— Именно, — не дал ему договорить усач. — Смысл ведомого волей Гигахруща.

— Я вас не понимаю, — ошеломленно сказал Юра. — Вы хотите сказать, что Гигахрущевка разумна?

— Так или иначе.

— Позвольте, угадаю. А Самосбор, по-вашему, это ее воля? Простите, это все очень интересно, но ваши… гипотезы недоказуемы. Как человек я могу вас понять, но как ученый я привык опираться на те данные, которые можно подтвердить или опровергнуть.

— Ничего страшного. Не нужно полностью понимать путь, чтобы идти по нему. Ты же не задумываешься каждый раз о том, как двигать ногой или дышать, — культист положил ладонь на сливную трубу, пронзающую этаж с потолка до пола. Он планомерно прощупывал рыжий металл вдоль и поперек, словно пытаясь нащупать пульс бетонного сердца Гигахрущевки, изредка щелкая пальцами свободной руки.

— Это другое! — решительно заявил Юра. — Я контролирую свое дыхание и действия, а не какой-то вселенский разум.

— Верно! Твоя воля заставляет тебя принимать решение на основе уже полученного опыта и знаний. Каждый из нас усилием воли воздействует на окружающий мир. Наполняет смыслом и разумом каждый его процесс. Все вместе, но никто в отдельности. А где источник воли?

— Воля — это результат химических реакций в префронтальной коре головного мозга.

— А эти реакции постоянны? На них влияет температура, давление или другие факторы, которые мы не можем в точности контролировать?

— К чему вы клоните?

— К тому, что этот мир намного сложнее, чем вам кажется. Так или иначе, мы сами сделали это место таким. Осознанно или нет, но это люди превратили Гигахрущ в то, чем он и является.

— Если так, то почему люди не могут его изменить?

— Не все можно починить или исправить. Иногда нужно просто оставить это в покое и двигаться дальше, вынеся ценные уроки.

— Куда двигаться?

— Просто вперед.

Троица подошла к старому вентиляционному шлюзу. Он был в разы уже того, по которому летел Юра, но достаточно широким, чтобы вместить в себя человека. Низкий передал ученому автомат и открыл массивный клапан доступа.

— Довольно слов, — подвел итог усач. — Этот путь проведет тебя на нужный этаж.

Еще пару секунд Юра колебался, но не от страха неизвестности. Сейчас его ум был полностью занят калейдоскопом навалившейся информации, в которой он упорно искал подвох. С одной стороны, прослеживается четкая причинно-следственная связь, а с другой — ее смысл неуловим. Как мозаика, где все кусочки собраны и подходят друг-другу, но внятной картинки так и не появляется.

— И все же, — полезая в трубу, бубнил Юра. — Как я могу взять на себя ответственность за жизни тысяч людей?

— Иногда достаточно взять только за одну.

Напоследок жрец сунул Юре в подмышку плотный конверт и резко задраил вентиляционный клапан. Культисты плавно развернулись и размеренным шагом побрели в сторону служебного лифта.

— Вот видите, дорогой друг, — обратился усач к фигуре в плотном капюшоне. — Достаточно было просто закинуть наживку, а мышеловка сама пристроится.

— Он не силен в риторике, — холодно ответил собеседник. — Это может для него плохо кончиться. Вас не смущает, что парня могут убить?

— А вас? — цинично спросил усач. — Юрия Александровича выбрали вы. Вас это теперь смущает? — собеседник молча смотрел вдаль, явно не в состоянии ответить на поставленный вопрос. — Не беспокойтесь, все идет как задумано. Вы и опомниться не успеете, как очутитесь на верхнем этаже.

— Что, если он уберет его раньше времени?

Усач резко остановился, медленно наклонился к лицу компаньона и тихо отчеканил.

— Он совершит большую глупость.

— Скотина, стой! — презрительно плевался Кобра, выдавая короткие автоматные очереди в темную пустоту коридора.

