Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Торчать дома было сущей мукой, и после полудня он отправился гулять по аулу; на этот раз аул показался ему и в самом деле родным. Сначала он пошел к сараю, на крыше которого лежал с Чинарой, и увидел при дневном свете старую развалюху. Но не было сейчас, пожалуй, на земле более дорогого ему места. Этот сарайчик был единственным свидетелем счастья, которое пришло к нему, Асету, в эту ночь.

Потом он набрел на колхозный клуб и невольно вспомнил, как впервые в жизни целовался с девушкой. Они спрятались с Саулетай вон там, за клубом, у штабеля строительного камыша…

В ту зиму тяжело заболела мать, и он, окончив школу, остался в колхозе. Однажды он вез колхозное сено и увидел Саулетай. Она стояла возле своего дома, статная, румяная от мороза, и смеялась, глядя, как он приближается на санях. Ну что бы, казалось, из того, что Саулетай стоит на улице и смеется? Проезжай своей дорогой, потому что такая красавица не про тебя. Но в том-то и дело, что Саулетай сама остановила его.

— Асет, сбрось немного сена! Ну хотя бы пару вил! — крикнула красавица.

— Что ты?! Сено колхозное! Увидит бригадир — хлопот не оберешься, — ответил Асет растерянно.

— Асет, голубчик! Охапку всего, — взмолилась Саулетай.

Он не выдержал и сбросил вилами пласт сена к ее ногам.

— Спасибо! — сказала Саулетай, улыбаясь чарующе, а потом, когда он, отъехав, обернулся, помахала ему ладошкой, и после этого образ красавицы прочно обосновался в его еще не искушенном сердце.

Вечером он залез в материнский сундук, стащил деньги и, сложившись с приятелями, купил бутылку водки. Выпив свою долю, он отправился в клуб на танцы. По правде говоря, доза была невелика, поэтому Асету пришлось прикидываться пьяным. Ему хотелось убедить девушек, что он уже стал вполне взрослым человеком.

Появившись в клубе, он сразу же подошел к Саулетай и, притворно покачиваясь, молча уставился на нее.

Сердце его между тем трепетало, будто травинка на ветру.

— Ай-яй-яй, да, никак, он пьян! — воскликнула Саулетай, прикидываясь возмущенной.

— Пьян я или не пьян, тебя это не касается. Ну-ка, выйдем на улицу! — выпалил он.

— Куда, куда? — удивилась она совершенно искренне.

— К штабелям! Поговорить надо, — заявил он.

— Ишь, чего захотел. Ступай один, мне хорошо и здесь, — ответила она со смехом.

— Если не пойдешь, убью! Прямо сейчас и убью, — пригрозил он в отчаянии.

— Ты убьешь? Сам?

— А кто еще? Вот возьму и убью!

— Тогда пошли, — сказала она просто.

Когда они подошли к штабелям, от смелости Асета не осталось и следа. Он стоял перед Саулетай, беспомощно опустив руки, не зная, что говорить, что делать.

— Ты еще маленький. Тебе-то пить зачем? — заговорила Саулетай по-матерински.

— Кто это маленький? Я, что ли, маленький? — запетушился он вновь.

— Совсем ребенок, — сказала она.

— Тогда ты увидишь сейчас, какой я ребенок.

Он неумело обнял Саулетай, неуклюже ткнулся губами в ее щеку. Она оттолкнула его, они оба не устояли на ногах, повалились на камыши и захохотали…

С этого вечера между ними установились странные отношения. Не понять: вроде бы не пустое баловство и в то же время не назовешь любовью. Бывало, встретятся и ну дразнить друг дружку, будто смертельные враги, а потом заберутся в укромное место и целуются едва не до утра.

Весной в ауле появился студент, этакий франтоватый парень. Он приехал в колхоз на практику и в тот же вечер появился на танцах, смутив самых неприступных красавиц. Но студент отдал все внимание самой первой из них — Саулетай, и та мигом позабыла о существовании Асета. Бедняга долго переживал, не раз пытался о себе напомнить и даже написал душераздирающее письмо. Но девушка осталась непреклонной, и все его попытки кончились тем, что она запретила попадаться ей на глаза.

