— Где ты… — не успевает закончить вопрос Феол, уходящий прыжком от моей очередной атаки.

Гахар видел, как я засовывал что-то в рот и чувствует мой внезапно усилившийся натиск. Он уже понял, что я проглотил боб, и что будет дальше я знаю. У моего врага не осталось выбора. В долгой схватке на победу у него больше нет ни единого шанса. В этом плане мы с ним поменялись местами.

Момент истины. Гахар бросается в последнюю самоубийственную атаку. Его план очевиден — мой враг хочет, пусть и ценой своей жизни, убить или, хотя бы серьёзно ранить меня. В финальный натиск вложены все оставшиеся у нелюдя силы. Если получится продержаться эти решающие мгновения — я победил.

Дно вселенной! Захвативший тело Феола гахар — самый сильный фехтовальщик из всех, с кем мне когда-либо доводилось скрещивать мечи. Настоящий мастер. Он всё-таки умудрился достать меня в своём последнем самоубийственном выпаде, стоившем ему жизни.

Отрубленная голова гахара мячиком катится по земле, но я уже перевёл взгляд на отпущенную им рукоять пронзившего меня насквозь клинка. Всего несколько сантиметров в сторону, и всё бы закончилось. Но звёзды со мной. Своей изначальной цели его удар всё-таки не достиг — сердце не задето. Я жив. И буду жить дальше. Заранее положенное за щеку семя уже глотком отправлено в горло, и лечебная магия начинает работать.

Бросаю оружие, хватаюсь руками за вражеский меч и выдёргиваю его из себя. Как всё быстро! Извлечённый из моей груди меч не успевает упасть на землю, как кровь уже перестаёт литься из стремительно затягивающихся ран. Через пару секунд о их недавнем присутствии у меня напоминают уже только дыры на одежде и красные пятна на ней же.

Но что это⁈ Лишённое головы тело Феола поднимается на ноги и, слепо шаря руками перед собой, делает первый шаг. Неужели, жемчужина? А ведь я вполне мог догадаться. Раз Брат Ольмо убит, то скорее всего и ограблен. Под пытками он выдал нелюдям не только пароли и явки. Я был в шаге от проигрыша.

Пронзи я сердце гахара, и тот бы добил меня. Спасло меня только то, что я отрубил врагу голову. Последняя лежит в паре метров, повёрнутая затылком ко мне. Нелюдь просто не видит, что я излечился. Мой хрип, вызванный болью, причинённой извлекаемым из груди клинком, он, видимо, принял за предсмертный стон. Стараясь всё проделать бесшумно, поднимаю с земли свои мечи. Сейчас я его удивлю.

— А, если так?

Синхронные рубящие удары лишают рук обезглавленный труп, который я тут же отправляю на землю пинком ноги.

— Жемчужина — не панацея. Ты всё равно умрёшь.

Говорить он без лёгких не может, но уши гахара всё слышат. Пинаю под рёбра брыкающееся тело Феола и иду к голове. Поднимаю за волосы, поворачиваю к себе лицом. Хочу посмотреть в глаза этой твари.

— Что? Страшно?

Во взгляде гахара ненависть борется с ужасом. Он боится не смерти.

— И где теперь твоя вечная слава? Ты проиграл, Гах Юж… Как там тебя?

Плевок под ноги.

— Твоё имя забудут, как уже забыл я, жалкий нелюдь.

Я умею читать по губам. Проклинает меня. Пусть. Моя улыбка злорадства лишь шире.

— Ладно. Не буду тебя долго мучить, ничтожный. Действие жемчужины ограничено по времени. Перед смертью поможешь мне кое-что выяснить.

Насладившись проявившимся во взгляде гахара отчаянием, подбрасываю голову Феола в воздух и на лету разрубаю её мечом надвое. Мозг разрушен. Убьёт это тело? Хм… Не убило. Что отделённые от туловища руки, что оставшиеся при нём ноги продолжают двигаться. А, если так? Приседаю на корточки возле одной из сочащихся физиологическими жидкостями половинок разрубленной головы и принимаюсь выковыривать кончиком меча содержимое черепа на землю.

Занятно. Размешенная в кашу плоть сама собой тут же собирается в изначальную форму. Откинем часть в сторону. Ну, хоть друг к другу куски не ползут, уже хорошо. И на этом можно заканчивать. Я выяснил всё, что хотел. Пока действие жемчужины не закончится, физическое тело её проглотившего, будет жить, хоть перекручивай его в фарш. Гахара убьёт только время.