Существо уже давно скрылось из вида стрелка, унеся с собой очередного члена команды.

— Отставить огонь! — рявкнул Бард — Он ушел!

Кобра удивился приказному тону юнца, но покорно опустил ствол. «Хочешь командовать? — подумал техник. — Хорошо, значит, старшой не ошибся. Не подведи его».

Команда редела на глазах. Сначала Сокол и лейтенант, теперь старшина и Юра. Патронов оставалось на самом донце, а моральный дух отряда пробил очередное дно. Бард потер руками испачканное лицо и сделал глубокий вдох.

— Отделение, смирно! — твердо отрезал он.

Беркут посмотрел на Кобру тупым вопросительным взглядом, на что техник незаметно кивнул, и огнеметчик нехотя вытянулся по струнке. Стараясь не выделяться из коллектива, Вадим последовал примеру компаньона.

— Нам осталось пройти еще две секции, — говорил Бард. — Я хочу, чтобы все действовали максимально осторожно и слаженно. В случае столкновения с противником вести только одиночный огонь, экономьте боеприпасы. Идем тихо, по возможности в бой не вступать. Мессер, — обратился он к коммунальщику, — идешь за мной. Кобра и Берку, замыкают колонну. Вопросы?

— Есть один, — поднял руку Беркут. — Когда тебя назначили главным?

Бард нахмурился и тяжело выдохнул.

— Хочешь на мое место? — сказал он.

Беркут уже приоткрыл рот, чтобы напомнить о порядке штатно-должностного расписания, но впал в глубокий ступор. Согласно ШДК, в случае если все бойцы находятся в одном звании и произошла гибель командного состава, контроль над отделением берет огнеметчик, а вот после него уже стрелок. Но сам Беркут все же не горел желанием нести ответственность за чужие жизни. Он молча опустил руку и принял задумчивый вид.

— Вот и не гунди, — подытожил Бард, щелкнув пальцами по ствольной коробке.

На мгновение вдалеке коридора что-то блеснуло, и затхлый сырой воздух наполнило приятное благоухание неизвестной природы, а громкий металлический скрип пролетел промеж заплесневелых стен. Отделение построилось оборонительным порядком и пристально вглядывалось в пустоту неизвестности. Вскоре из темноты показалась человеческая фигура. Это был мужчина неопределенного возраста, одетый только в узкие клетчатые брюки, видавшие лучшие времена. На волосатой груди виднелись беспорядочные узоры тату, состоящие из неправильных геометрических фигур и странных фраз, изобилующих орфографическими ошибками, вроде: «Смырть глародранцим», «Дуеш пурядок!» и «Убъю мясе». Глаза парня скрывали сварочные очки, а сам он шел к отряду, весь растекшийся в дурацкой улыбке. «Это что еще за чучело вылезло?» — подумал Беркут, разглядывая незнакомца. Полностью выйдя на освещенный участок, мужчина снял резиновую варежку и приветственно помахала группе.

— Вы давидники или иоскины? — спросил он.

Бойцы мельком кинули ожидающий взгляд на нового командира.

— А в чем разница? — вылез Вадим, за что Кобра незаметно пнул его в подошву.

Незнакомец задрал голову в задумчивой позе и с гордостью заявил.

— Давидники ломают гаралгорды, а иоскины стригут пурцы, — после ответа парень замешкался, видя непонимание собеседников. — Вы не стрижете пурцы? — удивился он.

— Причесываем, — строго сказал Бард. — Марш в свою ячейку!

— То же мне, стиляга, — ухмыльнулся Беркут. — Шуруй отсюда.

Раскрыв рот, парень пересчитал свои пальцы, запустил руку под пояс и начал упорно шуршать штаниной. После чего вытащил на свет латунный свисток, демонстративно повертел в руках и дунул в него что есть мочи. Свист был на редкость тихим, можно сказать, что его вообще не было. Однако парень выказал явное удовлетворение результатом и убежал прочь, сверкая босыми пятками.