Я села на табурет у острова. — Да. Спасибо.

Вскоре она поставила передо мной чашку эспрессо вместе с корзинкой, похожей на круассаны. — Ешь, девочка. Корнеты.

Я не могла устоять перед выпечкой, особенно теплой. Я могла быть пленницей, но я не была мертва.

Я наслаждалась третьей, когда вошел Джулио, полностью одетый и причесанный, похожий на кинозвезду. Он поцеловал Зию в щеки, а затем потянулся за пирожным.

– Доброе утро, Фрэнки. Как спалось?

– Как будто меня похитили из дома и привезли в чужую страну.

– Похоже на правду, — сказал он с полуулыбкой. – Я проведу тебя по поместью сегодня. Мы даже можем попробовать вина и граппу, если хочешь.

– Здесь есть виноградники?

Джулио улыбнулся мне. — Виноградники, оливковые рощи, животные. Наша сопрессата не имеет себе равных. Тебе понравится.

– Я лучше пойду домой.

– Пойдем. Ты же не хочешь весь день сидеть дома.

Это правда, к тому же экскурсия поможет мне изучить недвижимость. — Хорошо.

Каблуки по кафелю привлекли мое внимание. Я оглянулась и увидела высокую шатенку, которая вошла в кухню, как будто ей там самое место. Она была красива и стройна, ее крошечное серебристое платье демонстрировало фигуру, за которую убили бы любую модель. Из-за каблуков ее ноги казались еще длиннее. Кто она, черт возьми, такая?

– Доброе утро, Зия. Джулио. Я просто хотела взять одну из выпечек Зии по дороге. — Ее акцент не был итальянским, но я не могла его определить. Восточноевропейский, может быть?

Зия одарила женщину натянутой улыбкой, но Джулио был чуть более приветлив. — Доброе утро, Катарина.

Женщина взяла пирожное из корзины на острове, затем наклонила голову ко мне. — Ты, должно быть, невеста.

– Я Фрэнки.

– Тогда, полагаю, мы будем часто видеться.

От плиты Зия издала горловой звук, который прозвучал неодобрительно. Джулио отставил чашку с эспрессо. — Наш водитель отвезет тебя куда захочешь, Катарина.

– Я в курсе, Джулио. Это не первый раз. — Она закатила глаза, хотя ухмылка осталась на ее лице. Прогуливаясь обратно тем же путем, что и пришла, она оглянулась через плечо. – Спасибо, Зия. Твоя выпечка - просто бомба.

Когда они снова остались втроем, тишина была гнетущей. У Зии был убийственный вид, а Джулио выглядел смущенным. Я не могла понять, почему, но чувство замирания в животе подсказывало, что могу. Зия перекрестилась и что-то пробормотала по-итальянски. Джулио ответил ей, но я ничего не поняла.

– Кто была эта женщина? — спросила я.

Джулио вздохнул. — Катарина - нынешняя mantenuta моего отца. Ты знаешь, что это значит?

Я знаю. Содержанка.

Эта женщина была любовницей Раваццани. И она... спала здесь прошлой ночью. В его доме.

Мне было все равно, что у него есть игрушка для траха. Я просто удивилась, увидев ее сегодня утром. Да, чувство пустоты в моем животе было определенно удивлением.

– О. Она кажется… — Я не могла придумать, что сказать. – Комфортно здесь, — закончила я.

– Она не ужасна, — подтвердил Джулио. Но я никогда не вмешиваюсь в личную жизнь моего отца. Не волнуйся, она долго не протянет. Они никогда так не делают.

Недолго? Похоже, Раваццани был еще хуже, чем я подозревала.

– Они никогда не делают, что? — спросил глубокий голос.

Мое тело вздрогнуло, когда в кухню вошел сам дьявол, выглядящий тревожно сексуальным и раздражающе свежим. А почему бы и нет? Он не провел несколько часов в подземелье прошлой ночью.

Я изучала его сквозь ресницы, не в силах удержаться. Его серый костюм отличался идеальной четкостью линий и роскошной тканью, а голубой галстук подходил к цвету его глаз. Волосы мокрые, он явно только что из душа. Была ли Катарина там с ним? Он трахал ее в душе?

В моей жизни нет безвольных женщин, Франческа.

Мне нужно было перестать думать о нем, перестать замечать его внешность. Мне не нравилось, что волосы на моих руках вставали дыбом каждый раз, когда он входил в комнату. О влечении к этому ужасному и опасному человеку - человеку, который запер меня в темнице, черт возьми, - не могло быть и речи.

