— Так мы проверку на магографе ещё не закончили. Пару минут ждёт дело?

— Никак нет, капитан Синицын. Его Высочество велели торопиться. По оказии в Управлении оказались, спешат.

Я неслышно выдохнул. Кажется, ещё повоюем.

— Хорошо, забирайте, — раздражённо всплеснул руками Синицын и проводил меня недобрым прищуром.

На третьем этаже, как оказалось, располагались кабинеты посолиднее, чем у капитана Синицына. Во всяком случае, тот, куда привели меня, по сравнению с прошлым казался хоромами. И убран был не в пример лучше.

Князь Рудаков восседал за столом, задумчиво разглядывая меня.

— Здравствуйте, Ваше Высочество.

— И вам не хворать, Матвей Павлович, — кивнул Фёдор Иванович и бросил солдатам, — оставьте нас.

Конвой в количестве четырёх человек, щелкнув сапогами, покинул кабинет. А я ведь даже важной птицей успел себя почувствовать. На меня одного такой отряд.

— Присаживайтесь, Матвей Павлович. Коньячку не желаете? Нервишки поправить?

— Благодарю, Ваше Высочество, не имею привычки к крепким напиткам.

— Вина? Французское имеется. Шипучее.

— Благодарю. Но откажусь, с вашего позволения.

— Похвально, — протянул Рудаков и указал на кресло, — садитесь, прошу.

Я неловко расположился в кресле, на ходу соображая, как бы вёл себя Матвейка. Трястись я точно не собирался. А вот любопытство проявить, наверное, юнец должен был.

— Чем обязан приятной встрече, Ваше Высочество?

— А сами, Матвей Павлович, не догадываетесь?

— Никак нет, Ваше Высочество.

Рудаков пожевал губу, сверля меня проницательным взглядом и неторопливо начал:

— Когда Аннушка… Анна Михайловна Потапова предложила мне сделать из младшего Охотникова наживку, я предполагал, что вы отправитесь штаны по балам протирать. С дамами любезничать, с молодежью повесничать. И мне станете докладываться. А вы, любезный Матвей Павлович, развили бурную деятельность. У Крепости отметились, когда за мобилем Маржинова погнались. На завод зачем-то сунулись, ещё и оцепление выставили… Теперь вот покушение на вас. Тем ли вы заняты, Ваше Сиятельство?

Я криво улыбнулся. И, сделав вид, что набираюсь решимости, заговорил горячо:

— Я хочу убийц родителей найти, Ваше Высочество! Тех, кто их под плаху подвёл! За Григорием я погнался, было дело. Но у Крепости не отмечался. Развернулся, когда понял, чем дело грозит.

Рудаков молчал. Я тоже. Если АнМихална докладывается ему по всей форме, от и до, он должен знать, что я принял бой. Но князь покачала головой:

— За слугу заступиться хотели, значит?

— Никак нет. Подумал, что на след напал. Раз покусились на слугу Охотниковых, значит, к делу отношение имеет прямое. Но не рассчитал своих сил.

— А на завод зачем поехали?

— Так я же полжизни у Гнили провёл, Ваше Высочество, — всплеснул руками я. — Столько времени прошло, поутихло уже всё. Не должно было быть прорыва. Хотел посмотреть. Имелись у меня подозрения.

— Не поделитесь?

— Охотно. Я подозревал, что прорыв могли спровоцировать. Хотел убедиться. И убедился.

— Каким образом? — глаза Рудакова становились всё строже, но я делал вид, что меня уже несёт в порыве выслужиться и раскрыть тайну. А сам осторожно подбирал слова, чтобы лишнего не сболтнуть.

— Я там подклады нашёл. Мне нянька моя, Агафья, про них рассказывала. Можно сделать подклад, чтобы тварей от Грани отпугнуть. А можно, чтобы привлечь.

— Интересно… и чем же отпугивают?

— Травами, заклятиями. Но с магией я не умею… полынь с солью жгут, потом пеплом этим обсыпают начерченные знаки.

— А привлекают?

— А вот это мне неведомо, — пожал плечами я. — Но Григорий сказал, что магия жизни там была. А твари на неё как на лакомство бросаются.

— И всё это вы от нянюшки узнали, Матвей Павлович?

Я не позволил себе ни секунды промедления. Версию продумал загодя, давно уже.

— Конечно. Я ж пустой, нулевой потенциал. Детей больше у маменьки с папенькой не было. Как мне защищать имения? Вот нянюшка и учила, чему могла.

