Рассказ Агора стал интересен ровно с того момента, как он заговорил о планах Великого отца. И я слушала внимательно, стараясь не показывать своих настоящих чувств, чтобы не сбить инквизитора с мысли. Но тут с трудом удержалась от усмешки. Нельзя же быть настолько наивным! По-моему, это было очевидно, что Великий отец не остановится на жалких клочках суши за пределами стен епархии, если есть возможность забрать власть во всем мире. Олира говорила, что рождаемость в Епархии контролируется очень строго. И раз Великий отец решил резко увеличить количество монахов, то это явно не для того, чтобы возделывать землю под стенами. Если бы он хотел жить мирно, то жил бы мирно в тех границах, которые у него были. Я уверена, если бы магия не вернулась, а монахам удалось бы захватить прибрежные земли, то очень скоро они захотели бы расширить свои сельхозугодья еще раз…
— Это оказалось гораздо проще, чем можно было подумать. Не прошло и нескольких седьмиц с тех пор, как маги отправились в большой мир, как правители окрестных стран, Аддийского султаната и даже Абрегории оказались под властью Великого отца. Только ваш брат оказался не по зубам Великому отцу. Он отправлял в Грилорию все новых и новых инквизиторов, которые возвращались ни с чем. Магия не действовала на его величество Фиодора. Тогда от отправил к нему Живелу… А я помог сбежать Антосу, чтобы найти вас и обратиться к вам за помощью. Тогда мы уже знали, кто на самом деле стоял за призывом Древних Богов. Но мальчишке не повезло, он попал в руки той самой амазонки, которая когда-то купила его брата, и застрял в Королевстве Кларин. Об этом узнала Илайя, и заявилась к Великому отцу с претензиями за то, что тот не смог уберечь ее брата. К несчастью в этот самый момент Великий отец беседовал с Живелой, которая рассказывала ему о предстоящей свадьбе. Илайя пришла в ярость. Оказалось Велкий отец пообещал вернуть ей корону Грилории, принадлежащую ей по праву рождения. Ведь именно она осталась старшим ребенком его величества Грегорика. Но после того, как стало известно о связи вашего брата с Живелой, Великий отец решил, что правильнее будет короновать своего внука, а не свою любовницу… Илайя тогда взбесилась. И желая отомстить Великому отцу, украла амулеты, с которыми мы работали, и сбежала в неизвестность.
— Она примчалась ко мне, в Южную пустошь…
— Да, — кивнул Агор. — она хотела убить вас. Злость и обида на Великого отца перемешались в ее душе с такой же сильной обидой и злостью на вас. И она решила, что убив вас и ваших детей отомстит за смерть своего отца и разрушит планы Великого отца сделать королем ребенка от Фиодора и Живелы… Она была уверена, что краденные артфетакты помогут ей избавить Грилорию от короля и самой сесть на его место. Я пытался ее отговорить. И предупредить вас. Для этого я и отправил Венима. Он очень слабый маг, и его магия не должна была создать препятствий для визита в Южную пустошь. Но что-то пошло не так…
Он тяжело вздохнул.
— В последний раз Илайя вернулась из большого мира лишившись разума. Когда я вытащил ее из магических сетей, она рассказала: вы выкупили ее братьев, чтобы закончить то, что начали много лет назад. Вы собирались убить мальчишек, потому что видели в них угрозу для себя и для вашего сына. Вы и саму Илайю планировали убить, чтобы она не путалась под ногами и не мешала вам с Великим отцом. Я поначалу даже не поверил… Нет, я знал, что у него есть женщина где-то там, за стенами… С тех пор, как появилась магия, он частенько покидал Епархию и проводил с ней по несколько дней. Но я даже предположить не мог, что это вы…
— Я⁈ — я нахмурилась. — Что за бред⁈ С чего вы это взяли? Вы же знали, что я в Южной пустоши. Вы же сами отправили туда Венима, чтобы он связался со мной?
— Да, — кивнул Агор. — Все так. Но Илайя была так убедительна в своей истерике. Я поверил в то, что Великий отец обучает вас магии… Наверное, потому что как раз в то время мы узнали настоящую причину, из-за которой Древние Боги покинула наш мир. Ягурда, Верховная жрица того времени, решила подчинить Богиню своей воле, чтобы пользоваться Ее силой не для помощи другим, а для собственных целей. Вы ведь знаете в чем отличие магии от Божественной силы?