– Ничего, папа, — сказал Джулио, его поза стала более жесткой, когда в комнате появился его отец.

Раваццани наклонился, чтобы поцеловать Зию в щеку. — Доброе утро, бабушка. Его выражение лица было мягким и ласковым, когда он обнимал ее.

Зия улыбнулась, но ударила его ладонью по плечу, похоже, делая ему замечание на быстром итальянском.

Джулио наклонился ко мне. — Он все время называет ее бабушкой, просто чтобы ее расшевелить.

Я нахмурилась. Я не хотела видеть эту сторону старшего Раваццани, того, кто дразнил свою тетю, которую он явно любил. Мне нужно было, чтобы он оставался на сто процентов жестоким и бессердечным.

Раваццани начал варить чашку эспрессо, затем прислонился к стойке и заговорил с Джулио по-итальянски. Единственное слово, которое я уловила, было «кровь». Я хотела бы, чтобы они говорили медленнее. Я знала немного итальянского, но недостаточно, чтобы поддерживать такой быстрый темп.

В ближайшие несколько дней мне обязательно нужно будет улучшить свои языковые навыки, чтобы помочь себе в побеге.

Лицо Джулио помрачнело, явно недовольное тем, что говорил его отец. Но он кивнул. — Да, отец.

– Это радует меня, — сказал Раваццанис по-английски, жестом указывая на Джулио и меня. – Вы двое проведете время вместе и познакомитесь друг с другом. Это больше, чем у большинства из нас было до свадьбы.

Затем он повторил это по-итальянски для Зии, которая ответила что-то такое, от чего Раваццани рассмеялся, а у меня перехватило дыхание. Суровые черты его его лица смягчились, а рот искривился, все мужское обаяние и итальянская красота, я почувствовала возбуждение в животе.

Мне нужно было взять себя в руки. Я не могла увлечься им.

– Что она сказала? — спросила я, отчаянно пытаясь отвлечься от его взгляда.

Он потягивал свой эспрессо и изучал меня поверх ободка. — Она сказала, что это было намеренно, что мое уродливое лицо и угрюмый нрав отпугнули бы любую потенциальную невесту.

Ну, с половиной этого описания я была согласна. — Или твоей темницей, — не могла не добавить я.

Настроение в комнате мгновенно изменилось. Джулио не двигался, а Раваццани смотрел на меня холодным взглядом, который напомнил мне озеро в Торонто зимой. Я увидела, как он сгибает руку, на которой была небольшая повязка. — Тебе понравилось твое короткое пребывание в камере, паршивка? Потому что я буду рад проводить тебя туда снова, если ты дашь мне повод.

Мысль о возвращении в это маленькое сырое место послала волны ужаса вдоль моего позвоночника, и моя кожа стала холодной и липкой. Я смотрела на него со всей ненавистью, которую чувствовала в своей душе.

– Хорошо, папа, — сказал Джулио, давая понять отцу, что этого достаточно.

Раваццани вынес из кухни свою чашку с блюдцем и ушел, не сказав больше ни слова.

– Ты не должна сопротивляться ему, — предупредил Джулио. И уж точно больше никогда при людях.

– Я здесь не для того, чтобы играть по-хорошему. Я здесь по принуждению, и я хочу домой.

Джулио печально покачал головой. — В этой жизни мы редко получаем то, что хотим, Фрэнки. Лучше всего тебе сейчас принять свою судьбу. — Прежде чем я успела попросить его объяснить, он протянул протянул руку. – Давай выйдем на улицу и посмотрим, а?

Поблагодарив Зию за завтрак, мы с Джулио вышли через заднюю дверь на утренний солнечный свет. Каким-то образом я должна была использовать сегодняшнюю прогулку в своих интересах и придумать, как выбраться из этого кошмара.

Усадьба оказалась совсем не такой, как я себе представляла.

Джулио был очаровательным и веселым, он провел меня по территории и познакомил с работниками. Мы увидели знаменитых черных свиней, редких и ценных в Италии, и попробовали приготовленные из них прошутто и кулателло. Здесь были овцы, коровы и козы, которых доили для производства сыра. Лимонные, фиговые и каштановые деревья усеивали склон холма, но больше было оливковых деревьев. Когда Джулио дал мне попробовать оливковое масло Раваццани, количество оливковых деревьев вдруг обрело смысл.