Я дернулась, чувствуя, как затаила дыхание с открытым ртом.

А вот теперь делаем!

Я стонала, упивалась его губами, млела от сильных рук и бесконечно целовала его, понимая, что так восхитительно в жизни еще не было.

“Какая же она была счастливая…”, – пронеслось в голове завистливое. – “Его жена!”

В ту ночь, я уснула на его груди, обнаженная, под одним одеялом, вслушиваясь в биение сердца.

“Кто же там?”, – спрашивала я, мысленно. – “Я или она?”.

А потом уснула.

Проснулась я в одиночестве. Постель была смята.

Утренняя прохлада заставила меня поежиться. Отрезвляющее чувство, заставило поджать ноги. Осторожно, я подошла к платью, которое кто-то бережно положил на стул, хотя я помнила, что бросила его на пол.

Застегнув пуговицы, я смотрела на свое отражение перед зеркалом.

Теперь мне страшно представить, что будет дальше?

Неужели эта ночь стоила того, чтобы лишиться работы?

Хотя, нет. Меня вроде бы еще не уволили…

Но все равно я поежилась, чувствуя холод, словно где-то открыто окно, и по дому гуляют сквозняки.

Выйдя из комнаты, я постаралась сделать вид, что ничего не было. Но внутри что-то поджималось. Ненавижу такое состояние! Не-на-ви-жу!

Надо было остановиться. И не давать повода.

Но как не давать, если … если… я люблю его? Как можно устоять, когда любимый человек обнимает тебя и целует? Разумеется, тебе захочется наплевать на все условности и…

Лорда Олатерна нигде не было видно. И тревожное ожидание затягивалось.

Когда я впервые с ним познакомилась, у меня было такое чувство, что он умер в тот самый день, когда потерял самых дорогих людей.

Мои шаги раздавались в доме, а я слышала голос Тео там, наверху.

“Может, хватит страдать о том, что уже случилось? Может, стоит дать себе еще один шанс?”, – мысленно убеждала я лорда. – “Может, пора вернуться к жизни? Я готова любить тебя, готова заботиться о тебе, готова окружить тебя заботой!

Невысказанные слова прокручивались снова и снова.

“Да, она умерла. Много- много лет назад. Такое бывает. И мне самой очень жаль ее!”, – проносилась в голове мысль. И правда. Мне искренне жаль.

“Но ведь ты не должен хоронить себя заживо!”

Я шумно втянула воздух. Сейчас все зависит от него.

Я не сделала ничего плохого. Я просто показала ему, какой прекрасной и восхитительной бывает жизнь. Сколько приятных моментов она дарит.

– Няня! Смотри! – слышала я голос Тео, а он распахнул дверь мастерской. – Фух! Закончил последнюю картину! Теперь можно их вешать!

– Ух-ты! – обрадовалась я, глядя на странные фигуры. – Значит, нам нужно дождаться разрешения твоего папы и выделить комнату или коридор!

– А я знаю, где мы их повесим! – потер руки Тео. – У нас есть комната! Она пустая! Мама не знала, что с ней делать, поэтому решила оставить ее пустой! Я смогу ее открыть!

– А где папа? – спросила я.

– Ушел. Но вечером должен прийти! – отмахнулся Тео. – Так, я иду открывать, а ты идешь за мной! Картинная галерея – это здорово!

Отвлечься на что-то намного лучше, чем постоянно задавать себе один и тот же вопрос.

– Сюда! – звал Тео, открывая одну из комнат.

Она была пустой. Не было даже штор.

– Мне нужны молоток и гвозди! – выдохнула я. – И веревочки!

Закатав рукава, я мысленно попросила себя оставаться интеллигентной няней до конца!

Тео отвел меня в какую-то кладовку, где я сгребала в подол все, что может пригодится.

– Галерея! – потирал руки Тео, пока я с остервенением забивала в стенку гвоздики. На полу лежали картины. Тео принес бумагу и что-то похожее на перьевую ручку.

Приличная няня не ругается при детях, что бы ни случилось. Она заменяет плохие слова чем-то милым.

Какого котеночка ты не вбиваешься, зайчик ты ненаглядный! – шипела я дуя на свои пальцы, глядя на погнутый гвоздь.

Я пыталась загнуть его вверх.

– Ах ты, светлячок вонючий! – злилась я, едва не уронив молоток на ногу. – Кружка с ручкой! Ах ты, стерлядь такая!

