— После того, как наш отец ушел, эльфы разделились на три условные фракции, — начала она, будто продолжая давно начатую историю. — Ройдар типичный представитель изоляционистов, он считает, что нам нужно замкнуться в своих землях, никуда не лезть и не вмешиваться в дела внешнего мира. Но есть и реваншисты, которые мечтают вернуть нашу былую мощь и уничтожить тех, кто отнял наш мир, и даже возвратить на трон Бессмертного Короля. Галвиэль, моя сестра, возглавляет их. А есть те, кто верит в будущее, кто хочет строить мир на основе новых знаний. Когда-то такими были и я, и мой брат Аллар. Но он помешался на идее прогресса и машин, отвергнув магию ради науки и механизмов.
Фауст слушал, чувствуя, как странное прозрение пробуждается в его разуме.
— Аллар, говоришь… Так ведь это и есть брат, о котором ты мне говорила раньше, да? Тот, что ушел, веря в прогресс и машины? — Он прищурился.
Лунария выдержала его взгляд, словно зная, что ему открылась какая-то тайна. Но она только слегка улыбнулась и сказала:
— Ну что, подумал насчет обучения? Или все еще не решился? Тебе, несомненно, пригодились бы навыки, которые открыли бы новый взгляд на жизнь… и на время.
Фауст покачал головой, скрывая в глазах лукавый блеск:
— Пожалуй, пока не могу дать ответа, Лунария. Обдумываю.
В тот же миг мраморные колонны стали таять в воздухе, и Фауст почувствовал, как его тело тяжелеет. Он открыл глаза и увидел лучи утреннего света, пробивающиеся сквозь окошко его маленького домика.
Утром они решили немного отвлечься от всех своих тяжких мыслей и отправились в "Пьяную Крысу". Это был как раз тот самый случай, когда трактир бурлил шумом и весельем, из окон доносился звон кружек, хохот, музыка и даже пьяное пение. Внутри было тесно, но в этой атмосфере веселого хаоса было уютно. Ультан, гном-изгнанник, сидел с кружкой в руке, рядом с ним обосновался крысолюд Рори, а у самого камина примостился слепой священник, которого под руку сопровождал мальчишка-помощник.
Фауст подумал, что мальчик, как и все дети, рожденные в Диких Землях, никогда не знал ничего, кроме этого укромного мира. Для них королевства, города, настоящие армии и крепости, возможно, уже казались сказками. Он задумался: что же будет, когда те, кто родился и вырос здесь, станут доминировать? Придет ли день, когда они потребуют официального признания от внешних королевств?
Эти мысли увели его далеко, но тут Фауста заметил Рори, который радостно закричал, потянувшись за кружкой:
— Ну и кто это там с тобой, лысый, усатый воин? — прищурился крысолюд, разглядывая Игоря. — Вижу, мага пополнилась новая свита!
Фауст иронично кивнул и начал отвечать, но тут Рори, усмехнувшись, сменил тему и продолжил:
— Дикие Земли, друзья, это не просто благословенное место, это чудо! Празднуем Новый год трижды, как в королевствах, как у эльфов и как в Атоллии! Вот и не знаешь, что лучше — день, когда за окном снег, или когда вокруг листья падают, или весенний праздник, как на наших островах. — Его глаза сверкнули, и он добавил: — Чудесное место, в общем. Разве что мы, крысолюды, тут вынуждены ютиться. Легче было бы скрыться на островах, но что поделаешь!
— Почему же, — переспросила Лина, — Атоллия вроде бы ваш родной край. Не удобнее ли укрываться там?
— На островах, уважаемая, если ты не в ладах с капитанами, чернокнижниками или, не дай Святую Матерь, пиратским королем — либо беги, либо... — он быстро прочертил пальцем по шее и фыркнул, — единственный путь — в Дикие Земли. Можно, конечно, обосноваться на пустом острове, но это верная смерть. Туда-то и отправляют осужденных, это у нас как смертная казнь.
Лина, уже немного подвыпившая, громко хохотнула.
— Вот бы побывать там хоть раз. Интересное у вас место!
Рори, наполняя кружку и смачно отпивая, перегнулся через стол, указывая на нее пальцем:
— Дорогуша, атоллийской даме полезно сразу найти капитана в покровители. А то знаете ли, к незамужним дамам, не будь они крысолюдками или огрицами, могут проявить слишком большое внимание.
