— Что за качели? — бормочет летун. — А, если ещё один?

Не дожидаясь моего одобрения, он бросается обратно, к трубе, над которой уже висит новый шар, хватает его и тащит к перегородке. Через пару мгновений уже пол в его комнате ползёт вверх, а в моей появляются щели вдоль стен. Тут всё ясно.

— Дай-ка я ещё брошу, — пятится к дальней трубе Дормиан.

Дрогнувший голос выдаёт летуна. Он тоже всё понял.

— Подожди! — пытаюсь остановить я его. — Сначала всё нужно обдумать.

Но Дормиан уже схватил новый шар и бежит с ним обратно. Дурак! Ему в этой гонке не выиграть.

— Не спеши! — кричу я, в свою очередь бросаясь за шаром. — Нужно проверить щель.

Но летун уже всё для себя решил. Засунув шар в трубу, он, не слушая меня, кидается обратно за новым. Сбегал, притащил, бросил. Его пол ползёт ещё выше, мой же с краёв убегает двумя новыми полосками в стену, опять уменьшаясь в площади. Щели выросли вдвое. Только это легко обратимый процесс. Стоит мне бросить свою сферу в приёмник, как движение пола, что в его, что в моей комнате, тут же меняет вектор движения на противоположный.

— Да остановись ты! Давай всё обсудим!

Летун возвращается к перегородке с новым шаром в руках. Я тоже хватаю ещё один. Раз — и пол в комнате Дормиана снова пополз вверх. Два — и он опять опускается. Глупая, бесполезная гонка. Не верю! Должен быть другой выход.

— Ты не сильнее меня, — продолжаю я попытки достучаться до летуна. — В выносливости мы примерно равны. Заканчивай.

Куда там. Дормиан даже не хочет смотреть в мою сторону. Ещё в самом начале он сбросил со спины мешающие ему: лук, рюкзак и колчан. Теперь к ним и к валяющемуся на полу копью отправляется сдёрнутый с пояса на бегу топорик. Разумно. Я тоже избавился от лишнего груза. Но это ему не поможет. Если цель испытания — сбросить соперника в пропасть, Дормиан непременно сегодня умрёт.

Вот только не верю я в подобное расточительство. Какой смысл в том, чтобы гарантированно уменьшать вдвое число добравшихся до Суши идущих к Вершине? Нора, из которой назад возвращается только кто-то один? Нелогично. Испытания Бездны отсеивают слабейших, но это слишком уж жёсткий подход. Должен быть другой выход.

И я судорожно ищу его, продолжая перетаскивать шары из трубы в трубу. Чем закончится испытание? Допустим, пол в одном из квадратов пропадёт полностью, и находившийся в этой комнате человек упадёт вниз. Другой в это время поднимется ровно на десять метров вверх и окажется примерно в трёх метрах от потолка. И, что дальше? Одна из стен отъедет в сторону и выпустит победителя?

Но, к чему тогда этот подъём? В условном перетягивании каната, которым нам здесь предложено заниматься, вполне хватило бы простого уменьшения-увеличения площади пола без всяких подъёмов. В Бездне ничего не делается просто так. Какой цели служит это движение вверх? Нужно внимательно всё осмотреть и провести пару экспериментов.

— Да хватит уже! Это не то, чем кажется. Остановись!

Дормиан уже красный. Ещё пара десятков шаров, и он начнёт выдыхаться.

— Нам не нужно бороться друг с другом. Это глупо. Остановись! Вместе мы найдём другой выход.

И, наконец-то, хоть какая-то реакция.

— Прости, Ло! Я не хочу умирать! — не глядя на меня, выкрикивает Дормиан. — Ты меня не обманешь.

Глупец. Он считает, что та небольшая фора, которую он получил, поможет ему победить. С перепугу забыл про моё преимущество. Значит, напомним.

— Не глупи. Я же просто съем боб, когда выдохнусь. Не заставляй меня это делать. Бобов у меня слишком мало, чтобы тратить их просто так.

Слава звёздам… Дошло, наконец. Летун вздрагивает и испуганно предлагает:

— Ты первый. Остановись, и я следом.

— Хорошо, — соглашаюсь я и, остановившись, опускаю шар, который нёс, на пол.

Если это уловка, придётся есть боб и доказывать дураку свою правоту. Припру его к стенке, и никуда он не денется. Так или иначе я заставлю летуна себя слушать. Он нужен мне.

