— Отползай ко мне!

— Что за тварево отродье?!

— Рот закрой, не дыши туманом. И быстро, Аня, быстро.

Аннушка Михайловна на четвереньках засеменила в мою сторону. Я вдохнул, выравнивая пульс, потянул магию и ударил сетью. Ячейки растворились в сполохах тумана. Твою ж налево…

— Аня, подпитать меня сможешь?

— Мы давно на «ты», Матвей Палыч?

— Говорливая больно. Магию дай, если не хочешь здесь издохнуть.

Аннушка переползла мне за спину и выпрямилась, положив ладонь на моё плечо. В тело ровным потоком полилась сила. Ровным, но слабеньким. Я обернулся и смачно впечатался в Анины губы.

— Матвей, какого мммм…

В животе жарко заклубилось. Маловато, конечно, но на пару атак хватит. Я сплел сеть и кинул на паука, одновременно роняя себя и Аннушку влево. Хитиновая лапа из уцелевших острым когтем махнула мимо. Сеть вгрызлась в плешивое тело, и я стянул нити, чуть не наизнанку вывернувшись. Паук затрещал, закрутился на одном месте. Но магии, даже с Аннушкиной подпиткой, во мне едва на пятую часть былой силы набралось. Выжечь тварь не получилось. Восьминогое чудовище билось в путах, а я быстро соображал, как бы нам уцелеть. Аня молчала, не то впечатлённая поцелуем, не то оглушённая происходящим.

— Так, Аннушка, мы сейчас ноги в руки и тикаем вооон туда, — махнул я рукой в сторону опушённого туманом луга. — Лишний раз не дышать, туман здесь не ядовитый, но голову замутит, будешь как гимназистка после первого бокала шампанского. Пошла!

Я скоренько закрепил сеть простым узлом и кинулся за улепётывающей барышней. Может, на грудь судьба и поскупилась, но сильные ножки уже все долги хозяйке отбили. Неслась Анна, как заяц.

Это её и сгубило. Сильным прыжком преодолев кисельный сгусток тумана, Аннушка приземлилась и пропала с глаз, ухнув вниз.

— Ведьмины титьки, что ж ты не смотришь…

Я затормозил у самой норы и глянул внутрь. Чёрное Нутро глянуло на меня в ответ. Везёт, как утопленникам.

— АнМихална, живая?

— Да… ногу подвернула немного.

— Одна там?

— Вроде. А здесь может кто-то быть?

«Очень надеюсь на это», — хотелось мне сказать, но я промолчал, повиснув на руках и мягко спрыгивая вниз. Лететь было недолго, но я всё равно смягчил приземление коконом, небезосновательно подозревая отсутствие внизу спасительной соломки.

Соломки, конечно, не оказалось. Зато оказалась Аня, звучно охнувшая.

— Отползти в сторону не сподобилась?

— Да откуда ж я знала, что ты сиганёшь сверху?

— В следующий раз не стану. Оставлю тебе роль завтрака для Нутра.

— Для чего?..

— Потом, АнМихална. Давай осмотримся. У нас не так много времени в запасе. Как нога?

— Жить буду, Ваше Сиятельство, подлатала себя малость.

— Это ты зря. Повремени с лечением. Хорошо, немного магии вылила, Нутро не заметило.

Я скривился, позабыв, что в кромешной тьме Аннушка вряд ли меня видит. У таких как я зрение давно видоизменилось, научившись подстраиваться под нужды пригранников. Застыв на несколько мгновений, я прислушался. Вроде, тихо.

— Матвей, ты здесь?

Голос испуганный, хотя барышня явно храбрится. Повиснет, она, конечно, на мне обузой. Один быстрее выйду. Но мы не имели права бросать людей в Гнили. Если свои проведают, наказание будет жестоким. Да и два мага всяко лучше, чем один искалеченный.

— Здесь, Ань. Посиди тихо, я осмотрюсь. Не бойся, я тебя не брошу.

В полуметре от меня мягким белёсым светом озарилась ладонь с узкими пальчиками, и я быстро накрыл её рукой, гася магическое пламя. Стены едва ощутимо содрогнулись.

— Магию жизни нельзя, Аннушка. Она её жрёт. И усиливается.

— Кто?

— Гниль. Магию смерти можно. Если умеешь.

Аня промолчала, и мне почуялась угроза в повисшей тишине. Но проблемы АнМихайлны сейчас отошли на второй план. У нас было не больше шести часов. А потом Нутро начнёт нас переваривать.

