Бам! Резкий звук в сопровождении яркой вспышки раздался за спиной чудища. Порождение медленно повернуло голову и увидело трясущегося от страха Вадима.

— Твою же… — сквозь зубы плюнул Юра и резко замахал руками, прыгая на месте. — Нет, он просто напуган!

Существо повернулось к ученому, издало нечеловеческий вой, схватило Юру в охапку и побежало вглубь тоннеля. Кобра попытался ухватить компаньона за воротник, но только вырвал кусок прорезиненной ткани. Некоторое время тварь бежала в сопровождении канонады автоматных очередей, но, свернув в узкое ответвление, успешно ушло из-под огня. Ощущения захваченного ученого были на грани того, как если бы его привязали к комете, падающей на солнце. Мощные лапы туго сдавливали грудную клетку, казалось, что вот-вот — и ребра сломаются.

Цепляясь за последние остатки самообладания, Юра пытался вытянуть зажатый между ним и существом автомат. После непродолжительных попыток стало понятно, что это невозможно. Сдавливающая сила была слишком велика. Тем временем тоннель вывел их в высокий, обвитый паутиной проводов зал.

«Вспомогательная подстанция, — подумал Юра. — В костюме есть медные нити, если пустить по ним ток, можно попробовать оглушить существо. Резиновая ткань защитит мое тело от разряда. Главное, чтобы провода были под напряжением». Юра вытянул руки, судорожно пытаясь ухватить хоть какой-нибудь кабель. Пролетая мимо очередного трансформатора, пальцы успели зацепиться за обгорелую изоляцию высоковольтного провода.

Удар, россыпь искр и истошный задыхающийся хрип. В воздухе запахло паленой плотью. Юра второпях забыл учесть закон Джоуля-Ленца. Медные нити стремительно нагревались и уже начали плавить резиновую подкладку. К счастью ученого, существо, корчась в судорогах, отбросило пленника раньше, чем костюм заполыхал пламенем. Юра пролетел метра три мимо оборванных кабелей и упал в широкую вентиляционную шахту.

Пробив спиной сгнившие вентиляторные лопасти, Юра провалился в глубокую жестяную бездну. Сырой ветер беспорядочно трепетал опаленные волосы, забирался за шиворот и мертвецкой хваткой давил на горло. Скорость падения стремительно возрастала, с каждой секундой новый вдох давался все сложнее и сложнее. Извиваясь ужом, Юра с трудом компенсировал неконтролируемое вращение. К этому времени прошло уже около пятнадцати секунд.

«Если пренебречь сопротивлением воздуха, то скорость уже превысила четыреста километров в час, — заключил Юра. — Вероятность выживания человека с массой… хотя неважно. В любом случае, мне не удастся замедлиться до приемлемой скорости. Что ж, это будет не самая худшая смерть, которую я ожидал. Если перевернуться головой вниз, то даже очень быстрая. Центральная нервная система будет моментально уничтожена, а нейронные связи даже не успеют отреагировать на удар и поднять предсмертную панику».

Заняв приемлемое положение, Юрий Александрович решил потратить остаток времени на сочинение своего некролога, эпитафии и последнего волеизъявления. Вряд ли кому-то было бы дело до рядового сотрудника НИИ.

— Да пошло оно все! — весело закричал Юра. — Если эта помойка и называется жизнью…

Пламенный монолог прервался странным чувством внутреннего толчка. Тело словно угодило в густое, но в то же время неосязаемое желе. Воздушный поток ослабевал, а тело плавно замедлялось. Юра закрыл глаза и понял, что уже не летит, а лежит на чем-то холодном и мокром.

— Вставайте, — приказал незнакомый голос.

Осторожно открыв глаза, Юра увидел две человеческие фигуры в серо-коричневых балахонах. Их лица скрывали высокие капюшоны, но ученому все же удалось разглядеть черные, как смоль, усы самого высокого. Второй, что был пониже, стоял за его спиной и отличительных черт не имел.