Но то именно смерть, а по факту я уже победил. Враг повержен. Займусь пока обыском без пяти минут трупа. Так, обрубок, давай-как мы тебя для начала разуем, разденем. Порыться в твоих карманах сами звёзды велели.

К моменту, когда все части тела, принадлежавшего некогда секретарю Совета бессмертных, наконец-то перестали шевелиться, я уже успел провести полную инвентаризацию доставшихся мне трофеев.

Я в серьёзном прибытке. Из потерь: лишь потраченные: семя и боб, да зазубрины на клинках, которые придётся по новой затачивать. С приобретениями же всё куда интереснее. Помимо ещё одной пары мечей, арсенал мой пополнился шестью отличными метательными ножами и одним не менее качественным кинжалом. Плюс огниво, плюс идеально подошедшие мне по размеру ботинки, что станут запасной парой обуви, плюс ремень и не пострадавшие штаны нелюдя. На Суши каждая мелочь ценна.

Но важнее, конечно, иные находки. Не знаю, сколько всего и каких артефактов гахар отобрал у храмовников, но пять кубиков-пропусков, один экземпляр браслетов-душилок и аж три жемчужины он держал при себе. Последних, наверняка, было больше. Скорее всего, он раздал их своим командирам. Впрочем, что-то могло и остаться с вещами гахара на потерянном нынче плоту. Об этом можно только гадать.

Кроме того, теперь мне известно, что мои враги уже в этом поясе. Случайно здесь встреченному мной гахару, которого, в отличие от Феола, я не знаю в лицо, обмануть меня будет уже гораздо сложнее. Предупреждён — значит, вооружён. Ещё бы знать, сколько именно нелюдей прошло сквозь барьер…

Вряд ли все. Иначе бы Сушь мгновенно наполнилась бы пустолобыми новичками. Такой массовый перенос едва ли бы прошёл незамеченным теми же Хассами. Кукс сказал, что Феол здесь уже много дней. Значит, всё-таки гахаров не сотни. Уже хорошо.

Кстати, Кукс. Найдя взглядом нужного крысюка, мнущегося, как и все его остальные сородичи, на весьма почтительном расстоянии от места не так давно завершённого боя, я поманил знающего общую речь хасса к себе. Несколько секунд нерешительности — и трясущийся от страха звероморф, втянув голову в шею, семенит в мою сторону. Остальные крысюки осторожно поспешают за ним робкими перебежками.

— Он был моим врагом, — кивнул я на частично разделанный и раздетый мной труп. — Как видишь, быть моим врагом плохо. Со мной лучше дружить.

— Плохой идун, злой, — поспешил принять мою сторону перепуганный Кукс. — Да ещё и колдун. Долго не хотеть умирать. Хорошо, что ты убить его. Теперь не полезет в нора.

Норы нет. Эти страхи мумра беспочвенны. Гахару просто понравилось место — источник воды, обширные заросли хвойных колючих кустов, чадящих при сжигании. Впрочем, ромбовидный портал может прятаться где-то поблизости.

— Так, а где нора? Здесь её нет, как видишь.

— Я не видишь, — затряс головой крысюк. — Норы только идуны видеть. И то каждый своя.

Крысюк резко замолчал, осознав, что с перепугу сболтнул лишнего. Похоже, это уже платные знания, которыми не положено делиться с людьми. Интересно. Получается, звероморфы, как и звери на других поясах, попросту не видят нор в Бездну. А мы видим исключительно те, в которые способны войти при текущем наборе лучей. Ромбовидный портал может находиться в шаге от костровища, но о его присутствии там я узнаю лишь только тогда, когда здесь появится кто-нибудь с треугольником на лбу.

Ещё одно ценное, полученное бесплатно знание. Здесь, на Суши, всё сложно. Столько важных нюансов… Пожалуй, пару необходимых на дорогу туда и обратно суток я потратить готов. Схожу опять к мишке. Хардун желал получить два меча за ответы? Он их получит. То, что я выяснил примерное местоположение брода не отменяет факта моей неосведомлённости об особенностях пояса в целом.

— Спасибо! — улыбнулся я Куксу. — Когда Хардун будет мне про это рассказывать, я сделаю вид, что не знал этого. С тебя: не говорить своему вождю, что злой идун был колдуном. Я ведь тоже колдун. Накажу.