Мы находились в пещере метров пяти в диаметре. Сквозь дыру над головой проникали скудные солнечные лучи, но до пола не доходили, рассеиваясь в нутряной мгле. Стены, скользкие, покрытые потёками липкой жижи, хоронили с почестями любую надежду взобраться обратно. Зато у пещеры имелось два выхода, и мне срочно надо было понять, какой приведёт к поверхности, а какой — к сердцу Гнили.

Кроме того, следовало исключить возможное соседство с тварями. Нутро не привередливо, жрёт и своих, и чужих. Гнили требовалась энергия, много энергии, чтобы поддерживать магический баланс.

Я прошёлся метров на двадцать в оба хода, чутко вслушиваясь в тишину. Тихим гулом вздыхало Нутро, рябь сотрясала осклизлые стены. Никого. Повезло. Или нет — тут каким боком посмотреть. Возможно, Нутро переключилось бы на наживку посочнее, попади в него тот же паук или жимедь. Правда, и процесс переваривания мог включиться раньше. Но судьба решила играть с нами полными ставками.

В одном из ходов слизь постепенно густела, застывая под слабым током воздуха с поверхности. Эх, мне бы сейчас хоть какую опору… Выжег бы Нутро дочиста на километр, считай, полдела сделано. Без подпитки Гниль в этом месте ослабеет быстро. Грань раскачается, выйти легче будет. Но имевшихся сил маловато, а котомку свою я, похоже, оставил в своем мире, триста лет тому назад. Ох, Неждана, удружила.

Аннушка тоже не теряла времени, потихоньку обследуя пещеру. Судя по всему, её глаза уже приспособились к мраку, улавливая слабые колебания света на сочащихся слизью стенах. Выражение лица у барышни было смурнее некуда.

— Ну что, АнМихална, пошли.

— Куда? — испуганно встрепенулась недавняя моя похитительница.

— С вещами и на выход. Или как там у вас принято. Выбираться надо. Мы с тобой в Нутро угодили. На наше счастье, пищеварение у него небыстрое, несколько часов в запасе есть.

— Пищеварение?! Оно живое?!

— Нет. Так, за мной иди, не отстраняйся. Стены руками не трогать. И волосы подбери. Хоть бельем перевяжи. Ожог будет от слизи, не сильный, но неприятный.

— Так что это, Матвей? — уточнила АнМихална, заколов ворох непослушных кудрей добытой из сапога спицей. Я отметил факт нестандартного вооружения и зашагал вперёд.

— Это Гниль, Аннушка. Вас там, что, в ваших Петербургах ничему не учат?

Анна аж остановилась. Подозрение в голосе так и сочилось страхом, не хуже, чем стены Нутра слизью.

— Кто ты?

— Так сама ж личное дело мне давала. Матвей Павлович Охотников, последний выживший из рода Охотниковых. Магический потенциал ноль, уровень опасности нулевой. А чем вызван вопрос?

Сарказм не прошёл.

— Нет Петербурга, Матвей, как ты там говорил? Степанович? Уже лет сто как.

Я запнулся и остановился. По спине пробежались неприятные мурашки. Анна Михайловна выцеливала меня магией.

— Аннушка, ручки-то опусти, — ласково произнёс я, поднимая свои ладони вверх и разворачиваясь.

— Кто ты? — дрожащим голосом переспросила АнМихална.

— Если ты сейчас в меня магией жизни пальнёшь, то Нутро сожмётся. Я, может, выживу. Если резерва хватит, — размеренно и спокойно пояснял я, по шажку приближаясь к испуганно замершей Аннушке. — А ты точно нет. Зачем нам Гниль подкармливать, Аннушка? Давай выберемся и поговорим спокойно. У меня к тебе тоже есть вопросы. Я тебя не трону, ты не беспокойся. Не могу я живого человека в Гнили бросить. Закон Артели запрещает.

— А мёртвого можешь?

— Мёртвого могу, — честно ответил я, приблизившись к ней вплотную и накрывая трясущиеся ладони своими. — Но, если я тебя убью, соратники узнают. И мне сильно не поздоровится. Успокойся. И пойдём.

Из Нутра мы выбрались часа через два, без потерь. Если не считать того, что очередной выход выбросил нас на поляну ядовитого тумана с холма метров пяти высотой. Я успел уцепиться за толстый ствол накренившегося дерева и поймал Аннушку, осторожно выбравшуюся только по моей команде. Ещё минут пятнадцать ушло на то, чтобы перебраться с дерева на твёрдую почву. И тридцать — чтобы обогнуть холм, продираясь через лабиринт ядовитого тумана. Но, к нашему счастью, это был не густой морок сердца Гнили, а жиденький новорождённый.