— Вам пришлось нелегко, — начал усач. — Но судьба все же привела вас сюда.

Юра медленно потянулся к автомату, но не нашел его. «Отлично, — подумал он. — Час от часу не легче». Усач заметил обеспокоенность собеседника и медленно поднял открытую ладонь.

— Не беспокойтесь, вам ничего не грозит, — дружелюбным тоном сказал культист. — Вы получите свое оружие назад и продолжите свой путь, но сначала мне нужно указать вам дорогу.

«Странный тип, похож на фанатика. Такому не стоит доверять, — дрожали инстинкты ученого. — С другой стороны, я не в том положении, чтобы диктовать условия. Нужно принять правила его игры, а там посмотрим. Если бы хотел убить, давно бы это сделал».

— Позвольте, для начала я объясню, кто мы такие? — размеренным спокойным тоном начал усач. — Мы — кочевники. Путешествуем по Гигахрущу, ведомые Самосбором. Мы относимся к культу Чернобога, хотя наши радикальные братья посчитали бы нас еретиками. Мы прошли уже сотни блоков ради встречи с тобой.

«Что он несет? — думал Юра. — Никто не может безопасно путешествовать по Гигахрущу! Институт потерял все экспедиции, уходившие дальше четырех блоков. Хотя черт знает. В любом случае, не стоит ему перечить».

— Ладно, — набрался смелости Юра. — А зачем вам я?

— Чернобог волею Гигахруща и Самосбора призвал тебя. Ты должен убить ложного бога и его пророков.

— Погодите, — оторопел Юра. — Не думаю, что я подхожу на эту роль. Во-первых, я не солдат…

— Поэтому ты прекрасно подходишь, — перебил усач, ткнув в собеседника указательным пальцем.

После такого заявления Юрий Александрович был слегка сбит с толку, чем моментально воспользовался культист, навалив на собеседника кучу пояснительной информации. Голос усача был механически ровным, без серьезных перепадов и эмоциональных контрастов, словно он не человек, а машина.

— Для эффективного построения нашего пути мы скрытно следим за всем, что происходит в соседних блоках. Как — не имеет значения. Мы уже давно следим за нижними уровнями, с того момента, как туда спустилась первая группа. Мы видели, что они натворили. Их сердца были полны ненависти и гордыни. Они создали это существо, искусственного бога, чтобы объединить всех людей в вечной агонии. Его существование омерзительно для Чернобога! — на последних словах послышались дрожащие нотки, разрушившие невозмутимый образ.

— Позвольте! — перебил собеседника Юра. — Вы говорите, что это порождение было создано нашими учеными? Нет, я видел отчеты. Это был тест системы прогнозирования Самосбора.

— Юра, — усач снял капюшон и заглянул в его глаза, — ты же умный человек. Тебе ли не знать, что ни одна машина не способна предсказывать Самосбор.

Холодный карий взгляд пронзил Юру насквозь. Было в нем что-то потустороннее, что выходило за рамки человеческого восприятия. Словно загипнотизированный, ученый покорно опустил голову и уже готов был согласиться на все, но давящее чувство абсурда окатило его освежающим душем.

— Хорошо, — издевательски начал он. — А я что? Вроде мессии, избранного, или как вы это называете?

— Не больше, чем каждый из нас, — поддержал волну усач. — У всех есть своя роль, которую они должны сыграть. Без чумной блохи не было бы эпидемии. А без смерти родителя ребенок мог бы не стать врачом, спасшим тысячи жизней. Эту цепочку можно плести вечно и в любую сторону. Да, мир — это бесконечно сложная, непредсказуемая система, но это не значит, что все это не имеет смысла.

Это все казалось знакомым Юре. Сейчас он уже трижды пожалел, что, будучи студентом, прогуливал философию, и четырежды поблагодарил своего преподавателя, что заставил его снять копии со всех методичек ради зачета.

— Смысл невозможен без разума, так как это человеческое понятие, — уверенно выдал Юра. — Оно подразумевает желание, стремление и волю…