— Это мой конь! — Он указал на лошадь, привязанную к стойлу. — Это тот самый конь, на котором я прибыл сюда! Кто-то его увел, а теперь он здесь!

Лина посмотрела на коня, потом на Фауста:

— Похоже, что Чёрный Олви скупает ворованных животных, — заключила она.

В этот момент в хлев зашёл сам Олви — неряшливый мужчина с длинными чёрными волосами и бородой. Его одежда была запачкана грязью, да и сам он выглядел так, словно давно не умывался.

— Чего вам нужно? — рявкнул он, заметив незнакомцев.

Фауст шагнул вперёд и сказал:

— Мы пришли, чтобы купить лошадей. Но каким-то образом среди них оказался мой конь. Как ты это объяснишь?

Олви прищурился и, не моргнув глазом, ответил:

— Это ложь! Этот конь давно принадлежит мне. Вы что-то путаете.

Фауст почувствовал, как его охватывает раздражение. Он знал своего коня, знал его повадки и метки.

— Давай посмотрим на его подкову, — предложил Фауст, указывая на ноги лошади. — На ней гравировка «Королевские конюшни».

Олви побледнел и начал заикаться, пытаясь опровергнуть обвинения:

— Это… это… глупости всё! Вы, наверное, ошиблись…

Лина, видя его страх, достала меч и с холодной решимостью сказала:

— Хватит врать. Если не скажешь правду, твои ноги начнут гнить, а потом я их отрублю, чтобы облегчить твои страдания.

Олви испуганно отступил, зная, что рыцари смерти славятся своей жестокостью.

Фауст добавил, решив немного смягчить угрозу:

— Однако, если ты признаешься в воровстве и отдашь моего коня, а также предоставишь еще одного для Лины, мы не расскажем всем в городе, что ты конокрад. А иначе тебя выгонят отсюда.

Олви поднял дрожащие руки в знак капитуляции:

— Ладно-ладно! Признаю, этот конь действительно не мой. Забирайте его и берите ещё одного, только умоляю, никому не говорите!

Фауст кивнул, чувствуя удовлетворение от достигнутой цели, и ответил:

— Хорошо. Но больше не кради чужих животных, иначе в следующий раз так легко не отделаешься.

Лина бросила Олви на прощание:

— Мы подумаем, говорить ли остальным. Всё зависит от того, как ты себя поведёшь.

Чёрный Олви нервно кивнул, радуясь, что дело не обернулось для него худшим. Фауст и Лина вывели лошадей из хлева и направились обратно к центру города. Несмотря на мрачные перспективы, у них наконец появились средства и транспорт для продолжения путешествия.

Собрав необходимые припасы, Фауст и Лина отправились в путь. Они скакали на юго-запад, туда, где лежали мрачные Железные Пустоши. Фауст знал, что по мере приближения к цели климат станет теплее и снега не будет, несмотря на приближающийся Морозень. Но перед ними стояла невероятно сложная задача — найти следы юноши в диком краю, где нет ни постоялых дворов, ни местных жителей, у которых можно было бы расспросить о странном мальчике.

Лина, держа поводья лошади одной рукой, усмехнулась:

— Знаете, ваше величество, это прямо как в старых балладах и легендах — король путешествует с своим оруженосцем и совершает подвиги.

Фауст, поддерживая её настроение, ответил:

— Да, только с той поправкой, что речь о некроманте и рыцаре смерти. Не думаю, что такие баллады кто-то напишет.

Лина рассмеялась, и Фауст тоже невольно улыбнулся. Они скакали весь день, мимо зловещих бежевых скал, которые возвышались над дорогой, словно стражи, охраняющие вход в ещё более тёмные и опасные земли. Лес вокруг становился всё реже, уступая место унылым пустошам и редким рощицам. Дорога была разбитой и извилистой, местами почти исчезая под кустарниками и снегом.

Вскоре они остановились у небольшой речки, чтобы напоить лошадей и подкрепиться самим. Фауст сидел на камне у воды и, глядя на её тёмные струи, начал вспоминать странные слухи, которые доходили до него ещё в Агоране. Слухи о том, что некоторые люди видят сны о богах.

— Я слышал о странных снах, — задумчиво начал Фауст, отламывая кусок хлеба. — Некоторые люди рассказывали, что видели во снах богов. Я тогда не придал этому значения. Королевство рушилось на глазах, и мне было не до глупостей. Но всё же это были странные слухи.

