— Стало быть, это и есть то, что мне надо, красавица? — сказал Чезаре и шагнул вперед. Камень за камнем, шаг за еще одним мучительно медленным шагом, стрекоза вела его через реку. Когда он оказался наконец на другом берегу и почувствовал, что обеими ногами стоит на земле, стрекоза трижды взмахнула черными, как смоль, крылышками и исчезла между деревьями.

— Спасибо! — подняв глаза, крикнул вдогонку ей Чезаре И тут же увидел Мерлу, медленно летящую над лесом со всадником на спине.

Лючиано смотрел вниз, где верхушки деревьев проносились под ним с вызывавшей ощущение тошноты скоростью. Он понимал, что Мерла может лететь еще намного быстрее, но она, казалось, искала что-то, и Лючиано мог быть только благодарен за это. Решив научиться ездить верхом, он, конечно же, не имел в виду ничего подобного. Даже взобраться на крылатую лошадь оказалось достаточно трудной задачей — Лючиано еще ни разу не приходилось ездить без седла и к тому же кто-нибудь всегда помогал ему сесть на лошадь. Неуверенно устроившись между крыльями Мерлы и вцепившись в ее гриву, он сдавил коленями ее бока и щелкнул языком.

Мерла понеслась сначала легким галопом, затем карьером, а затем начала плавно подниматься по диагонали вверх, медленно взмахивая своими сильными крыльями. Пока Лючиано сидел, зажмурившись и надеясь, что всё как-нибудь обойдется, Мерла уже оказалась над лесом.

Лес к югу от Санта Фины тянулся до самой Реморы, куда, судя по всему, и решила направиться Мерла.

Крик где-то внизу под ними они услышали одновременно. Мерла перестала взмахивать крыльями и почти неподвижно парила в воздухе. Не без страха повернув голову, Лючиано через плечо бросил взгляд поверх ее густой черной гривы. Верхушки деревьев были разделены здесь прогалиной, напоминавшей пробор в густой шевелюре. Лючиано различил бегущую посреди нее голубую ленту реки, а рядом с ее берегом — фигурку, прыгающую и размахивающую чем-то красным и желтым.

Фигурка становилась всё больше, и Лючиано понял, что Мерла спускается, выискивая подходящее для приземления место. Закрыв глаза, Лючиано зашептал слова молитвы. Ветви деревьев мелькали рядом с его головой, а затем Лючиано услышал, как крылья Мерлы с шорохом сложились на ее спине, окутав его темным облаком мягких перьев. Мерла опустила голову так, чтобы Лючиано удобнее было соскочить на землю.

Лючиано едва мог стоять на подкашивавшихся под ним ногах. Тут же он услышал треск веток, и на поляну, обнаруженную Мерлой, выбежал Чезаре.

Мальчики сжали друг друга в объятиях.

— Чезаре! Как я рад, что ты нашелся!

— Ты нашел Мерлу!

— Только потому, что искал тебя!

Чезаре подбежал к крылатой лошади, которая сейчас жевала траву в точности так же, как это делала бы на ее месте и самая обыкновенная лошадка. Обхватив руками шею Мерлы, он прижался лицом к ее щеке. Какое-то время лошадь и мальчик стояли молча, словно бы слив воедино свои дыхания.

Азатем Чезаре обернулся к Лючиано.

— Мы должны Попасть на Звездное Поле. Скачки вот-вот уже должны начаться.

— Всё будет в порядке, — ответил Лючиано. — На Архангеле поскачет Джорджия.

Чезаре боролся с противоречивыми чувствами. Он знал, что Овен должен был где-то найти или нанять другого наездника. Знал он и то, что этот наездник уже внесен в список участников и не может быть заменен. Джорджия умела, по крайней мере, ездить на неоседланной лошади, а после его похищения прошло достаточно времени, чтобы она и Архангел успели привыкнуть друг к другу. И всё же им владело чувство горького разочарования. Звездные Скачки бывают только раз в году, и он так долго готовился к ним. А вдруг на следующий год он будет слишком рослым или слишком тяжелым, чтобы принять в них участие?

Чезаре вздохнул.

— Сможет она нести нас обоих? — спросил он, продолжая Держаться за гриву Мерлы.

