Подали осьминога с каким-то экзотическим гарниром, вкуса которого я не ощутила. Казалось, жую обычную полбу, а она не жуётся.

— Не нравится, Лиза? — спросил Дмитрий и на этот раз без тени привычной для меня насмешки

— Не нравится, — ответила я, но смотреть в его сторону не стала.

Не дождётся.

Пусть сидит и гадает, что именно мне не нравится. Впрочем, понятно, что всё.

— Закажите что-нибудь другое. Вам приготовят любое блюдо.

— Самолёт до Москвы, пожалуйста, — улыбнулась я и нарушила данное себе слово. Посмотрела ему в лицо.

Кажется. Я помнила каждую чёрточку. Трогала пальцем, целовала, таяла в его руках, и всё это было с какой-то другой Лизой. И Дмитрий был другим: вполне себе осторожным, возможно, я приняла его ласку за нежность. Конечно, с чего ему испытывать ко мне что-либо, кроме отвращения. И желания уничтожить моего отца, причинив страдания мне.

Милана картинно засмеялась, будто я сморозила ужасную глупость, но я не смотрела на неё. Лишь на него.

«Зачем ты меня позвал?» — хотела бы спросить я, если бы оказались наедине.

«Чтобы ты понимала, что не одна у меня, и никогда одной не будешь», — думаю, он ответил бы он.

И что бы я сказала в ответ? Промолчала, вероятнее всего.

Или пожала плечами.

— Это блюдо заказано на завтра.

Я не сразу поняла, о чём он говорит. Ах да, значит, завтра улечу.

— Я бы очень хотел узнать ваше мнение, Лиза.

Я чуть куском осьминога не подавилось. Это он точно мне? Но постаралась придать лицу вежливо-отстраненное выражение.

— Я слушаю, Дмитрий Максимович.

Промокнула рот салфеткой, чтобы скрыть дрожание губ. Буду говорить с ним при «Чёрной королеве» вежливо и почтительно, но не подобострастно.

— Как считаете, что вас скажет отец, зная, что вы выдали его секрет?

Провокация — что ещё ожидать от них обоих! Я выдала секрет? Да я и не знала его, пусть своей Соне предъявляет претензии!

— Я понимаю, что он вас не побьёт, но как думаете, будет сердиться? Или вы любимая папина малышка, которой прощается и не такое?

Я сглотнула вязкую слюну. Папина малышка! Как же! Досадная ошибка молодости, которая теперь требует регулярных вложений. И забот, как бы что ни вышло.

Не со мной. С ним через меня.

Я могла бы ответить: «Не ваше дело». Чушь, это опасно. Мне бы до завтра дотерпеть. Вынесу и этот вечер, не такое пережить пришлось, на ещё одну жизнь хватит.

— Ничего не скажет. Сделает вид, что ничего не произошло. А если мачеха заведёт разговор, придётся ей напомнить о собственной роли в этой истории. Она глупая, но понятливая. Заткнётся.

Я улыбнулась и приподняла брови. В глазах Ледовского мелькнул интерес и что-то такое, от чего мне захотелось домой ещё сильнее. Хорошо, что мы не одни, хорошо, что «Чёрная королева» вернулась.

Сегодня я засну спокойно. И постараюсь обо всём позабыть. Не было ничего. И точка. А с невинностью я рассталась, скажем, в ночном клубе.

С незнакомцем.

И продолжения не последовало.

Если бы Соня узнала правду, она бы скривила свой свисток и сказала, что ничего другого от меня не ожидала. Что я такая же подстилка, как и она, только строю из себя белую кость!

Остальной вечер, а длился он ещё около часа, Ледовский посвятил исключительно своей Милане. Они оба делали вид, что меня не существует.

Как не существовало прислуги, суетящейся вокруг стола, и девочки-распорядителя, на лице которой приклеилась радостная подобострастная улыбка. Все они казались ненастоящими, винтиками, шестерёнками, механическими куклами. И я сама была одной из них.

Выполнившей то, что от неё требовалось.

— Не злоупотребляйте вином, Лиза. Мне не хотелось бы, чтобы вас стошнило на обратной дороге, — замечание Ледовского подействовало как пощёчина.

