Мальчика вытащили и бросили на землю, где он скрутился, в дешевой одежде. Утром мои люди поймали stronzo (перев. с итал. мудака), выползающего из окна ее спальни. Я уставился на него, желая увидеть то, что видела она. Зачем такой красивой женщине, как Франческа Манчини, тратить свое время на такое жалкое и заурядное существо, как это?

Она была великолепна. Слухи о ее внешности не были преувеличены. Говорили, что все три дочери Манчини похожи на свою мать. София Манчини была известной моделью до замужества с Роберто - я помню, как дрочил на ее фотографии, будучи подростком, - а Франческа была вылитой своей матерью, только с большими сиськами.

Dio (перев. с итал. господи), как бы я хотел трахнуть эти сиськи.

Стоп. Она выходит замуж за твоего сына.

Разозлившись на свои неуместные мысли, я перенес эту ярость на лежащего на земле мужчину. – Так ты ее парень.

Его испуганные глаза метались между мной и моими мужчинами. — Кто вы? Почему я здесь?

Его испуганные глаза метались между мной и моими людьми. — Кто вы? Почему я здесь?

Я кивнул Марко, который дал мальчику быстрый пинок под ребра. — Вопросы задаю я, - сказал я, когда мальчик перевел дыхание. — И я хочу знать, трахал ли ты ее.

Брови мальчика поднялись. – Что?

После очередного удара Марко, мальчик хрипел целых две минуты. Я вздохнул. — Дэвид, я устал. Просто скажи мне, трахал ли ты ее.

– Подожди, ты говоришь о Франческе?

Марко поднял ногу, чтобы ударить снова, но Дэвид поднял руки. — Остановись, остановись. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

Наконец-то. Я наклонился и посмотрел ему в глаза. — Да. Ты. Трахал. Моего. Сына. Невесту?

Мой тон, казалось, передал Дэвиду всю серьезность ситуации. Его брови взлетели вверх, и он начал лепетать. — Я понятия не имел, что она помолвлена. Правда. Мне очень жаль. Она никогда не говорила мне. Я бы никогда не переспал с ней, если бы знал. Пожалуйста, ты должен мне поверить.

– Как долго, Дэвид?

Я встал и жестом подозвал Марко, затем положил руки на бедра. Семь месяцев этот брутальный уродливый ублюдок вставлял в нее свой член. Cazzo (перев. с итал. блядь), о чем думал Манчини, выпуская свою невероятно сексуальную дочь на улицы Торонто?

Марко приложил немного усилий для этого удара, и Дэвид свернулся в клубок, задыхаясь. — Пожалуйста, не надо больше, — умолял он. – Я думаю, ты сломал ребро.

Я обменялся довольным взглядом с Марко. Мы оба знали, что он сдерживался. — Поднимите его, — приказал я.

Марко и Бенито схватили каждый по руке и подняли Дэвида на ноги. Мальчик застонал, его голова повисла, поэтому я схватил его за волосы и наклонил его лицо к своему. — Слушай меня внимательно. Забудь о ее существовании. Если она свяжется с тобой - сегодня, завтра, через год, когда угодно - игнорируй ее. Если ты этого не сделаешь, я сниму кожу с твоего тела, пока ты будешь смотреть. Ты понял?

Он хныкал, и я чувствовала запах мочи, испачкавшей его джинсы. Боже мой, я хочу домой. —У нас все чисто? — повторил я.

Дэвид мудро кивнул. — Да.

– Хорошо. — Я отошел и направился к машине. – Оставь его.

Я услышал, как Дэвид опустился на землю, когда я открыл дверь. Марко и Бенито, оба моих троюродных брата, сели в машину, и мы уехали, оставив Дэвида искать дорогу домой самостоятельно. Я потер челюсть и уставился в окно. Манчини явно позволил своей дочери разгуляться. Она, вероятно, переспала с горсткой мужчин. Было ли мне до этого дело?

Хотя мы сохранили большинство наших традиций в Сидерно, старый способ настаивать на девственности невесты вымирал. Ритуал с окровавленными простынями был практически архаичным в наши дни.

Моя свадьба двадцать лет назад прошла в соответствии со всеми традициями, которые должны были принести паре удачу. Однако моя невеста умерла после пяти лет брака, оставив после себя маленького сына. Удачи не было. Только душевная боль и сожаление.

