До слёз, до невысказанных претензий. Я не цветок, которого можно перенести с одной почвы на другую, не кукла, которой всё равно, на какой полке сидеть, был бы шкаф непыльный! И я понятия не имею, что я здесь делаю!

Виктор проводил меня до комнаты и на прощание сказал:

— Вы это, не шибко там спорьте с Миланой Олеговной. Хозяин ей доверяет.

Мужчина хотел добавить что-то ещё, помялся возле двери, потёр шею, но потом передумал и вышел, аккуратно прикрыв дверь. В замке тут же повернулся ключ, отрезая меня от остального мира.

В книгах и фильмах героини нередко попадают в такую ситуацию, как я. Но там у них всегда находится нежданный помощник, или все вдруг проникаются к ней симпатией и отпускают на волю, ещё и денег дав в придачу.

А мне хотелось плакать. Я привыкла к недоброжелательности и колким выпадам, спасибо, мачехе, но той всегда могла ответить так, что девица, старше меня всего на пять лет, надолго замолкала в мою сторону, а тут это было чревато.

Что, если меня станут бить или просто однажды выстрелят в лоб, когда поймут, что я бесполезна?

От этой мысли начинало колотить. Хотелось принять горячий душ и успокоиться, но я опасалась сделать и это.

Вдруг кто-то придёт, пока я в ванной? Лишь почувствую себя ещё более уязвимой. Забраться бы под одеяло, зажмуриться и переждать грозу.

И всё же я не могла себе этого позволить. Надо быть умнее.

Итак, что Ледовскому нужно от моего отца? Я знала, что папа совсем не тот законопослушный делец, которым он хотел себя выставить.

Бывали в девяностых в нашем доме такие личности, которых потом показывали в новостях в криминальной хронике. И сразу после визитов, деньги у отца появлялись очень большие.

И всё же я не понимала, где и как он перешёл дорогу такому человеку, как Ледовский. Тут и дельцом не надо быть, чтобы понимать: от таких не стоит ждать пощады. Лучше выполнить, что они хотят и забыть обо всём.

У хозяина этого дома внешность и манеры Дьявола.

Ключ в двери снова повернулся и та же самая горничная с белёсой бровью принесла новый комплект одежды, наглухо закрытый в непроницаемом чехле. Посмотрела на меня искоса, как на опасное насекомое в банке, и вышла, не сказав ни слова.

Я снова осталась один на один с новой загадкой и на этот раз медлить не стала. Подошла к кровати, на которой лежал чехол и раскрыла его.

Внутри оказались джинсы, белая водолазка и приталенный жакет. Вещи дорогие, новые, разве что не с биркой из магазина.

Вскоре мне принесли и обувь: симпатичные кроссовки известной фирмы серого цвета. Почти стального. Как глаза Ледовского.

Пока я одевалась, то думала о своём главном тюремщике. Вот он пригласил меня на прогулку. Зачем? Чтобы не сбежала?

Чтобы поняла, насколько всё серьёзно?

Странно, но мне было это приятно. В его присутствии страх за будущее отступал, хотя по логике событий должно быть наоборот. И предстоящий разговор, хоть и вызывал во мне некое напряжение, всё же я ждала его с любопытством.

Всё лучше, чем мучиться неизвестностью. Так и время быстрее пройдёт, надеюсь, папа уже с ног сбился, выполняя требования похитителя.

Одежда пришлась впору. Вспомнила, как Ледовский сказал, что её для меня выбирала Милана.

«Чёрная королева», надо отдать ей должное, и вкус имела отменный. Но больше всего меня радовало другое: Виктор успел шепнуть, что она уезжает на десять дней.

Одним раздражителем и поводом для беспокойства меньше.

Без десяти десять меня позвали на прогулку.

— Добрый вечер! — кивнул Ледовский.

Он уже ждал меня в холле, и я снова испытала укол непонятного чувства. Когда надо собраться, подтянуться, не терять лицо, потому что этот человек не приемлет слабости ни в себе, ни в окружающих.

А ты ещё ничего не сделал, но уже вызываешь у него досаду. Так, мелкое насекомое, с которым приходится возиться.

