежным источникам, он тебе поможет.

— Рад познакомиться, — произнес Уилл с очаровательным британским акцентом. Я никогда не упоминала этого, но люди часто насмехались и имитировали мой южный акцент. С тех пор я старалась быть осторожной, чтобы случайно не начать подражать ему. По какой-то причине я не могла находиться рядом с человеком, у которого был акцент без того, чтобы неосознанно перенять его. Обычно, звучит это, мягко говоря, ужасно. Даже сейчас я сдерживалась, чтобы не сказать «всего хорошего», «проклятье» и «уборная».

Прежде чем успела выставить себя полной дурой, я села за свой крошечный стол. Линдси попросила вахтера откопать его бог знает откуда, скорей всего из 1900 года. Выглядел он как добротный кусок древесины. Не то чтобы я жаловалась. Он вписывался в олдскульную кирпичную архитектуру большинства зданий в кампусе.

Я открыла свой ноутбук и продолжила расследование. Находить случаи, когда придурки думали, что они выше правил, не составляло труда. Была история про нападающего НФЛ, которого здесь все любили. Он смухлевал в плей-офф, но к нему относились по-особому, несмотря на заключение судьи. В университете Оборна, комитет по составлению учебного плана пытался отказаться от специальности «Государственное управление». Они утверждали, что она приносила мало пользы академической задаче университета. Но затем высшее руководство отклонило решение, так как спортивный комитет Оборна снабжал футболистов этими никому не нужными дипломами. Этот комитет даже предложил финансировать их, чтобы игроки смогли сохранить свои фальшивые аттестаты со средним баллом.

Затем в университете Южной Каролины разгорелся скандал, где спортсмены посещали занятия только «на бумаге». Одно сообщение, и проходной балл был у них в кармане.

Должно быть это круто.

Так они могли хвастаться своими способностями, иметь хорошие оценки и быть на вершине спортивных программ.

Далее, я провела целый час, ковыряясь в информации про стипендии. Фонд Флинна в Бостонском колледже предлагал для спортсменов двести семьдесят две стипендии. Их общая сумма составляла почти пятнадцать миллионов долларов. Кандидатам нужно было лишь хорошо играть в спортивные игры. В то время как Президентская стипендия была рассчитана только на пятнадцать студентов и от них требовали почти идеальных оценок, выдающихся результатов на экзаменах и хорошо написанного эссе. Как по мне, это было, немного, несправедливо.

Насчет других стипендий и денег, вложенных в них, я натыкалась на тупики. Аналогично дело обстояло и с точной статистикой. Так как Бостонский колледж был частным, они, как и все остальные, не докладывали о своем финансировании.

Не сумев найти больше ничего дельного, я закрыла ноутбук и убрала свои заметки. Мне нужно было сходить в библиотеку и сделать домашку. Я пошла длинной дорогой и решила пройти через «Конте Форум». На пороге огромного спортивного факультета стояла каменная статуя орла. Я остановилась возле нее, отметив современный дизайн. Он значительно отличался от готических шпилей остальных зданий. Старые постройки мне нравились гораздо больше.

Показуха, такая же, как и спортсмены, живущие в ней.

— Репортерша, неужели это ты?

Я повернулась на голос, и мое сердце ушло в пятки. Только не Хадсон, кто угодно, только не он. Но это был он. Его влажные коричневые волосы и свежий запах мыла говорили о том, что он недавно был в душе.

Я вытянула руку, чтобы поправить волосы, но наткнулась на дурацкий тугой пучок, и моя рука просто повисла в воздухе. Я попыталась скрыть этот неловкий момент, сделав вид, будто поправляю очки.

— Я только, э-эм, вышла из офиса газеты и наткнулась на это восхитительное место. Здание будто светится.

Зачем я сказала это тупое «э-эм»? Мама вечно попрекала меня тем, что я делала так на конкурсах. Она считала, что так я выставляю себя глупой деревенщиной, и должна радоваться, что не выступаю в Алабаме, как когда-то она. В то время соревнования были куда сложнее.

Хадсон взглянул на здание современного искусства, будто раньше никогда об этом и не задумывался. Будто воспринимал его как должное. Наверняка он считал, что заслуживает лучшего.