– Так говорили о Титанике, — сказала она, уткнувшись лицом в мое горло.

Титаник не опрокинулся, но я не стал этого говорить. — Ты была в безопасности, хотя я знаю, что шторм на воде может быть очень страшным.

– Я была в ужасе. И я болела. Дважды.

– О, piccolina (перев. с итал. маленькая). — Я прижал ее к себе, ненавидя себя еще больше за то, что меня здесь не было. – Мне так жаль.

– Все потому, что я надела купальник, который тебе не понравился. — Она оттолкнулась от моих коленей и встала, глядя на меня сверху вниз. – Я ненавижу это. Я не хочу быть ни твоей любовницей, ни твоей пленницей или невесткой. Я хочу домой.

Я никогда бы этого не допустил, еще нет, но я подозревал, что в данный момент она не хотела этого слышать. Я должен был использовать честность и ловкость, чтобы унять ее гнев.

Я погладил ее по бедру. — Ты не это имеешь в виду. Ты злишься - и у тебя есть на это полное право, - но я прошу у тебя прощения. Я не должен был оставлять тебя здесь одну. Я дал волю своему характеру и ревности. Если бы у меня была возможность добраться до тебя прошлой ночью, я бы попытался, но ветер был слишком сильным.

Она ударила меня по руке. — Я не верю тебе, не после того, как ты сказал, что разлука будет полезна для нас обоих. Что, черт возьми, это означало?

– Это означало, что я был зол, Франческа. Я пытался избавить тебя от своей вспыльчивости. Но я пожалел, что уехал, как только мы взлетели.

– Чушь.

– Я никогда не буду тебе лгать. Я многое умею, большинство из них ужасно, но я не лжец.

– Если ты пожалел об этом, то почему сразу не вернулся?

– Я должен был стоять на своем решении. Менять свое мнение - это признак слабости.

Она неуверенно рассмеялась и провела рукой по своим длинным золотистым волосам. — Я не один из твоих солдат, Фаусто. Госпожа я или нет, ты не можешь обращаться со мной как с дерьмом.

– Я хочу баловать тебя и обращаться с тобой как с богиней, если ты мне позволишь.

– До следующего раза, когда ты разозлишься и посадишь меня в свою темницу. Или бросишь меня посреди урагана.

Урагана не было, но я не стал ее поправлять. — Я обещаю, что не отправлю тебя в темницу или на яхту, когда ты в следующий раз выведешь меня из себя.

– Или куда-нибудь еще. Ты никуда меня не прогонишь, Фаусто.

Она забыла, кто имеет власть в нашем соглашении, и мне придется напомнить ей об этом, как только ее нрав остынет. — Или?

– Я проткну тебя чем-то более острым, чем ручка.

Не удержавшись, я рассмеялся. — Многие пытались, Франческа. Я бы не советовал. —Поднявшись, я обхватил ее подбородок руками. – Дьявола нельзя убить.

Я прижался губами к ее губам, двигаясь мягко, позволяя своему телу передать мои извинения. Мое сожаление. Мне нужно было заверить ее, что я больше никогда ее не подведу. И я жаждал подтверждения, что она все еще моя.

Губы ее приоткрылись, и мой язык проник внутрь, отчаянно желая попробовать ее на вкус. Она была теплой и скользкой, и такой сладкой, что я почувствовал, как кровь приливает к моему члену. Яхта мягко покачивалась, наши тела слегка покачивались, прижимая ее грудь к моей груди, и я надеялся, что это означает, что она простила меня. Мы могли бы провести весь день на яхте, трахаясь.

Я проник под рубашку, свисающую с ее бедер, чтобы погладить ее попку - на ней не было трусиков. Я втянул воздух. — Cazzo (перев. с итал. черт), ты такая сексуальная.

– Мне не во что было переодеться после того, как меня стошнило на мое черное бикини.

Я шлепнул ее по заднице. — Ты мне нравишься в моей одежде.

– Я вижу. — Ее глаза опустились на мою промежность. – Но я не буду сегодня с тобой трахаться, Фаусто. — Я провел пальцами по ее шву, но она отстранилась. – Ты не слышал, что я сказала?

– Мне кажется, что тебе нужно напомнить, как работают наши отношения.

– А после прошлой ночи, мне кажется, тебе нужно напоминание, что эта киска принадлежит мне, пока я не решу, что ты ее заслужил.