Фауст, посмеиваясь, заметил Ультана, который, кажется, похвалялся кому-то за соседним столом. Подойдя ближе, маг услышал, как гном, сияя, рассказывал о предстоящем мандате от Совета ремесленников для него. Поприветствовав его, Фауст коротко пересказал свое последнее путешествие. Ультан посмотрел на него с хитрым прищуром, держа кружку поближе:
— Да, маг, приключения это всегда дело сложное. Никогда не знаешь, как выйдешь из них — а порой и не выходишь вовсе!
Фауст усмехнулся, но Ультан уже завел свою историю:
— Слышал я про один клан гномов, который углублялся всё глубже под землю в поисках редких минералов и металлов. Они нашли озеро лавы. Воины уговорили инженеров найти способ отвести лаву, и когда это удалось, под ней открылся лаз вниз. Герои спустились туда с лучшим оружием и доспехами, но оттуда донёсся лишь ужасный крик — из глубин вылезло Древнее Подгорное Зло и убило всех, даже домашних животных!
Фауст засмеялся, покачав головой:
— Ультан, прости, но это чушь.
Гном удивленно уставился на него, обиженно поджав губы.
Маг улыбнулся и решил рассказать свою историю:
— Знаешь, Ультан, мой предок, король Генрих I Ерласинг, однажды решил бурить шахту до предела, даже гномов приглашал на работу. Чем глубже под землю они спускались, тем тяжелее становилось дышать, голова болела, встречались участки со смертельно опасным газом, поднималась температура. После гибели нескольких строителей проект забросили, а шахту закрыли. Это задокументированный исторический факт. Так что, твои гномы, задумай такое, скорее всего, задохнулись бы или погибли от ядовитых газов, а не от неведомого подземного зла.
Гном плюнул в сторону и раздраженно сказал:
— Люди... всегда знаете, как испортить отличную историю!
Фауст, оставив своих спутников за шумными столами, медленно прошёл к уголку, где сидел слепой священник со своим юным поводырем. Священник повернулся к нему, едва уловив звук шагов, и, приподняв голову, обратился к магу:
— Как прошло испытание молодого короля? Совершил ли ты грех?
Фауст, усмехнувшись от облегчения, присел рядом, чувствуя себя перед старым наставником, с которым можно не притворяться. Он рассказал, как, несмотря на трудности, сумел избежать пролития невинной крови. Его искусная маскировка под странствующего поэта и лукавство Лины, читавшей стихи и выдававшей их за его творчество, уберегли его от насилия.
— Я поступил как монарх и рыцарь, — закончил он, сдержанно, но с гордостью.
Священник покачал головой и произнёс с задумчивой мягкостью:
— Монархи разные бывают. Полвека назад в Кастелланусе правила королева Мария Жестокая. Её воля не знала пощады к тем, кто мешал её замыслам, но государство при ней стало неприступным и сильным. Это был её выбор, её совесть. Главное, чтобы твоя была чиста, король, и чтобы любой твой выбор принадлежал тебе.
Фауст, усмехнувшись, склонил голову в знак благодарности. Вместо этого он поделился тем, что тревожило его душу.
— Не знаю, что будет дальше. Отнесу череп Ярашу — он добился своего. И пусть решает, что с ним делать. Когда я был в Агоране, стало ясно, что по мне никто не скучает. Эдмунд заботится о подданных и укрепляет королевство. Война принесла бы только хаос и, возможно, уничтожение моего наследия: астерианцы и барондийцы вспомнят о свободе, а Кастелланус и Каренделия вспомнят свои претензии. Если я объявлю новую войну, это будет крахом для всех, а быть королем руин я не хочу.
Фауст помолчал, взгляд его был направлен в сторону танцующих и весёлых посетителей «Пьяной крысы».
— Возможно, — продолжил он тихо, — мне придётся временно отложить свои претензии на трон. Эдмунд старше меня, и когда его не станет, я не знаю, что ждёт Агоран. А пока, может, и не стоит силой трогать то, что стремится жить в мире.
Священник кивнул, соглашаясь.
— Верь, что совесть твоя и выбор твой не бездействие, а сила.
