После короткой благодарственной молитвы, прочтенной на талике, древнем языке Реморы и всей Талии, они приступили к трапезе. Фердинандо ел медленно, со вкусом, смакуя каждое старательно приготовленное блюдо. Никколо ел мало, но много пил. Гаэтано поглощал всё поставленное перед ним с максимально совместимой с правилами хорошего тона скоростью. Можно было подумать, что день он провел за тяжкой работой в поле, а не бесцельно бродил по дворцу, с тоской думая о своих друзьях и любимых книгах.

— Как у тебя прошел день, брат? — поинтересовался Фердинандо.

— Не без пользы, — ответил Никколо. — Повидал твоего красавца Бенвенуто, навестил мою Зарину, а потом побывал еще и в конюшнях Овна.

Фердинандо приподнял бровь.

— И кого они выставят в этом году?

— Отличного гнедого мерина по кличке Архангел, — ответил Никколо. — Крепкий и резвый скакун. Я бы сказал, что у них неплохие шансы.

Гаэтано фыркнул, тут же притворившись, что нечаянно поперхнулся вином.

— Тебе следовало бы пойти со мной, Гаэтано, — спокойно проговорил его отец. — Получил бы немалое удовольствие.

Гаэтано, действительно, любил лошадей и был одним из лучших в семействе наездников. Может быть, сделало свое дело выпитое вино, но юноша почувствовал, что его недовольство отцом и Реморой как-то пошло на убыль.

— Надо было бы, наверное, — ответил он. — Вы и остальные конюшни намерены посетить? Завтра я с радостью сопровождал бы вас.

— Да, вероятно, я так и сделаю, — сказал Никколо, еще минуту назад вовсе не думавший об этом. — Не повредит взглянуть на соперников. К тому же мы ведь не хотим, чтобы другие округа почувствовали себя обойденными, верно ведь?

Когда они вышли на улицы Реморы, у Джорджии буквально отвисла челюсть. Одно дело услышать от Паоло, что у них сейчас шестнадцатое столетие, и совсем другое — оказаться в городе с улицами, мощенными булыжником, городе, где нет автомобилей, а дома стоят так близко друг от друга, что бельевые веревки натягивают поперек улиц, а кошки перепрыгивают с крыши на крышу.

Повсюду в той части города, которая, как сказано было Джорджии, именовалась округом Овна, можно было увидеть изображения и символы этого животного. На каждом перекрестке были статуи, изображавшие Овна с его изогнутыми рогами, некоторые дома были украшены красно-желтыми флагами с изображением Овна, вставшего на дыбы и увенчанного серебряной короной, а чуть ли не через каждые несколько шагов в стены были вделаны небольшие кольца опять-таки в форме вздыбившегося Овна.

— Что это? — указав на одно из них, спросила Джорджия.

— Коновязи, — ответил Чезаре. — А ты посмотри-ка наверх!

Джорджия подняла глаза и футах в тридцати от земли увидела еще несколько подобных колец.

— Это для крылатых лошадей, — прошептал Чезаре. — Так во всех округах заведено. На всякий случай.

Он вывел Джорджию на небольшую площадь. С севера она замыкалась внушительного вида храмом, а в ее центре располагался фонтан. Яркие солнечные лучи, падая на воду, превращали его в подобие сверкающего веера. Поток воды извергался из уст гигантского Овна с отделанными серебром рогами. Серебряными были и трезубцы окружавших бассейн тритонов.

— Это Fonte d'Argento, Серебряный фонтан, — объяснил Чезаре. — Округ Овна — побратим гильдии серебряных дел мастеров, и они так вот украсили его для нас. Каждый округ породнен с одной из городских гильдий. Дева с живописцами, Близнецы с банкирами. — Он засмеялся. — Могло бы и наоборот быть. Как-никак, ди Кимичи — банкиры, а Джилья, город Девы, их главный оплот. Впрочем, они известны и своим покровительством искусству, так что живописцы тоже вполне подходят.

— Ты меня совсем запутал, — сказала Джорджия. — Я думала, что Дева — один из округов этого же города. Как может она одновременно относиться еще к какому-то другому из городов?

Они присели на каменную скамейку рядом с фонтаном, и Чезаре начал терпеливо объяснять:

— Каждый округ Реморы породнен с одним из городов-государств Талии. Только округ Близнецов относится к одной лишь Реморе. Дева-Владычица связана с Джильей, а Овен с Беллецией.

