— Нет, — покачал головой Идор, — в большой мир пускают только тех, кто готов выполнить приказ Великого отца или своего наставника любой ценой… В нас нет страха… Мы знаем, смерть всего лишь переход души на изнанку…
— Не знаю, про какую изнанку ты болтаешь, — невесело пробормотал наемник, не отводя глаз от приближающегося мага, — но смерть это конец… После нее тебя просто не существует… А душа… Что толку от этой души, если ты не сможешь обнять свою возлюбленную и своих детей?
— Вы не понимае… — начал Идор, но Аррам перебил его…
— Этот маг над нами издевается, — он смачно выругался. И сделал шаг вперед, обнажая меч. — Я устал ждать и томиться в неизвестности. Если он боится подойти к нам, я сам пойду к нему навстречу…
Я все это время молчала… В ночной темноте, когда единственным источником света является отраженный от снега лунный свет, невозможно разглядеть лицо путника, находящегося так далеко. Тем более, если оно спрятано под большим капюшоном монашеской рясы. Но тем не менее, чем больше я смотрела на маленькую фигурку, тем сильнее становилось ощущение, что я знаю этого человека. Я чувствовала какое-то необъяснимое родство. Как будто бы я вышла встречать далекого родственника, решившего навестить нас.
— Подожди, Аррам, — положила я ладонь на локоть нетерпеливого наемника. — Мне кажется, для нас нет никакой опасности. Пусть она подойдет ближе…
— Она? — удивился он.
— Она? — переспросила я, приподняв бровь…
— Ты сказала «пусть она подойдет ближе», — кивнул Аррам. — С чего ты решила, что это она?
— Не знаю, — мотнула я головой. — Но у меня какое-то предчувствие. Как будто бы я ее… или его… знаю.
— Но как ты могла увидеть в такой темноте, да еще так далеко? — он мне не верил. Я пожала плечами. Я сама ничего не понимала. Я сама себе не верила. Но моя верная интуиция, которая почти никогда не подводила, упрямо твердила, что нужно стоять на месте и ждать.
— Возможно, — вмешался Идор, — вы чувствуете ее потому, что когда-то помогли… так же, как Олире и Илайе. — Мы с Аррамом одновременно повернули головы в сторону мага. И уставились, дожидаясь объяснений. Идор замялся, — ну, я не уверен… Но Олира однажды сказала, что чувствует Антоса… Ну, как будто бы он очень близок ей, как будто бы он часть ее… Потому что Антос два года назад сильно заболел, и Олира лечила его, обращаясь к Богам…
— Хелейна!- выдохнули мы с Аррамом одновременно, глядя друг на друга.
— Но откуда она здесь?
— Зачем она напялила рясу?
— И почему так неуверенна?
— Не знает, что это мы?
— Или знает, но чего-то боится?
— А где все остальные?
Вопросы, на которые у нас не было ответов сыпались, как горох из дырявого мешка.
— Я выйду ей навстречу, — Аррам, все это время державший обнаженный меч в руки, вернул оружие на место. — Вы ждите меня здесь. Что бы там не случилось у Хелейны, она не стала бы вести себя так, не имея оснований. Если вдруг что-то не так, уходите… Если маги используют ее как приманку, то лучше я один попаду в их ловушку… А вы спрячетесь в трактире и дождетесь утра.
— Я не чувствую никакой магии рядом, — влез Идор. Но Аррам уже не слышал его, двигаясь размашистыми шагами в сторону одинокого путника…
Мы с тревогой наблюдали за их сближением. Я так переживала за Аррама и за Хелейну, если это была она, что совсем не замечала холод и внезапно поднявшийся ветер.
— Это не магия, — заметил рядом со мной маг…
— О чем ты? — не поняла я.
— Ветер, — пояснил он, — это не магия его подняла. Он сам. Ночью будет вьюга.
Я кивнула. Меньше всего меня сейчас заботила какая-то там вьюга. Расстояние между Аррамом и путником в монашеской рясе становилось все меньше и меньше. Вот-вот все должно было решиться…
В какой-то момент фигурки замерли без движения. А потом маг внезапно кинулся к Арраму и повис на его шее. Значит это на самом деле Хелейна.
Наконец, они оба направились в обратный путь. Я выдохнула. Значит все хорошо. Или не совсем хорошо… В какой-то момент Аррам подхватил Хелейну на руки.