Гвозди вбивались еле – еле. Но вроде бы места хватило. Потом я уселась на пол и стала клеить веревочки к картинам.

– Я не умею называть их так, как ты! Поэтому назови их! – взмолился Тео.

– Грустная мышь, которая познает смысл жизни! – подписала я первую картину красивым почерком. Мы приклеили к уголку бумажку и повесили ее на гвоздь.

– Кот, – предложила я, глядя на картину.

– Где? – спросил Тео. – Здесь нет кота! Это просто комната?

– Но бумажка маленькая, так что название должно быть маленьким! – заметила я, разглядывая что-то похожее на комнату. – А кот прячется. Под креслом!

– О! – согласился Тео.

Он был в восторге и рассматривал уже висящие картины.

Наконец, мы закончили.

Я притащила из дальнего конца коридора столик и стул, а сама села рисовать билеты.

– Нужно будет сделать красные цепочки! Чтобы никто не подходил близко! Во всех галереях так делают! И я знаю почему. Они бояться, что кто-то рассмотрит картину поближе и увидит ошибки художника! – предложил Тео, как вдруг в дверь раздался громкий стук.

Мы с Тео переглянулись.

Я прислушалась. Стук повторился.

Стало вдруг тревожно.

– Может, не будет открывать? – спросила я, на всякий случай.

– Я посмотрю, кто там! – заметил Тео, а я не успела остановить.

Он растворился в двери, а я бросилась за ним.

– Я не буду никому открывать! – послышался звонкий голос в коридоре.

Я высунулась, как вдруг увидела Тео. Он почему-то улыбался.

– Все в порядке! Это миссис Рутгерс! – обрадовался он. Миссис Рутгерс? Это та старушка, о которой говорил лорд?

– Может, не надо? А то я ее не знаю. А вдруг это жнец принял облик доброй старушки по соседству?

– Не бойся, это точно она! – произнес Тео, а я уже спустилась и сомневалась.

– Простите, вы миссис Рутгерс? – спросила я.

– Да, ваша соседка. Пришла заглянуть и поздравить Тео с днем рождения! – послышался голос миссис Рутгерс.

– Ну открывай, – прошептал Тео, сгорая от нетерпения.

Ну нельзя вежливо сказать: “Положите подарок на порог, а сами отойдите на несколько шагов!”. Как ни крути, фраза получается не очень вежливой.

– Пароль! – спросил Тео, а я выдохнула.

– Пароль, пароль, – запереживала старушка. – Одну минутку. У меня записано. Память совсем дырявая стала. Одну минутку…

Я слышала возню за дверью, норовя подсмотреть в окно.

– Малиновый джем, – произнесла она, а Тео кивнул.

Немного успокоившись, я потянулась к двери. Ручка с легкостью открылась, а на пороге стояла милейшая бабушка – божий одуванчик. Она улыбалась теплой улыбкой, глядя почему-то на меня.

– Здравствуйте, – вежливо сглотнула я.

– И где наш именинник? – спросила миссис Рутгерс, пока я рассматривала ее.

Она напоминала английскую королеву. Росту в ней было метр тридцать – метр сорок. Я не знаю, всегда она была такой, или старость ее так уменьшила. Но доставала она мне до груди. Легкая старушечья полнота ничуть не портила ее, наоборот, придавала вид доброй уютной бабушки. На ней был нарядный, правда, мрачноватый костюмчик и старушечья шляпка с вуалью. В руках у нее был маленький сверточек с бантом.

– Не хотела вас беспокоить в такой праздничный день, – заметила миссис Рутгерс. – Я быстро.

Тео уже предвкушал подарок.

– Дорогой мой мальчик. Тебе исполнилось семь лет, – начала миссис Рутгерс, а я поняла, что дата застыла на одной цифре. – Поэтому поздравляю тебя! Ну что? Ты уже получил мой подарок?

– Нет, мэм, – улыбнулся Тео.

Старушка почему-то посмотрела на меня, а потом снова перевела взгляд на Тео. Она вообще странная бабушка, если честно.

– Ну, мне кажется, получил. Знаешь, – улыбнулась она. – Однажды мне подарили ценный подарок. А я присмотрелась к нему, думая, на что же он похож? И тут я вспомнила, что это моя потерянная, дорогая сердцу вещь. Я так переживала, а потом посмотрела, так вот же она! Кто-то нашел и решил мне ее подарить!