— Засунь свое мнение знаешь куда! — медленно и грозно сказал Юра.

— Мнение? Нет, это констатация факта. Я давно наблюдаю за вашей карьерой. Серой, унылой, до ужаса бесперспективной. Если бы не кончина профессора Елезарова и мнение комиссии, я бы ни за что не дал вам руководящий пост.

— Хорош болтать. На столе ручка и бумага. У тебя есть десять минут, чтобы написать признание. Время пошло.

— Позвольте уточнить, признание в чем?

— Вот только не надо ломать комедию. Твой друг, Вадим, уже все красочно рассказал.

— А, этот псих несчастный. Так уж все рассказал? Наверно, про единство и вечное счастье. Вот скажи, за кого ты меня принимаешь? Злого гения, который хочет поработить Гигахрущ? У меня и так есть все, что нужно, — Виссарион слегка наклонился к Юре и продолжил шепотом: — Комфортабельная ячейка, дефицитный товар, непыльная статусная работа. Это все может быть и у тебя. Ты понимаешь? Я могу выбить тебе место в Райкоме блока. Ликвидаторы будут сраться в штаны, только увидев твою корочку. Розовый концентрат…

— Осталось восемь минут, — перебил его Юра.

— Вот, значит, как? — ухмыльнулся директор. — Ты понимаешь, что я даю тебе шанс? Шанс не просто выйти отсюда живым, но еще и неплохо подняться. Да я бы убил за такое, а ты нос воротишь.

— Знаешь, я бы хотел сказать тебе спасибо.

— Вот, это другой разговор…

— Тише, — перебил Юра. — Там, внизу, я понял одну интересную вещь. Гигахрущ — это наш рукотворный ад. Мы сами превратили это место в то, чем он является. Точнее, такие как ты. Только и думаете о том, как потеплее задницу пристроить. «Совесть, равенство и труд — путь к победе!», кажется, так звучит лозунг партии? Я ведь раньше не задумывался, сколько силы в этих словах. Кто бы ни был их автор, он точно знал правильный путь.

— Вы меня разочаровываете, Юра. Вы действительно верите в эти сказки о светлом будущем? Спешу вас огорчить, лифт в прекрасное далеко уже переполнен. И еще раз повторю, что только у меня есть лишняя контрамарка, — Виссарион демонстративно порвал пустой лист бумаги и выкинул остатки на пол. — Так что у тебя два выхода. Либо соглашаешься и опускаешь ствол, либо — нажимаешь на курок, и тогда наша встреча в аду будет очень скорой.

— Ты не понял, — усмехнулся Юра. — Мы уже здесь. Время вышло.

Громкий хлопок, вспышка — и кровавый рисунок этюдным мазком лег на нежно-голубые обои.

Кабинет командира казарменного этажа был под стать остальным помещениям уровня. Строгие зеленые стены, начищенный до блеска линолеум — все свидетельствовало о строгой военной дисциплине. Лысый капитан сидел за просторным стальным столом и, морщя лоб, рассматривал содержимое папки с ярким красным штампом «Принято». С другой стороны стола сидел Бард, уведя ожидающий взгляд далеко за спину офицеру.

— Что ж, я внимательно ознакомился с рапортами. Думаю, будет справедливо присвоить вам сержанта, однако некоторые моменты вызывают определенное беспокойство, особенно в свете последних новостей. Мы получаем тревожные данные об активности отродий на нижних уровнях. Они начали сбиваться в стаи и двигаться вверх, к жилым зонам. Привычные методы сдерживания в виде бетонных барьеров уже не столь эффективны. Думаю, они бегут от чего-то, и существо из ваших рапортов вполне подходит на эту роль.

— Товарищ капитан, а почему бы не залить все наглухо?

— Да, я тоже так думал, но Генштаб решил пойти на более радикальные меры. На минус сорок третьем находится склад ГМ-3, там около двухсот бочек белого керосина. Чуть выше, на лестнице, есть тревожный пульт. Дадите с него сигнал, и мы начнем последовательное затопление нижних уровней. Если повезет, это должно выдавить тварь прямо к вам. Как только она окажется на этаже, подрывайте топливо и возвращайтесь назад. Вам все ясно?