Я распрямилась, хотя и так сидела, будто кол проглотила, холодно посмотрела на него, потом на свой опустевший бокал, наверное, третий по счёту, всего лишь третий, и произнесла:

— Не беспокойтесь, Дмитрий Максимович, я больше не доставлю вам неприятностей. Не моя вина, что морские гады в этом месте отвратительны.

Я сделала акцент на слово «гады».

— Приходится налегать на вино. Белое.

Ох, кажется, это всё алкоголь в голову ударил. Я сболтнула лишнего.

Ледовский так посмотрел на меня, будто хотел размазать по столу, раздавить словно насекомое. Или сожрать, как очередного морского гада.

Но смолчал. Отвернулся с презрением и больше до самого окончания вечера не сказал мне ни слова.

Мы с Миланой Олеговной уселись на заднее сиденье машины. Каждая со своей стороны, уставившись в окно и делая вид, что другой не существует.

Дмитрий Максимович сел впереди рядом с водителем, охранник, который меня сюда доставил, пересел в другую машину. Я понимала, что Ледовский нарочно едет с нами и как бы отделившись от нас плотной пластиковой перегородкой. Так, он считает, мы будем вести себя смирно.

Но я и не собираюсь ссориться с «Чёрной королевой». Между нами посредине сидит невидимой тенью глухая ненависть. И на этот раз взаимная.

Я вдруг представила, что сегодня ночью она будет в его объятиях, и к горлу подкатила тошнота. Я смотрела на мелькающие за окном дома, деревья, и она только усиливалась. Тошнота напополам с разочарованием.

Я представляла себе первый раз иначе. Думала, что это будет мой выбор, представляла романтические ухаживания, приязнь к тому мужчине, которому принесу невинность как дар. Не как жертву.

По сути, то, что произошло между мной и Ледовским не было похоже на принуждение. Я действительно хотела отдаться ему. И получила от этого извращенное удовольствие. Кайф, за который теперь себя презирала. И хотела продолжение. Всего лишь раз, чтобы просто сравнить, понять, так ли уж мне хорошо именно с этим мужчиной, или я просто была на взводе. Получила удовольствие от того, что осталась жива.

Что снова могу дышать и чувствовать. Поцелуи на коже, солнце в ладонях, член внутри себя.

И «Чёрная королева» лишила меня этого. Последней малости. Слабости. Воспоминаний о том, что я не хотела всего этого, но это случилось. Значит, вина не на мне. На отце и на его враге.

В особняке нас встретили охранники. Ледовский подал руку своей королеве, даже не взглянув в мою сторону. И я снова ощутила укол ревности, рождённой из чисто женского спортивного интереса. Из бабской зависти.

Виктор показал рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. Ледовский вместе с Миланой скрылись в коридоре направо, ведущем в кабинет хозяина. Интересно, они прямо сейчас начнут трахаться? Соскучились, должно быть.

Я скривила губы и быстро прошла наверх. Виктор едва поспевал за мной.

— Я справлюсь сама. Дайте, наконец, отдохнуть от вас, — бросила Варваре, которая хотела было что-то сказать. Хлопнула дверью прямо перед её носом и прислушалась. Нет, горничная не вошла следом. В двери повернулся ключ, отрезав меня от остального мира.

Можно было выдохнуть. Сегодня ночью я останусь одна.

Рано утром меня разбудил звук поворачивавшегося в двери ключа. Я напряглась, мелькнула мысль, что это Ледовский, и от неё у меня мурашки пошли по телу. Нет, больше не надо меня испытывать похотью.

Сегодня, он обещал, я буду дома. И в кругу семьи, уж какая есть, родителей не выбирают, снова стану пай-девочкой. Сухарём, как меня называла Соня, которого только животные интересуют.

Вот и хорошо. И правильно.

Но за дверью сейчас оказался не хозяин, а всё та же остроносая Варвара. Она принесла завтрак на подносе, на этот раз никаких цветов к еде не прилагалось. Я это расценила как знак: мне больше незачем очаровывать тебя, Лиза.

Я съела всё, что принесли. Мне нужны силы на последний рывок. На то, чтобы улететь из клетки на свободу, теперь уже по милости руки, открывшей дверцу.

— Вам надо одеться и взять свои вещи. Машина за вами придёт через час.