— А как называются другие округа? — спросила Джорджия — Пока я слышала от тебя только о трех.

— Телец, Рак, Львица, Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей и Рыбы, — загибая по очереди пальцы, перечислил Чезаре.

Джорджия на мгновенье задумалась, а потом с торжествующим видом воскликнула:

— Поняла! Это же знаки зодиака, верно ведь? Астрология! Только погоди-ка… Почему Львица? Там, откуда я пришла, это просто Лев.

— Только львица могла вскормить близнецов, — деловито ответил Чезаре. — Ну, ты же знаешь, Ромула и Рема.

— В моем мире это была волчица, — заметила Джорджия. — А почему этот округ не породнен с самой Реморой?

— Он породнен с Ромулой, — ответил Чезаре.

Джорджия покачала головой. Годы, наверное, нужны, чтобы разобраться во всём этом.

— Пошли на Поле, — сказал, подымаясь со скамейки, Чезаре. — Там проще будет объяснять.

Пройдя по узкому переулку, они вышли к самому ошеломляющему месту, какое только приходилось видеть Джорджии. Выходя на Поле, человек чувствовал то же, что мог бы чувствовать, освободившись из тюрьмы или появившись на свет после тяжких родов. Джорджии хотелось закричать во весь голос.

Поле представляло собой крут — огромный круг, залитый солнечным светом и окруженный со всех сторон величественными зданиями. В его центре находился большой фонтан с возвышавшейся стройной колонной. А само пространство Поля, вымощенное уложенными елочкой кирпичами, было разделено на равные, ограниченные прямыми линиями секторы. Всё вместе напоминало разрезанный поперек апельсин. Посредине каждого из секторов был помещен знак звезды.

— Видишь, — сказал Чезаре. — Двенадцать секторов — по одному для каждого из округов. И путь в каждый округ ведет из его сектора. Мы стоим сейчас на участке Овна.

— Но здесь четырнадцать, а не двенадцать секторов, — сосчитав, возразила Джорджия.

— Два добавочных ведут на Звездную Дорогу, — объяснил Чезаре. — Это что-то вроде нейтральной полосы, ведущей от Ворот Солнца к Воротам Луны. Как видишь, на этих секторах изображены как раз знаки Солнца и Луны. По этой дороге каждый может ходить в любое время.

— А по другим дорогам не может? — недоверчиво спросила Джорджия.

— Ну, это зависит от того, в каком ты живешь округе, — ответил Чезаре. — Овен в дружбе со Львицей и Стрельцом, но враждует с Рыбами. Рыбы соседствуют с нами на юго-западе, так что забредать в ту сторону нам небезопасно.

— А как они смогут отличить нас? — спросила Джорджия.

— По расцветке, — не задумываясь, ответил Чезаре, показав на свой шейный платок. Он был тех же красного и желтого цветов, что и стяги, которые Джорджия видела уже на улицах Овна. Тут же сообразив, что и на ней самой платок тех же цветов, символизирующий верность своему округу, Джорджия покачала головой. Ну, прямо как в уличных бандах Лос-Анджелеса.

— А нельзя быть самим по себе? — спросила она. — Не принадлежать ни к одному из округов?

— Не принадлежать ни к какому округу? — словно ушам своим не веря, повторил Чезаре. Таким же тоном, подумала Джорджия, Рассел произносил «это же не просчитывается», столкнувшись с чем-то, чего он не мог понять.

— Каждый в Реморе рожден в каком-то из округов, — еще раз попытался объяснить Чезаре. — Даже если ребенок рождается неожиданно, в то время как его мать гостит в другой части города, так она ведь отправится туда с мешочком земли из своего округа. Эту землю рассыплют под ее ложем так, чтобы ребенок мог родиться на родной земле.

До сих пор этот город представлялся Джорджии похожим на сборище фанатичных болельщиков разных футбольных клубов, но сейчас она поняла, что всё обстоит намного сложнее.

— Ладно, — сказала она. — У вас два близких союзника и один враг. А как насчет остальных восьми округов?

— Ну, в тех можно чувствовать себя достаточно безопасно, — ответил Чезаре. — Хочешь побывать в одном из них?