– Вы хотите сказать, что есть шанс, что они не смогут ее выключить?

– Коммандер, если генератор маскировки находится в том же состоянии, что и вчера, держу пари на месячную зарплату – если бы нам платили – что прямо сейчас мало того что каждый компонент этого корабля невидим для всех на его борту, но и восторженная рабочая команда Звездного Флота. – Он мрачно покачал головой. – Любители. Они понятия не имеют, с чем имеют дело.

– А вы имеете? – спросил коммодор Натан Твининг.

Райкер быстро обернулся. Он не слышал как открылись двери в коридор. И он не слышал звука транспортации. Как долго коммодор присутствует здесь – Но если Скотт и разделял удивление Райкера или его опасение, быстрый ответ коммодору не показал этого.

– Сэр, я тоже понятия не имею, как работает эта маскировка. Но у меня нет проблем с признанием этого факта. А руководитель группы…

– Капитан Кейхо?

– Да, именно. Он как и я сбит с толку, но отказывается признать это.

Коммодор Твининг лучезарно улыбнулся, словно Скотт выдал особо забавную шутку, и в очередной раз Райкер поразился совершенно невозможному появлению этого мужчины. Каждый посеребренный волосок на его голове был идеально подрезан и уложен. Его крупные зубы были потрясающе белыми. Безупречное состояние его униформы предполагало, что этот предмет одежды без единой складки вышел из репликатора всего минуту назад. И такой же требовательный стандарт распространялся на всех членов команды Твининга, от энсина до капитана, которые по мнению Райкера выглядели так, будто они постоянно выставляли лучшее напоказ. Райкер задавался вопросом, был ли этот стандарт высказан приоритетами коммодора.

Но тайна коммодора Твининга простиралась под поверхностью приличий. Даже после четырех недель на этой базе, наблюдая за ремонтными работами на «Энтерпрайзе», Райкер все еще не знал, в каком подразделении Звездного Флота зарегистрирован коммодор. Что он действительно знал, так это то, что этот человек не был коммандующим звездной базы. Это была работа капитана Кев Рендла, которого Райкер видел только дважды. Никто даже в официальной части командной цепочки Звездного Флота не имел ранга Твининга.

– Коммодор – сто лет назад был рангом флагмана, но по опыту Райкера сегодня это был всего лишь неофициальный титул, даваемый старшему капитану среди группы капитанов кораблей. Однако после первой встречи между коммодором Твинингом и экипажем «Энтерпрайза», Дейта подтвердил Райкеру, что хотя почетный титул больше не был во всеобщем пользовании, в действительности он все еще оставался в файлах Звездного Флота, и некоторые личности в настоящее время носили этот титул. К сожалению, в файлах, к которым получил доступ Дейта, не уточнялось, кем были эти личности, или в каких подразделениях они служили.

– Дон Кейхо может быть немного целеустремленным, – сказал с легкой улыбкой коммодор. – Полагаю вы хотели бы быть членом его команды?

– Капитан не кажется заинтересованным в моей помощи, – резко ответил Скотт.

– Я снова поговорю с Доном. Посмотрим, сможет ли он использовать дополнительную пару рук.

– Но прямо сейчас капитан находится на продублированном корабле.

– Полагаю что да.

Скотт поднял бровь.

– Мне кажется, что пройдет немного времени, прежде чем кто-либо поговорит с ним снова.

Твининг снова улыбнулся.

– Уверен, они определят как отключить маскировку, даже если они невидимы.

Заявление Твининга подтвердило подозрения Райкера о наблюдении.

Держу пари, что он слышал каждое слово , подумал Райкер. Вероятно на протяжении всех четырех недель .

– Могу ли я что-то для вас сделать, коммодор? – спросил он.

Ответ коммодора принял новое направление.

– Капитан Редиссон попросила о встрече с вами.

Райкер постарался скрыть свой внезапно вспыхнувший интерес. Ху-Лин Редиссон – таинственный коммандер кораблей Проекта Знак, которые открыли дверь в зеркальную вселенную. Он слышал рассказы Пикарда и Кирка о встрече с ней, хотя Кирк сказал, что Редиссон была низкого роста, в то время как Пикард описывал ее высокой и внушительной. Капитан Спок выдвинул теорию, что несоответствие можно было бы объяснить, если считать возможным, что ничто, испытанное посетителями корабля Редиссон не было реальным – только голографические иллюзии.

Независимо от того, как в действительности выглядела Редиссон, Райкер пришел к выводу, что под слоями обмана, скрывавших ее настоящую внешность, могло оказаться, что сама внешность была так же засекречена, как и проект, в котором она работала.

– Я к услугам капитана, – сказал Райкер.

Твининг кивнул, как будто это был единственный ответ, которого он ждал.

– Отлично, – он хлопнул по значку коммуникатору. – Твининг «Гейзенбергу». Я с коммандером Райкером, и он готов встретиться с капитаном Редиссон там, где ей удобно.

– Благодарю, коммодор. – Голос отвечающего звучал как стандартный голос компьютера Звездного Флота. Мгновение спустя тот же самый голос зазвучал из коммуникатора Райкера.

– Коммандер Райкер, пожалуйста приготовьтесь к транспортировке.

Райкер был озадачен.

– Прошу прощения, коммодор, но где именно я встречусь с капитаном?

Но вопрос прозвучал слишком поздно. Твининг, Скотт и звездная база 25-альфа распалась в квантовом тумане, когда Райкера подхватил луч, и он вновь материализовался на Марсе. Мгновение, и рот Райкера широко открылся, когда после первого вздоха он обнаружил горячий, сухой, металлический запах почвы, формирующей марсиаскую пустыню. Мягкое давление его ботинок о красный песок говорило о малой гравитации, всего в одну треть от земной.

Не было никако ошибки в том, где он оказался, однако вряд ли такой переход был возможен. Мгновение назад он был на звездной базе 25-альфа, на орбите нейтронной звезды в трехстах световых годах от Земли, Марса и от центра сектора 001. Никакая технология транспортации не была настолько мощной.

Обеспокоенный и нуждающийся в объяснениях, Райкер посмотрел вверх, и увидел далекое Солнце его родной системы в оранжево-розовом небе красной планеты, а потом понял, что видит свет, отфильтрованный сквозь едва заметную узорчатую решетку… Он посмотрел вдаль, и увидел возвышающиеся скалы, поддерживающие решетку наверху, а затем понял, куда попал – в кратер Зубрин. По крайней мере именно этот термин использовали для нескольких тысяч гектаров Марса, пригодного для жилья под прозрачным покровом нанопластиковой мембраны. Марсианские пионеры называли его – слабым человеческим терраформированием – , изменившим атмосферу планеты только в одном кратере.