Рудаков усмехнулся в усы и откинулся на спинку кресла.

— А в Гниль на заводе вы как прошли?

Ага. Ловушка. Ну, в эту игру можно играть вдвоём.

— Так тоже мне показывали. Когда у Грани рукой ведёшь, она, ежели не стабильная, волноваться начинает. Человеческую жизнь чует. Там и пройти можно. Анна Михайловна и Григорий помогли. Один бы не вышел. Напали на нас там.

— Очень интересно. Анна Михайловна мне об этом не доложилась.

Щёлк. Ловушка захлопнулась.

— Она и мне молчать покуда велела, — довольно сообщил я. — Сказала, что разобраться сначала надо, а потом уже к вам на доклад. Но вам-то можно рассказать, Ваше Высочество?

— Мне — нужно. Что произошло у речки?

— Догнали нас, Ваше Высочество, стали выдавливать с дороги. Тихон хитёр, боролся, как медведь. Но не смог. Скинули нас. В речку, значит. Там и Гниль пошла, прорыв, видимо, Грани случился. Вроде, Григорий нас магией прикрыл, но, может, и показалось мне. Я головой ударился. Как выбрались — не помню. Только отдышались, тут и Летучие приехали.

Рудаков встал, прошёлся по кабинету, выглянул в окошко, отодвинув длинными ловкими пальцами невесомый тюль.

— А сами-то, Матвей Павлович, вы что думаете?

Я тоже помолчал, привлекая к себе внимание. И продолжил значительно тише.

— Я думаю, Ваше Высочество, что не было у родителей моих магии смерти. А вот у врагов наших — была. Меня и первый раз к Крепости заманивали. И на заводе прорыв не случайность. И сегодня вот. Возможно, не успели преследователи недозволенного применить. А раз меня, юнца сопливого и пустого, подставить пытаются, значит, охотились не за магией родительской. А за

чем-то, что у них имелось. Не знаю, может, документы какие. Или разработки. Так что, Ваше Высочество, мне не по балам гулять надо, а в родном доме ухо востро держать. Может, и слугам что известно.

Рудаков обернулся. На лице его промелькнула хитрая улыбка.

— Да… не ошиблась Аннушка. Человек вы сметливый, Матвей Павлович. Что ж, отпускаю вас. Продолжайте ваши изыскания. И постарайтесь Летучим на глаза больше не попадаться. А то в следующий раз обследует капитан Синицын ваше колечко, и поймёт, какая вы… крупная птица.

Я уставился в глаза Рудакову. Догадался? Знал? Аннушка рассказала? Но Рудаков улыбнулся ещё шире и закончил:

— Определят, кто заклятия на колечко накладывал, вся конспирация псу под хвост. А нам рыбёшку в государевых прудах ловить надо. Без конспирации никак.

«Знает», — понял я.

— Благодарю за доверие и содействие, Ваше Высочество. Разрешите откланяться?

— Идите, Матвей Павлович, — он дождался, пока я дойду до двери, и быстро спросил: — что Шестерня, которую вы несли, пустая, вы знали?

Я медленно повернулся. И решил играть полными ставками.

— Знал, Ваше Высочество.

— Откуда?

— Не стал бы отец заряженную шестерню из Крепости дома держать. Это же измена.

Тихона и Гришку я подобрал уже внизу, в приёмной. Шофёр мой успел подсуетиться и мобиль арендный найти, на замену утопшему. Интересно, Антип сильно горевать станет? Да и как доставать теперь? Не телега ведь…

В свой московский дом я ехал, мечтая об отдыхе. Но не успела нога моя переступить порога, как следом ворвалась АнМихална, едва не оттолкнув Василия.

— Целы, Матвей Павлович? — первым делом воскликнула она.

— И невредим, любезная Анна Михайловна. Чем обязан счастью вас видеть?

«Придушу», — пообещали ласковые лисьи глаза Аннушки.

«Если только в кровати», — подмигнул я в ответ. Не знаю, дошёл ли до неё смысл моей пантомимы, но АнМихална смутилась и взгляд отвела.

— Как раз собирался обедать, Анна Михайловна. Не составите ли мне компанию? Гриша, позвони в Июневку, сообщи, что мы не приедем сегодня. Тихон, отдыхай.

Слуги разошлись, а Аннушка присела в кресло, нервно теребя кружевную манжету.