Где-то спустя двадцать минут и один опрокинутый шкаф, ликвидаторы покинули блок, оставив брошюру-памятку "Действия во время Самосбора". Времени на завтрак уже не оставалось, а опоздать в свой первый день на новой должности, Юра очень не хотел. Пришлось жевать сухой концентрат на ходу, разводя его водой прямо во рту.
Привычной очереди в лифт, к счастью, не наблюдалось. Створки дверей медленно раскрылись обнажая настенное творчество, в виде среднего пальца, точно по центру кабины. Знакомый запах пыли со старой мочой медленно окружил ученого. Скрипучий механизм отсчитал семь этажей вниз и замер.
- Нет-нет, только не сейчас - Юра судорожно тиранил кнопку вызова диспетчера, но безрезультатно.
За створками дверей послышалась сирена, и механический голос интеркома огласил.
- Внимание! Начинается Самосбор. Всем немедленно запереть двери и не покидать своих квартир до прибытия Ликвидаторов!
Обычно предупреждают за 5 или 7 минут, этого хватает чтобы вернуться домой, но в текущем положении это было неважно. Во время Самосбора лифты отключаются вплоть до его окончания. Хорошо, что во всем строении заменили старые кабины на герметичные. Хотя, ни одна дверь не гарантирует безопасность. Самосбор не щадит никого: ни детей, ни сильных, ни стариков, ни партийных деятелей.
Месяц назад, после очередного Самосбора погиб председатель Райкома. У него была не обычная гермодверь, а настоящий шлюз, с множеством степеней автономной защиты. Однако, когда он не ответил Ликвидаторам, все сразу почуяли неладное. Подручными средствами вскрыть шлюз не получилось, пришлось нести плазменный резак. После полутора часов работы, бойцы смогли проникнуть внутрь. Перед ними, в кресле-качалке сидел целый и невредимый председатель. И вроде бы, на первый взгляд все нормально, но когда он встал, чтобы сделать выговор командиру группы, кожа на нем порвалась, и осталась на кресле, словно прилипла. А кости и внутренность рассыпались по полу, заполняя все коричневой слизью.
Юра уже давно смирился, что Самосбор может настигнуть его в любой момент. У каждого сотрудника НИИ на этот случай вшита ампула с ядом. Уж лучше тихая и безболезненная смерть, чем это. Рука медленно потянулась к ней, но остановилась на пол пути. Стоп. Всегда, перед началом Самосбора витает запах свежего мяса. В этот момент сердце Юры отпустило. Никогда в жизни он так не радовался запаху застарелого аммиака. Остается только дождаться, когда его вытащат ликвидаторы.
Ожидание оказалось недолгим. Уже через пять минут лифт трехануло, и кабина медленно продолжила свое движение. Тем временем, остатки комков пищевого концентрата застряли в глотке, что в купе с окружающими ароматами, вызвало рвотный позыв. И когда двери лифт открылись, Юра выдал содержимое желудка прямо на брюки, впереди стоящего, высокого тучного мужчины в костюме, со старческой плешью.
Это был Виссарион Иванович, директор НИИ "Механики" и почетный член Партии. Он имел репутацию сурового технократа, который ради своих интересов не гнушается никакими средствами. Ходят слухи, что еще в подростковом возрасте, он сознательно подставил своего брата под Самосбор, чтобы обойти его в сборе металлолома. Естественно никаких расследований никто не вел, списали на несчастный случай. Но с того момента, в глазах родителей Виссариона читался непостижимый ужас, при виде сына, до конца их жизней. Со смертью родителей тоже не все гладко. После вступления Виссариона в Партию, его мать загрызла отца и покончила с собой, спрыгнув в шахту лифта. На фоне такой биографии можно долго строить конспирологические теории, но Юра никогда не придавал этому значение, до сего момента.
Каменное лицо Виссариона Ивановича, сменило оттенок с болезненно-серого на ярко красный. Остаток волос поднялся дыбом, обнажая набухшие вены. Тело Юры приняло защитное положение, демонстрируя свое раболепие и искреннюю вину за случившиеся. Словно из пулемета, ученый обстреливал директора извинениями, даже попытался загладить свой проступок, начав вытирать грязные брюки. Виссарион Иванович не сказал ни слова, лишь отмахнулся от надоедливого подчиненного и скрылся в кабине лифта.