Всякой практике рано или поздно приходит конец, закончилась она и у студента. Он собрал свой тощий чемодан и укатил на станцию, оставив Саулетай с будущим ребенком в чреве. У Асета к этому времени случилось свое, теперь уже подлинное несчастье — умерла его мать. Оправившись от горя, он подумал о своем житье-бытье и решил отправиться в город на учебу. И тут-то к нему подступила родня Саулетай. «Ты что же? Обесчестил доверчивую девушку и думаешь сбежать в город? Нет, мы заставим тебя жениться». А своя родня порешила: «Женись, не позорь нас и не сей в ауле вражду». В райкоме комсомола его долго не снимали с учета, но потом добрые люди разобрались, что к чему, и он уехал из аула, дав слово никогда не возвращаться.

Сколько бед он хлебнул из-за Саулетай, но вот сегодня ему уже смешно, словно это случилось с кем-то другим. И он было подумал, а не отколоть ли такую шутку, — не зайти ли на почту, ну, скажем, для того, чтобы позвонить в Алма-Ату. А там, может, удастся поболтать с Саулетай и вполне по-дружески расспросить о том, о сем, как, мол, она поживает. Но пыл его быстро прошел. Мысли о Чинаре вытеснили все.

А солнце засело на небе, словно навсегда. Он исходил аул в ожидании вечера, ему надоело то и дело здороваться с людьми, которых он, в сущности, давно забыл и которые тоже его уже не знали; его язык устал отвечать одно и то же — мол, так-то живу и столько-то получаю, — но каждый встречный, считал непременным остановить Асета и подступиться к нему с одними и теми же вопросами.

В конце концов он вернулся к дому сестры, сел на солнцепеке, глаза его тут же нашли дом Шалгынбая.

«Что это со мной? — спросил он себя. — Ну, если подумать серьезно? Солидный человек, женат, ребенок — и здрасьте! Люди узнают, засмеют так, что сгоришь от стыда. И все из-за девицы в конопушках».

Он вызывал в памяти образы других женщин, что нравились ему когда-то, и бросил этот собранный наспех отряд против Чинары. Но те мигом слиняли, потускнели перед ее яркими веснушками и курносым носом. Тогда он сдался окончательно.

Наконец солнце все же закатилось, и вечер настал. Асет направился вместе с Куракбаем в дом, куда его племянница вошла невесткой. Его пригласили к почетным гостям, но он решительно отказался и заявил, что намерен праздновать вместе с молодежью.

Войдя в дом, отданный самой буйной части гостей, он увидел почти весь вчерашний состав. Не хватало одной Чинары. Он внимательно оглядел сидящих за столом. Нет, Чинары не было. Зато сегодня на свадьбе появилась Саулетай.

Асета усадили на почетное место, и он обнаружил, что сидит напротив Саулетай и что она пристально изучает его. Он почувствовал себя неловко, его щеки запылали. Стараясь скрыть волнение, он помахал перед разгоряченным лицом ладонью и обратился к соседям:

— А в доме, кажется, жарко.

Он оборачивался каждый раз, когда кто-нибудь входил в комнату. Вчерашний тамада провозгласил первый тост, а Чинары все еще не было.

За первым тостом последовал второй, за ним третий, так дошло, наверное, до десятого. Когда коротышка Базикен вооружился баяном и наступил неизбежный черед песен и танцев, Асет сослался на духоту и вышел на улицу.

Как и вчера, ночь стояла темная, безлунная, с гор задувал все тот же ветер. Асет засунул руки в карманы пальто и зашагал по улице. Только теперь он заметил, что выпил порядочно. Вскоре он обнаружил, что стоит около дома старика Шалгынбая.

Асет сделал было шаг к дому и заколебался. Ну, допустим, он постучится и его впустят, что он скажет хозяевам? Чем объяснит свое появление?

Во дворе сразу же до хрипа яростно залаяли собаки. Сколько их там — в темноте не счесть. Слава богу, хоть еще привязаны.

«А, была не была!»- сказал себе Асет, выдернул кол из ограды, подошел к окну. Между занавесками оставалась узенькая щель, он заглянул через щель в комнату и увидел все семейство Шалгынбая. Старик, его жена, их дочь и двое мальчишек сидели за столом и пили чай.

Асет постучал, надеясь на то, что к окну подойдет Чинара, но вместо нее поднялся один из мальчишек. Асет отпрянул в сторону, прижался к стене.

— Кто там? — спросил мальчишка.

57
{"b":"922480","o":1}