Я не любил Люсию. Мы оба были молоды, брак был заключен в объединение с Ломбардо. Я думал, она понимала свою роль моей жены, терпела мои долгие отлучки и любовницу, которую я держал в городе. В конце концов, это было обычным делом в нашем мире. Джулио родился после первого года нашего брака, и я всегда полагал, что у нас будет еще много сыновей и дочерей. Как я была глуп. Как наивно было думать, что жестокость моего мира не распространится на мою семью.

– Ты думаешь, она понравится Джулио? — спросил Марко. – Он был недоволен, что ты приехал сюда, чтобы выбрать ему невесту.

– Джулио женится на той, на ком я скажу ему жениться. Честно говоря, я понятия не имел о женских предпочтениях Джулио. Даже в восемнадцать лет мой сын был скрытным - черта, которой он научился у меня. Но кто бы не хотел Франческу Манчини?

И это не имело значения. Брак укрепит крепкие узы между нашими семьями, а также погасит долг. Беспроигрышный вариант.

Марко посмотрел на меня в зеркало заднего вида. — Может, вернемся в отель?

– Ненадолго. Но она собирается бежать, так что мы должны быть готовы. Манчини дал своим дочерям слишком много независимости, очевидно, без дисциплины и последствий. То, как Франческа разговаривала с отцом и со мной, говорило о том, что она не знает своего места. Я почти завидовал своему сыну в том, что ему предстоит поставить ее на место.

Мне нравились женщины с духом. С ними было гораздо интереснее трахаться, а когда сильная женщина подчинялась моей воле, мой член всегда становился твердым.

Бенито обернулся. — Ты думаешь, она убежит?

На моих губах заиграла улыбка. — О, можешь не сомневаться. Но мы будем ждать. Скажи пилоту, что мы улетаем сегодня.

Франческа

Позже, после обеда, я бросила свою косметичку в сумку. Я не могла взять с собой много вещей, когда бежала, но я брала свои самые любимые вещи, например, серьги, которые оставила мне мама. Фотография меня, Джии и Эммы на Си-Эн Тауэр. Леггинсы, которые идеально облегают мои ноги и попу. И, конечно, мой паспорт и деньги.

– Это плохая идея, — сказала моя сестра Эмма. – Как ты собираешься жить?

– Забудь об этом, как она собирается сбежать от папы и охранников? Джиа перевернула страницу в своем журнале, едва обращая на это внимание. — Ты даже до улицы не дойдешь, Фрэнки.

– Да, дойду.

Два года назад я обнаружила, что камеры не охватывают ни одного участка каменных стен, окружающих наш дом, поэтому я выдолбила в камне подпорки, которые позволяли мне приходить и уходить так часто, как я осмеливалась. Именно так я пробралась к Дэвиду, чтобы потерять девственность в ноябре прошлого года.

Однако мои сестры об этом не знали. Этот путь побега был слишком опасен для всех, кроме меня.

Джиа издала горловой звук, как будто не поверила мне. — Папа будет в ярости, когда тебя поймают.

Собрав сумку, я пошла и села на кровать рядом с ними. — Мне не хочется оставлять вас обоих, но я должна это сделать. Я не могу выйти замуж за незнакомца и стать женой мафиози, сидя дома с миллионом детей, пока мой муж трахает любовницу на стороне.

– Раваццани - это большие деньги, — сказала Джиа. – Я их погуглила. Они живут в замке, Фрэнки. Клянусь Богом, замок. А сын - это настоящая закуска. Я не знаю, на что ты жалуешься.

Боже, Джиа была такой избалованной. Она даже не представляла, как плохо может быть женам мафиози. – Мама отказалась от карьеры модели ради папы и всегда жалела об этом. Ты не помнишь ее так хорошо, как я, но я не могу отказаться от шанса на нормальную жизнь. Ни за какие деньги. Это того не стоит.

– Я понимаю, — сказала Эмма, всегда уравновешенная близняшка. – И я не думаю, что ты должна соглашаться. Человек, который приехал сюда, его отец? Они называют его il Diavolo.

Дьявол.

Я вполне могу в это поверить. Никто не поднимался на вершину калабрийской мафии, не будучи злым и ужасающим.

Эмма коснулась моей руки. — У меня в комнате хранится тысяча долларов. Хочешь?

Мне захотелось плакать. Снова. Я обняла ее. — Я не могу взять твои деньги, Эмма. Когда-нибудь они могут тебе понадобиться. Но это очень мило с твоей стороны, что ты предложила. У меня было пять тысяч плюс несколько золотых монет в моем ранце. Надолго их не хватит, но чтобы исчезнуть - вполне. Я наделась.