Фауст, понимая, что времени мало, добавил:

— Мой друг не слишком здоров — наелся чего-то на дороге. Лучше отпустите его, не то здесь будет большая неприятность.

Лина поддержала его, кивая с беспокойством:

— Да-да, что-то с его желудком. Пусть пойдёт... лучше ему выйти наружу!

Стражи, не подозревая ничего дурного, слегка смутились от столь человеческой проблемы. Они посторонились, и Игорь, продолжая изображать страдания, выскочил за дверь, быстро уходя прочь от сторожки. Фаусту и Лине пришлось сидеть и ждать, стараясь сохранять спокойствие и не выдать своих истинных эмоций.

Скоро сержант вернулся вместе с братом-клириком, пожилым мужчиной с проницательными глазами, которые, казалось, видели прямо в душу. Клирик оглядел комнату и остановился на Фаусте и Лине.

— Где ваш спутник? — спросил он подозрительно, оглядываясь.

Фауст пожал плечами и улыбнулся:

— Он неважно себя чувствовал и вышел подышать воздухом.

Клирик фыркнул, но, видимо, решил не задерживаться на столь прозаичной детали.

— Так, — произнес он, пристально глядя на мага. — Ты хотел узнать о подвиге наших братьев?

Фауст и Лина, сохраняя спокойствие, кивнули. История Ордена начинала раскрываться перед ними, но напряжение не спадало. Игорь, скрывшийся в лесу, должен был дождаться их в условленном месте, и теперь каждый момент мог решить их дальнейшую судьбу в этих святых землях.

Глава 12. В гостях у Ордена

Клирик смотрел на них с подозрением, а его строгий взгляд, казалось, проникал прямо в душу. Сердце Фауста заколотилось сильнее. Он прекрасно знал, что любая неверная деталь могла погубить их замысел.

— Наш сержант выражает сомнения относительно ваших дел в наших землях, — проговорил клирик, всматриваясь в Фауста. — Расскажите о себе, странники.

Фауст медленно кивнул и произнёс уверенно:

— Я странствующий поэт, Ферон, а это моя жена Ядвига. Мы путешествуем по этим краям, собирая истории, чтобы сложить песнь о битве с ужасным некромантом Марвиком Бездушным. Но всё, что я узнал, сводится к тому, что его якобы просто зарубили мечами в лесу. Это, простите, недостаточно героично. Вот я и решил, что стоит выяснить все подробности у самих братьев Ордена, чтобы сделать повествование по-настоящему величественным.

Клирик хмурился, его подозрение никуда не исчезло:

— Странно, — медленно проговорил он. — Я никогда не слышал о поэте по имени Ферон. Если вы поэт, почему бы вам не прочесть что-нибудь из своих произведений?

Фауст на мгновение онемел, пытаясь сообразить, что же сказать. Ему никогда не приходилось придумывать стихи, а сейчас каждое мгновение казалось вечностью. Но его спасла Лина, с лёгким вздохом шагнувшая вперёд. Она начала читать стихи, не дрогнув ни разу:

И ты можешь мне рассказать,

Как чист и глубок океан,

И что места хватит на всех,

Кроме мест для борьбы и печали.

Но гуляя по грязным дворам,

Мы ходили по головам.

Эти улицы слишком тесны,

Чтоб не столкнуться плечами.

Слова повисли в тишине, а голос Лины звучал мелодично и страстно. Фауст выдохнул с облегчением, надеясь, что стихотворение прозвучит достаточно убедительно. Сержант и клирик переглянулись, и в их взгляде мелькнуло недоумение.

— Я никогда не слышал таких стихов, — признался сержант, потирая подбородок.

— Я тоже, — добавил клирик, слегка нахмурившись. — Очень странные строки. Но... думаю, они подойдут. Ладно. Сэр Ясяр, хоть и немощен, но, возможно, ему будет приятно поговорить с кем-то, кто хочет запечатлеть подвиг его юности.

Фауст с облегчением кивнул, стараясь скрыть своё волнение. Они направились через внутренний двор замка, утопающий в белом снегу. Братья Ордена, одетые в пурпурные мантии с золотым солнцем, смотрели на них с интересом, кто-то кланялся, а кто-то следил с явной настороженностью.