— Может быть, короткое расстояние, — покачал головой Лючиано, — но не всю дорогу до города. Ничего, у меня во дворце осталась лошадь, а он всего в паре миль к северу от нас.

— Туда я возвращаться не собираюсь, — проговорил Чезаре. — Именно там меня держали в плену. Мне не один день пришлось потратить, чтобы бежать оттуда.

— А как насчет конюшен Родериго? — спросил Лючиано.

— Отличная мысль! Это прямо к западу от нас и, к тому же, там всё еще должна быть Звездочка. Мерла с радостью полетит к ней, а потом Звездочка отвезет кого-нибудь из нас в Ремору.

— Меня, — твердо проговорил Лючиано, уже начавший слегка нервничать из-за предстоящего им короткого полетав Санта Фину и вполне готовый ограничиваться в будущем поездками по твердой земле.

Мерла позволила им обоим взобраться на ее спину. Чезаре помог Лючиано, а затем сам легко вспрыгнул на лошадь, заняв место перед своим товарищем. Наклонившись вперед, он шепнул что-то в ухо Мерле. Лошадь расправила крылья и помчалась вдоль прогалины, набирая необходимую для взлета скорость. Было не слишком-то ясно, сумеет ли она подняться в воздух, прежде чем достигнет деревьев на другом краю прогалины, но могучие мускулы и огромные крылья сделали свое дело. Через несколько мгновений Мерла оторвалась от земли и, набирая высоту, полетела к своей матери.

Джорджия чувствовала какой-то ком внутри. Торжественная процессия уже трижды обогнула Поле, и знамя Скачек было установлено перед судейской трибуной. Знаменосцы всех округов совместно провели эффектное выступление перед трибуной Близнецов, с гордостью отметив, что прекрасная герцогиня Беллеции, поднявшись на ноги, аплодировала им.

Наездники уже сменили лошадей во дворе папского дворца и сидели теперь на скакунах, выбранных для участия в Скачках. Тополино, наездник Стрельца, коснулся рукой шлема, приветствуя Джорджию, и она ответила ему тем же. А вот взгляд наездника Рыб, известного под прозвищем Il Re, то есть Король, Джорджии совсем не понравился. Слишком уж мало королевского было в этом взгляде, и Джорджия хорошо помнила, как он вел себя во время заездов.

Большой колокол дворца внезапно умолк, и Джорджия только теперь осознала, что он звонил всю вторую половину дня, начиная с церемонии благословения. Во дворе воцарилась тишина.

А затем перед рядом лошадей появился высокий, со взъерошенными волосами, мужчина. Он едва взглянул на Херувима, своего собственного наездника, наклонившегося, чтобы получить своего рода напутствие.

— Ваша светлость, — прошептал Херувим, и герцог, остановившись, посмотрел на него.

Затем герцог поднял исхудалую руку.

— Победы и радости, — произнес он деревянным голосом, вспомнив традиционную формулу напутствия, и продолжил свой путь к выходу на Поле.

Арианна ощущала, как сильно колотится ее сердце. Она знала, что результат Скачек предопределен заранее, гарантируя победу округу ди Кимичи. Знала она и то, что приглашена сюда для того, чтобы продемонстрировать ей могущество ди Кимичи и, если удастся, подстроить унизительное поражение Овна, округа, породненного с Беллецией.

Через несколько минут ее проведут на судейскую трибуну, чтобы определить порядок, в котором лошади выстроятся на старте. Тут никакого мошенничества быть не может — она сама опустит руку в бархатный мешочек и будет вынимать раскрашенные в цвета округов шары. Порядок, в котором она будет извлекать их, будет тем порядком, в котором, начиная от внутренней бровки, выстроятся на старте лошади.

Арианна молила теперь судьбу дать Джорджии хорошее место где-нибудь в самом начале. Предполагалось, что к судейской трибуне ее проводит герцог Никколо, но он всё не показывался, И сыновья его шепотом обменивались какими-то замечаниями, На которые Арианна старалась не обращать внимания. Затем трибуна на мгновенье словно покрылась взволнованной рябью когда на ней появился похожий на привидение Никколо ди Кимичи. С довольно жутко выглядевшей улыбкой он подошел Арианне и, беря ее под руку сказал:

— Пора проводить жеребьевку, ваша светлость.