Задняя часть моей шеи зудела, грудь была горячей. — Даже близко нет, Франческа. — Я начал двигаться к ней, а она отступала шаг за шагом, пока я не прижал ее к стене. Тогда я просунул руку между нами и обхватил ее. – Эта киска моя, пока я не решу, что это не так.

Она начала возражать, и я провел пальцами по ее складочкам, поглаживая клитор. Ее тело смягчилось, расслабилось, упираясь в стену и в мою руку. — Ты играешь нечестно, — прошептала она.

– Я никогда не играю. Это мое, и я буду трахать ее до тех пор, пока не насыщусь.

– Ты мудак.

– Самый большой. — Но я не хотел, чтобы она пожалела о том, что отдалась мне. Хотя я страстно желал снова обладать ею, ее покорное подчинение было в тысячу раз более удовлетворение. Стал ли я мягким, когда дело касалось ее? Возможно, но я ничего не мог с этим поделать.

Я отпустил ее.

– Пойдем. Давай вернемся в замок. Зия очень беспокоится о тебе. Не говоря уже о том, что Джулио чуть не ударил меня, когда узнал, где ты была прошлой ночью.

Они должны знать, что с тобой все в порядке.

– Я бы хотела, чтобы он ударил тебя. Ты это заслужил.

Когда я взял ее за руку, она сказала: — Подожди, а что мне надеть? У меня нет никакой одежды.

– Я найду тебе что-нибудь, чтобы прикрыть твои ноги. Но не снимай мою рубашку, потому что мне нравится, как в ней выглядят твоя грудь.

Она закатила глаза и подошла к телевизору. — Хорошо, но я заберу кое-что из твоего порно с собой.

Я подавил ухмылку. — Я вижу, ты была занята исследованием. Какой из них тебе больше всего понравился?

– Я наблюдаю за ними не для того, чтобы оторваться. Я пытаюсь выучить у них итальянский язык.

Madre di Dio (перев. с итал. Матерь Божья). Учиться грязным разговорам на моем языке из порно? Эта девушка собиралась стать моей смертью. — Принеси четыре или пять. Просто для разнообразия.

Глава двадцать

Франческа

Джулио появился в дверях после того, как я приняла душ и оделась. — Cristo santo (перев. с итал. Святой Христос), Фрэнки. Я беспокоился о тебе вчера вечером. Ты в порядке?

Он выглядел как модель, дорогие ткани небрежно драпировались на его худой фигуре, волосы были идеально уложены. Его черты лица были мягче, чем у Фаусто, он был красив в более классическом смысле. Его мать, должно быть, тоже была красавицей.

Я вздохнула и помахала ему рукой. — Едва ли. Я была напугана до смерти.

– Я могу в это поверить. Это был сильный шторм. — Он покачал головой и закрыл дверь. – Нрав моего отца - страшная вещь. Он, должно быть, был очень зол на тебя. чтобы оставить тебя там.

Я подумала, что могу быть честной с Джулио. — Он попросил меня не надевать черное бикини во время его встречи с Энцо.

– И ты его надела? — Джулио содрогнулся. – Bella (перев. с итал. красавица), это значит навлечь на себя проблемы.

– Я знаю, и он позже объяснил почему. Но в то время я ничего этого не знала. Я должна иметь возможность носить то, что хочу.

– Ты не знаешь много итальянских мужчин, не так ли?

– В Торонто много итальянских мужчин.

– Нет, есть итало-канадские мужчины. Имею в виду, настоящие итальянские мужчины. Это совсем другое дело. Они могут быть очень властными.

– Ты не такой.

Он одарил меня волчьей ухмылкой. — С женщинами я не такой.

Я засмеялся. — Вы все козлы.

– Это правда. — Улыбка исчезла, и он уставился на меня трезво. – Он...? Я хочу сказать, ты в порядке с этим? С ним?

Как на это ответить? У меня было так много противоречивых эмоций. Я хотела вернуться домой, но в то же время страстно желала тела Фаусто, как воздуха и воды. И жить здесь было не так уж ужасно. Замок и поместье были прекрасны, и я была в Италии. Если не считать отсутствия телефона и ноутбука, а также отказа Фаусто отпустить меня - это был идеальный летний отпуск.

Я видела, что Джулио действительно беспокоился, поэтому мне пришлось быть откровенной. — Со мной все в порядке. Пока что. Странно говорить тебе об этом, но мне безумно нравится твой отец. Мы весело проводим время.