— Прошу прощения за нашу подозрительность, — неожиданно произнес клирик, когда они шли по мощеной дорожке. — Орден наш богат и силён, у нас много врагов. Недавно нам сообщили, что королю Ливонии начинает не нравиться, что мы, хоть и его вассалы, становимся всё более независимыми. Сила магистра может дать отпор даже королевской армии, если до этого дойдёт... Но это будет ужасная трагедия. Война ослабит нас всех, а эти земли станут добычей для орков или языческих племён с севера. Мы пытаемся поддерживать мир, но это становится всё труднее.

Фауст внимательно слушал, кивая, но его мысли были заняты другим. Он украдкой подошёл поближе к Лине и прошептал:

— Где ты вообще слышала такие стихи?

Она бросила на него хитрый взгляд и тихо ответила:

— Где-то в трактире, в Свободном Пристанище. Разве важно? Главное, что сработало.

Маг хмыкнул, отметив, что она всегда знала, как выйти из сложной ситуации. Но пока он думал о том, что делать дальше, они подошли к древним дверям одного из крыльев замка. Внутри было тепло, пахло воском и благовониями. Клирик сказал, что сэр Ясяр будет ждать их в небольшой библиотеке на втором этаже.

— Будьте честны и не обманывайте его, — предупредил клирик. — Это мудрый человек, он видел многое. Даже если он слаб, его ум остался острым, как раньше.

Фауст кивнул, готовясь к новой встрече. Лина сжала его руку, напомнив, что у них есть цель, и что сдаваться сейчас — значит потерпеть поражение.

Клирик открыл массивную деревянную дверь и, слегка поклонившись, произнес:

— Сэр Ясяр, к вам пришли посетители. — Его голос был уважительным, даже немного тревожным, словно он боялся, что неожиданное посещение могло нарушить покой старого паладина.

Сэр Ясяр медленно кивнул, приглашая Фауста и Лину войти. Они прошли в комнату, неся с собой легкий сквозняк зимы и запахи дороги. В полутемной библиотеке тлели свечи, их свет отражался на груде старых фолиантов и свитков, сваленых на дубовых полках. Паладин сидел в массивном кресле, укрытый пледом. Его седые волосы казались совсем белыми на фоне тьмы комнаты, а глаза, хоть и утратили былую остроту, всё еще горели живым интересом.

Фауст и Лина сели на скромные табуретки напротив него, повторяя свою легенду про странствующего поэта и его спутницу, стремящихся воспеть великие подвиги прошлого. Старый паладин слушал молча, слегка кивая, будто утопая в своих воспоминаниях. Затем он вдруг начал издалека, взгляд его устремился в сторону, будто он видел что-то не здесь, а где-то далеко, в прошедших временах.

— Ах, полвека назад... — заговорил он дрожащим голосом, словно крошки памяти скатывались с его языка. — Были это последние по-настоящему героические времена. Тьма тогда действительно окружала наш мир. Черные маги вершили свои злодеяния, драконы и великаны грабили и жгли деревни, а благородные герои сражались, защищая невинных. Это было время, когда каждый мальчишка в деревне мечтал стать рыцарем, а каждая девочка слушала песни менестрелей, представляя себя героиней этих легенд.

Ясяр горько усмехнулся, его старые глаза блеснули от слез. Лина, сама того не желая, почувствовала лёгкую дрожь сострадания к этому старцу, который казался живым символом ушедшей эпохи.

— А теперь, — продолжил он с горечью, — всё иначе. Молодежь не мечтает о героизме, они мечтают о торговле, о деньгах, о специях и выгодных сделках. Эра рыцарей и драконов уходит... — Он замолчал, внезапно закашлявшись. Его сухой кашель эхом разнёсся по комнате, как напоминание о его слабости и старости.

Фауст почувствовал тягость сострадания, увидев перед собой этого старого воина, который когда-то сражался с монстрами и колдунами, а теперь боролся с собственным телом, истощённым временем.

— Но я пришёл, чтобы узнать о Марвике, сэр, — напомнил Фауст, стараясь мягко вернуть старика к теме разговора. — Пожалуйста, расскажите о той битве, о том, как всё произошло.

Ясяр медленно моргнул, словно пробуждаясь от своих мыслей, и слегка кивнул.

— Ах, да, Марвик... — вздохнул он, поправляя плед на коленях. — Было это время нелёгкое, тёмное. Завелся в Агоране некромант, молодой, но чрезвычайно злобный и амбициозный. Даже по виду было понятно, что он из тех, кого лучше не встречать на пути: глаза у него были странные, круглые, безумные, казалось, что они могут прогрызть любую душу до самого сердца.