На лице Ледовского был написан вежливый интерес льва к собачке, которую ему подсунули в клетку. И вот он не знает, стоит ли убивать её. Слишком она миловидна и безвредна, даже неинтересно.

Или не так: стоит ли убивать её сейчас или сначала поиграться?

И всё же, спускаясь по парадной лестнице, я чувствовала себя не пленницей, но гостьей. Приходилось одёргивать себя и напоминать, что это не так. Что это не кадр из романтического кино.

И этот мужчина, привлекательный, обходительный, может оказаться и наверняка окажется чудовищем.

— Добрый! — ответила я, ощутив себя напортачившей работницей перед строгим боссом.

Он был одет так, словно собирался на неформальный приём. Джинсы, рубашка, пиджак — всё сидело идеально, и это заставляло меня сомневаться в собственной неотразимости. Хотя какая, к чёрту, разница!

Однако удивительное дело, смотреть ему в глаза без того, чтобы мурашки бегали по спине, не получалось. Казалось, он спрашивает совершенно обыденную вещь, а слышит мысли, угадывает мои тайные намерения.

Сейчас у меня было одно намерение — сбежать. Вернуться домой и забыть об этом доме и о его хозяине, похожем на мага.

— Вы удивлены, что я позвал вас прогуляться? — спросил он сразу, как только мы вышли из дома и направились по дорожке вглубь сада, больше похожего на парк.

Я шла и старалась запоминать каждый изгиб дорожки, но мысли то и дело крутились вокруг собеседника. Да и отвлечься он мне не давал ни на секунду.

— Да, немного. Что вам от меня надо, Дмитрий Максимович?

Я старалась балансировать на грани холодной вежливости и благодарности за то, что не сижу в подвале на цепи. Главное — не поддаваться обманчивой галантности хозяина и всё время помнить, кто он, и кто я.

И что между нами не может быть даже вежливой ни к чему не обязывающей беседы. Всё это завуалированный ход против моего отца.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне и себе заодно, Елизавета. Бумаги, которые я прошу у вашего отца, — тут Ледовский усмехнулся. Ага, просит он, как же! — Они могут разрушить карьеру и жизнь одного из крупных чиновников в Москве. И, не скрою, возможно, это затронет вашу семью.

— Тогда почему я должна вам помогать? — выдохнула я и тут же прикусила язык.

«Ответ очевиден, глупышка, — говорил его взгляд. — Например, чтобы спасти свою жизнь».

— То есть, почему вы решили, что я могу как-то помочь вам получить эти бумаги? Думаю, отец и так отдаст их, потому как не захочет терять меня, — пробормотала я, опустив голову.

— Вы уверены в этом?

Нет, я совсем не была уверена. Не думаю, что мой отец вообще помнил о моём существовании, когда этого не требовали его планы. Он не был тираном или социопатом, просто предпочитал женщин исключительно в качестве любовниц.

Дочь — это хлопотно, затратно, это никогда не оправдывает вложенных ресурсов.

— Значит, не уверены, — кивнул Ледовский. Он шёл, засунув руки в карманы, но даже в этой небрежности скрывалась затаённая сила леопарда, обходящего свои владения.

— Я имею в виду, что для его дел крайне нежелательна репутация человека, принёсшего в жертву единственного ребёнка. Даже если она уже взрослая.

Я говорила растерянно, словно пыталась убедить в этом саму себя. Некстати вспомнилось, как пару лет назад он уговаривал меня для дела принять ухаживания одного его партнёра по бизнесу. Мол, тебе не составит труда водить его за нос, не давая никаких авансов.

Ага, судил по своей новой жене, должно быть!

Я отказалась, и отец только махнул рукой. А после, спустя полгода загорелся желанием женить на мне сына крупного чиновника, самовлюблённого мажора, который предложил мне «отсосать за знакомство». И искренне недоумевал, когда я послала его матом.

Он же мне самое дорогое хотел преподнести: себя и драгоценный член, на который все девки прыгали с визгом благодарности!

Словом, отношения с отцом у меня были сложными.

— Вы должны знать код к банковской ячейке, Елизавета. Той, где лежат эти документы, — внезапно сказал Ледовский, беспардонно вклинившись в мои мысли.