— Неужели она ранена, — прошептала я…
— Нет, — покачал головой Идор. — я ее просканировал. У нее нет повреждений. Она просто истощена… Как будто бы не ела несколько дней.
— Что ты сделал? — не поняла я. — Просканировал?
— Ну, да, — стушевался маг. — Я обследовал ее магией. На расстоянии. Это не очень сложное заклинание, хотя его мало кто использует, оно очень затратное.
— Ты лекарь? — удивилась я. То ли Адор, то ли Олира как-то обмолвились, что в обители Великого отца живут самые сильные маги-инквизиторы и их ученики, которые в будущем должны заменить своих наставников.
— Нет, — вздохнул Идор и покачал головой. — Я будущий инквизитор. Для лекаря у меня слишком большие способности. Но мне всегда нравилось помогать Тироху… А это заклинание я нашел в древней книге по целительной магии, которую он мне дал почитать. Ему эта молитва не давалась, а у меня получилось. — он запнулся и через короткую паузу добавил, — но если бы я мог выбирать, чем мне заниматься… Я бы лечил людей. Это намного интереснее, чем копаться у них в мозга и искать мысли, которые нельзя думать.
— У меня в Яснограде есть друг-лекарь. У него нет магии, но зато он умеет лечить травами… Если хочешь, я попрошу его взять тебя в ученики…
— Я хочу. Очень. Но не могу… — тряхнул головой Идор. — У меня есть долг перед паствой. Я должен стоять на страже чистых и правильных мыслей. Если инквизиторы не будут исправлять нехорошие мысли, то люди не смогут жить вместе. Они постоянно будут ругаться и ссориться…
Я повернулась к Идору и улыбнулась. Он смотрел на меня в упор, не мигая. Как будто бы ждал, что я смогу разрешить его дилемму.
— В большом мире никто не контролирует и не исправляет наши мысли. Каждый человек у нас может думать все, что хочет. И делать тоже. Но это не мешает нам жить вместе. Заключать союзы, дружить и влюбляться…
— Любовь очень вредное чувство, — покачал головой Идор. — Оно ведет к необдуманным поступкам и нарушениям порядка… Вот, к примеру, взять меня и моего отца… Если бы я смог подавить эти чувства в себе, то не отправился бы в неизвестность, рискуя потерять жизнь и благосклонность Великого отца.
— Любовь делает нас сильнее, Идор, — улыбнулась я. — Она и тебя сделала сильнее. Ты смог решиться на то, на что не решился бы никогда…
— А еще от любви между мужчиной и женщиной появляются незапланированные дети с бракованной родословной. А дети — это слишком серьезно, чтобы зачинать их как попало. Нужно соблюсти слишком много условий. Начиная от способностей предков обоих родителей, заканчивая возрастом и здоровьем будущих родителей. Иначе может получиться, как у этой, — он кивнул в сторону Аррам и Хелейны, которую он все еще нес на руках. — Слишком юная мать, к тому же истощенная и подавленная тяжелыми мыслями. И еще неизвестно, кто был отцом…
— Хелейна беременна⁈ — ахнула я…
— Ага, — кивнул Идор. — Очень глупый поступок в ее возрасте и состоянии. Будущая мать должна загодя готовиться к рождению ребенка. Хорошо питаться, много работать в поле, саду или огороде, чтобы стать крепче…
Частично я была согласна с Идором. Конечно, к беременности лучше готовиться, чем не готовиться. Но не такими варварскими методами, конечно. Однако сейчас меня больше заботил другой вопрос: где Амил? Неужели он сделал бедной девочке ребенка и сбежал⁈ Это было странно вдвойне.
Во-первых, аддийские мужчины, не смотря на все свои недостатки в отношении к женщинам, никогда не откажутся от своей любовницы, если она беременна. Не потому, что они такие хорошие, а потому что новорожденная девочка — это имущество, которое через несколько лет можно выгодно продать. А сын — это сын. Гордость каждого аддийца, часть семьи и продолжение рода. Если и случалась необходимость избавиться от рабыни, например, при подозрении в измене, ее убивали вместе с нагулянным ребенком.
А Хелейна не просто любовница, она невеста… Практически первая жена. И ее ребенок — первый ребенок от первой жены. А значит наследник. Ни один аддийский мужчина не оставил бы такую женщину.