— Так точ… подождите, — оторопел Бард. — Двести бочек?

— Да. Если ваши наблюдения точны, это должно сжечь порождение в пепел. Если нет, то выиграем время, полностью отрезав доступ на нижний уровень. Поднимай своих и отправляйся, как будете готовы.

— Товарищ капитан, разрешите взять биомаяки.

— Молодец, соображаешь. Бери три. Все, свободен. Да, и еще, — капитан едва заметно улыбнулся. — Удачи, товарищ сержант.

***

В Гигахруще есть три вопроса, на которые невозможно ответить. Что такое Самосбор? Как был построен Гигахрущ? И откуда в нем берутся вода и электричество? Бесконечные километры труб и кабелей протянуты сквозь все этажи и блоки. Нет им начала, как и не будет конца. С канализацией тоже все непонятно. Вроде она есть, но куда идут отходы дальше — так никто и не выяснил. По части коммунального обеспечения однозначный ответ можно было дать только по газу. Его выкачивают с нижних уровней как побочный продукт жизнедеятельности бурой плесени. Блок очень гордился тем, что удалось газифицировать практически все ячейки.

Однако на складах оставалось еще свыше двухсот бочек отменного белого керосина, который было решительно некуда девать. «Ничего страшного, — подумали в Райкоме, — отдадим ликвидаторам, вояки всему найдут применение». Прапор, нач склада, так обрадовался новому приобретению, что покрыл весь Главком девятиэтажным матом и сослал груз в нижнее хранилище ГМ-3, подальше от жилых секций. Оно и неудивительно. Эта гадина настолько ползучая, что достаточно маленькой дырочки, и горючая жижа рано или поздно покроет все, до чего доберется.

В то время Кобра уже шел по сверхсрочной и надолго запомнил адрес ГМ-3, так как лично участвовал в транспортировке вонючего топлива. Минус сорок третий этаж, между лифтами и направо.

— Двести бочек? — скептически почесал щетину Беркут. — А не многовато будет?

— Главное, что наверняка, — пробубнил Бард. — Пару десятков этажей снесет к чертовой матери. Не думаю, что от нее хоть что-то останется.

— После детонации нужно еще бетоном залить, — отметил Кобра, — тогда точно наверняка.

— Постойте, пару десятков?! — заволновался Беркут. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Тесный пассажирский лифт не спеша доковылял к месту назначения. Еще створки дверей не успели раскрыться, как в нос ударил резкий химический смрад. Казалось, что даже заблаговременно надетые противогазы помогали только отчасти. На самом складе ситуация была еще печальнее. Десятки полупустых бочек были вскрыты, словно консервным ножом. На краях рваного металла выросла густая шевелюра грызловика. Этот вид плесени был самым трудноубиваемым из всех, которые только могли встретиться в Гигахруще. Он мог расти практически на всем. Его не брали никакие кислоты, ядохимикаты или народные средства. Даже наоборот, он мог питаться всем, кроме живой плоти. Зато его споры, если вдохнуть, вызывали такой приступ кашля, что можно было выплюнуть свои легкие. Единственный способ борьбы с ним — это концентрированная серая слизь. Ее он терпеть не мог.

— Ладно, мужики, — выдохнул Бард. — работаем.

Кобра скрутил с огнемета запальную капсулу и начал мастерить подобие дистанционного взрывателя. Бард с Беркутом принялись расставлять целые бочки по периметру, создавая подобие огненной коробки. Пламя должно было распространяться одновременно из центра и краев, чтобы ловушка сработала.

Когда все было почти готово, Беркут занялся расстановкой маяков. Один он засунул во вскрытую вентиляционную шахту, а два других стояли по пути на склад, образуя своеобразный путь из хлебных крошек.

Напоследок он вышел на этажную клетку и торопливо пробежался по пыльной лестнице. Вокруг стояла нежилая тишина; некоторые двери, выходящие на лестничные площадки, были приотворены или даже распахнуты настежь. Из темных прихожих тянуло затхлыми запахами сырости и пыли. Беркут остановился перед аварийным пультом, глубоко вздохнул, дернул рубильник и молнией побежал обратно.