Лина, сидя рядом и рассматривая своё отражение в воде, сказала:

— Мне ничего подобного не снилось… И о чём же были эти сны?

Фауст пожал плечами, вспоминая:

— Точные детали я не помню. Было много шума вокруг. Но однажды мой сенешаль весь день ходил за мной по замку, рассказывая, что ему снился бог. Он говорил, что в будущем огромные империи распространятся по всему миру, корабли поплывут по океанам, захватывая новые земли, о которых раньше и мечтать никто не мог.

Лина задумалась, слушая Фауста:

— Звучит как бред сумасшедшего. Но я понимаю, о чём ты. Возможно, мальчику приснилось нечто подобное. Если он был глубоко верующим, то мог принять это близко к сердцу.

Фауст кивнул, глядя на воду и думая о том, что же могло толкнуть юного Веллерта на столь опасную авантюру:

— Да, может быть. Сны, вера... Иногда они могут завести нас слишком далеко.

Лина оглядела дорогу, ведущую вперёд, вглубь диких земель, и сказала:

— Надо продолжать двигаться, если мы хотим найти его. Возможно, в этом безлюдном краю мы всё-таки встретим кого-то, кто видел мальчика.

Фауст встал, отряхивая колени от грязи:

— Да, ты права. Здесь больше нечего делать. Поехали.

Они вскочили на лошадей и продолжили путь на юго-запад. Дорога становилась всё более запутанной и труднопроходимой, но решимость авантюристов не ослабевала. Каждый шаг приближал их к разгадке тайны исчезновения Веллерта и к пониманию того, что за сила могла направить юношу в столь опасные неизведанные земли. Они ехали до самого вечера, пока не стало ясно, что пора остановиться на ночлег.

Лина взялась разводить костёр и ставить палатку, очередной раз доказывая свою полезность. И пока Фауст наблюдал за её действиями, его посетила мысль, что благодаря заботам Лины он снова может чувствовать себя королём, несмотря на всю отчаянность своего положения.

Когда огонь разгорелся и палатка была готова, Фауст сел рядом с костром, устремив взгляд на танцующие языки пламени. Он заговорил, размышляя вслух:

— Странно, знаешь ли, но мне сны почти никогда не снятся. Почти всю жизнь я сплю крепко и без сновидений.

Лина присела рядом.

— Мне тоже редко снятся сны. Может, просто у нас так устроена голова?

Фауст, слегка нахмурившись, ответил:

— Я думал об этом. Может быть, дело в нашей склонности к аспекту смерти? Ведь сон — это состояние между жизнью и смертью. Не зря же заклинание усыпления относится к аспекту смерти.

Лина задумалась на мгновение, а затем спросила:

— Научишь меня этому заклинанию?

Фауст вздохнул и покачал головой:

— К сожалению, я сам его толком не знаю. Никогда не имел нужды изучать его. Но могу научить тебя поднимать фантомов. Это более полезное умение, особенно если по дороге мы найдём подходящее место, где лежат давно истлевшие мертвецы.

Лина кивнула, заинтересованная этим предложением:

— Было бы неплохо. В бою это может оказаться весьма полезным.

Затем Фауст решил рассказать ей всю правду о своём учителе:

— Я не говорил тебе раньше, а теперь думаю, пришло время. Мой учитель, Яраш, заточён в Башне Ока. Он не справился с созданием костяного голема и за это был взят в плен магистром Дразом. Тот пообещал отпустить Яраша, если я сам смогу сделать голема.

Лина нахмурилась, обдумывая услышанное.

— Это, конечно, не моё дело, но если ты сможешь создать голема и оживить его, тогда зачем тебе нужен учитель? Ведь ты уже превзойдёшь его.

Фауст улыбнулся, оценив её логику:

— В твоих словах есть смысл. Но я всё же предпочту завершить начатое. Даже если я смогу активировать голема, Яраш остаётся моим учителем. Он дал мне знания, и я чувствую, что должен ему помочь.

Лина посмотрела на него с одобрением:

— Понимаю. Лояльность и чувство долга — это важно. Но, ваше величество, иногда нужно идти дальше, даже если приходится оставлять кого-то позади.