Я неопределенно мотнула головой. Нет, я помнила, что мне говорили Хигрон и Ягурда, и то, что я видела сама. Но, возможно, у Агора есть еще один вариант? Ведь первые два ничего не объясняли…
— Божественная сила исходит из души, а магия — это внешняя сила, которой управляют с помощью звука… Божественная сила не подчиняется желаниям жрецов, она проходит сквозь них от Богов к тому, кто нуждается в помощи. А магия целиком и полностью подчинена воле мага. И Ягурда хотела изменить эту «несправедливость». Она начала изучать магию и пыталась использовать звук для управления Божественной силой. С одной стороны это принесло пользу: молитва-призыв, на которую откликаются Боги — это ее заслуга. Но с другой… Богине, вероятно, не понравилось, что кто-то может вот так легко заставить Ее появиться вопреки воле и желанию. И тогда она отвернулась от Ягурды. В общем, связав эту историю и слова Илайи, я решил, что вы и Великий отец решили продолжить то, что начала последняя Верховная. И был так ошарашен осознанием, что та, на кого я так надеялся, оказалась предательницей, что не понял, чего хочет Илайя. И не остановил ее… Она напала на Великого отца и хотела убить его кинжалом. Она не знала, что буквально накануне он смог подчинить еще один Древний артефакт — измененный магией Щит смерти. Божественная сила отразила удар, а магия, насильно прикрепленная к артефакту Богов, повисла на Илайе, постепенно убивая ее…
Он снова тяжело вздохнул. За разговорами я не заметила, как мы дошли до дверей моей кельи. И сейчас остановились перед дверями. Я не уходила, я хотела знать финал этого рассказа. Я чувствовала, что это еще не конец истории.
— И когда вы появились здесь, я решил, что это очередной план Великого отца, и он отправил вас присматривать за Епархией в свое отсутствие. Поэтому не стал говорить правду о Вениме… И о том, для чего я на самом дел отправил его к вам. Но во время переговоров, я понял, что вы не знакомы с Великим отцом. Или очень хорошо притворяетесь. А сегодня, когда вы обратились к Богине, чтобы спасти Илайю, узнал что вы не такая злобная стерва, как говорила Илайя. Не буду врать, это я не сам, мне помогла Богиня… Она мне кое-что шепнула. — Он улыбнулся. — И это полностью изменило мое отношение к вам, ваше величество…
— Зовите меня просто Елина, — вырвалось у меня… — Я рада, что мой визит в Епархию теперь не будет напрасным. А то, честно говоря, я уже стала бояться, что совершенно зря проделала такой длинный путь. Мы должны остановить вой…
— Тише! — перебил меня Агор. — Олира… Она где-то рядом… Эта девочка слишком сильна, я не могу скрыть от нее свои мысли, как и вы, я полагаю. Но то, что произнесено вслух тем более не ускользнет от ее внимания…
— Олира сама решила устроить заговор против Великого отца, — улыбнулась я. Очень уж забавно выглядел Великий инквизитор, испугавшийся маленькой девочки.
— И он об этом знает, — кивнул Агор. — Олира его любимица, и ей позволено гораздо больше, чем всем остальным. Даже игра в заговорщиков. К тому же, думаю, Олира прекрасно знает, что все ее товарищи, на самом деле верны Великому отцу и играют с ней по его личному приказу.
— Не можешь предотвратить заговор — возглавь его, — улыбнулась я.
Агор кивнул. Он смотрел на меня, не отводя взгляда. И меня снова кинуло в жар. Я должна была признать: меня тянуло к нему со страшной силой. С первого момента нашей встречи. И его тоже. Не знаю, что именно шепнула ему Богиня… На грани сознания послышался довольный смешок… Но теперь, глядя в глаза Агора, я была на все сто процентов уверена, что он чувствовал то же самое.
— Мне пора, — прокашлялась я, отступая назад и упираясь спиной об холодное дерево двери. — Завтра рано вставать… И нам нужно прийти к согласию по поводу графика и объемов поставок золота… И мы не должны… — Я запнулась. Как бы там ни было, мы сейчас на противоположных сторонах: Агор на стороне Великого отца, а я на стороне его врагов. Более того я и есть та, что поведет за собой его врагов. И я не могу пойти на поводу своих желаний, ведь чувства к Агору могут заставить меня быть не такой жесткой… И жестокой… Если вдруг придется. А значит сделают меня слабее.