Мда, вот тебе и первый день в новой должности - раздосадованно подумал Юра - как бы теперь не уволили. А ведь правда, если уволят, что тогда? Пушечным мясом в Ликвидаторы? В голове у Юры стали проигрываться многочисленные сценарии его смерти, от последствий Самосбора. Начиная с самых безобидных, вроде внезапной остановки сердца, заканчивая частичным врастанием в стену, где-нибудь в заброшенных секторах и одновременно, медленным поеданием червями-мутантами. Полет фантазии продолжился ровно до входа в отдел.
Перед глазами Юры предстала весьма печальная картина. Не было ни столов глав секторов, ни шкафов с документацией, лишь продавленные пятна выцветшего линолеума напоминали о их некогда местонахождении. Кабинет был совершенно пуст, если не считать облако пыли, танцующие переливающееся в свете газоразрядных ламп. Даже тяжелый бронесейф покинул свое насиженное место. На лице ученого читалось искреннее недоумение, он даже на миг подумал, что ошибся дверью. Впрочем, в перепроверке не было нужды. Из-за спины, Юру окрикнул молодой лаборант, намереваясь вручить приказ директора об уплотнении помещений. Собственно, в самом приказе говорилось о том, что отдел прикладных исследований переезжает в четвертую лабораторию, а их бывшее помещение переоборудуется под склад высокотоксичных материалов.
Не то, что бы это сильно большая проблема, но четвертая лаборатория занимается испытаниями высокопрочных материалов. Там и в перерывах дальше метра без крика ничего не слышно, а в остальное время находиться в ней без защиты слуха, просто опасно. Ни о какой нормальной работе там говорить не приходится. В другой бы раз, Юра попытал счастье у Виссариона Ивановича, но в свете недавнего инцидента, лучше ему на глаза не попадаться.
День приобретал все более и более яркие краски.
Глава 2. Труба.
Помещение четвертой лаборатории представляло из себя жалкое зрелище. На стенах, под облупившейся краской зияли пятна сырости. Тусклая «лампа Ильича» едва освещала окружающее пространство, которого по сути и не было. Между многочисленных барокамер, спектрометров и лазерных станков, проходила узенькая тропинка, соединяющая дверь с рабочей зоной. На удивление Юры, привычный шум фотонного компрессора, наполняющий собой лабораторию с утра до ночи, сменился на бульканье и слабый металлический стук.
Разгадка таилась в глубине техно-джунглей. На маленьком пяточке у стены развернулся межведомственный сабантуй. Отдел прикладных исследований слишком широко трактовал свое название и, скажем так, распространял его дальше своих должностных инструкций, прикладываясь к жестяному стакану с мутной жидкостью. Тем временем, два молодых гладко выбритых лаборанта в мятых халатах, суетились вокруг самопальной перегонной установки. Юра демонстративно покашлял, но кроме скучающих взглядов, в свою сторону, он ничего не дождался.
- Никак новоселье отмечаем? - устало проговорил Юра и сел на табурет в углу стола - Вы бы хоть предупредили, что кабинет забрали.
- Так мы сами только утром узнали, мы тебе даже записку оставили.
- Ничего вы мне не оставляли - раздраженно отметил Юра
- Ну как-же? Серега тебе положил.
- Туда? - ученый показал на стол в самом углу зала.
В воздухе повисло неловкое молчание.
- Ладно - нарушил тишину Юра - Стакан есть?
Василий вытащил из недр столовой тумбочки мятую жестяную кружку и подставил ее под кран медного змеевика, который в тотчас изрыгнул из себя серую жидкость.
- Светлая память, Леонид Степанович - Юра поморщился и опрокинул в себя горькое зелье.
Подчиненные покорно последовали примеру начальника и опустошили свои емкости.
- Замени фильтр и подними температуру на пять градусов - Юра сделал замечание лаборанту, и хлопнув его по плечу, направился к своему рабочему месту.