Но нет, у Дормиана хватает ума понять тщетность своих прежних потуг. Летун останавливается, опускает шар и, тяжело дыша, начинает оправдываться:

— Прости. Бес попутал. Зная, какой ты… решительный, — заменяет он в последний момент слово: «расчётливый» на более ласковое, — испугался, что… Ну, ты сам понимаешь. Не держи обид. Это страх всё.

Да какие обиды? Я, и правда, расчётливый. Дормиан будет жить, пока он мне нужен. Но, как только нужда пропадёт — устраню. Ненадёжный. Ни преданности общему делу, ни выдержки. Проверку боем он уже не прошёл.

— Я всё понимаю. Забыли, — успокаиваю я летуна. — Я не верю, что из этой норы вернуться назад может только один из нас. Так к Вершине никто не дойдёт. Должен быть способ выбраться из этой ловушке вдвоём. Давай успокоимся и для начала заглянем под пол. Доставай огниво — оно только у тебя есть — а я пока ещё шары потаскаю.

По лицу Дормиана понятно, что моё предложение ему не понравилось, но летун уже смирился с тем фактом, что без бобов ему со мной бесполезно бороться. Скривился, но лезет в рюкзак за огнивом. Сейчас опущу его и немного себя подниму. Один шар, второй, третий… Сейчас, когда нужда в спешке пропала, я не ношу их, а перекатываю по полу, чтобы не тратить лишние силы.

— Достаточно, — объявляю я, когда щели в полу, идущие вдоль боковых стен комнаты Дормиана, достигают двух метров ширины каждая. — Смотри, что там. В первую очередь меня интересуют трубы. Куда они уходят?

С болью в глазах наблюдавший всё это время за тем, как я поднимаюсь всё выше и выше, летун ложится на пол у края провала и опускает вниз руки с кресалом и кремнем. Слышится звук высекания искр.

— Дна не видно. Сейчас гляну трубы.

Ширина половой плиты — сантиметров пятнадцать. Заглянуть под неё, перегнувшись за край, не составит труда. Летун это и делает.

— Ого! — восклицает он, выбив первые искры. — А труб нет. Как обрезало. Чудеса Бездны.

Понятно. Как я и думал, центральная полоса пола, когда придёт её время спрятаться в стену, либо залезет туда вместе с этими цилиндрическими порталами, либо стряхнёт огрызки исполнивших свою миссию труб с себя вниз, вместе с оставшимся на ней человеком. Значит, вставать на трубы бессмысленно. Этот фокус вычёркиваем.

— Ладно, вылезай. Нужно тщательно осмотреть все стены. Ищи какие-нибудь пятна или выпуклости.

— Вот бы я ещё ко всем стенам мог подойти, — наигранно сокрушается увидевший возможность меня опустить Дормиан.

Пусть. Эту гонку, если к ней всё же придётся вернуться, я всегда выиграю.

— Хорошо. Закрывай дыры.

Пока повеселевший летун катает по полу шары, я продолжаю раскручивать мысль про подъём. В чём его смысл? Ведь он точно есть. Что поднимается? Пол, я, фальшивые трубы… Всё? Нет, не всё. Ещё стены. Три из четырёх поднимаются тоже. На месте стоит только стеклянная. Вдоль неё всё остальное ползёт вверх, к потолку, одним общим лифтом. То есть, сейчас ползёт вниз, но не суть. Теперь я уверен, что подсказки искать нужно именно на стенах.

— Это что ещё… — внезапно останавливается Дормиан, уставившись на невидимую мне сверху нижнюю часть стеклянной перегородки.

— Что там? — пытаюсь я разглядеть нечто, вызвавшее такую реакцию летуна.

— Сейчас, сейчас, — ускоряется Дормиан, подхвативший шар с пола. — Сейчас сам увидишь. Оно красное стало. И движется. Краснота эта. Сейчас, сейчас.

Через десять секунд и два шара, отправленных Дормианом в трубу, наши комнаты, наконец-то, уравнялись по уровню пола, и я смог убедиться в правоте летуна. Она двигалась. Она — линия, разделяющая прозрачное стекло с непрозрачным. Вся нижняя часть перегородки словно бы налилась кровью. Ширина полосы — сантиметров пятнадцать, но она увеличивается на глазах.

Дно вселенной! Слишком долго мы возимся. Таймер запущен. Я был прав — перед нами загадка. А в Бездне загадки разгадывают только на время.

— Давай к стенам! У нас мало времени.

— Ты думаешь, оно…

— Если всё стекло покраснеет раньше, чем мы найдём выход отсюда, мы умрём. Оба.