— Идем убивать?

— Сначала надо выяснить подробности. — Я встал. Никакого шулерства. И, прежде чем открыть дверь… Слова моей второй наставницы, Бэрты, теперь всегда звучат напоминалкой в памяти. — Вы… Асити. Ты выглядишь прекрасно. — Это не лесть, но мое искреннее мнение, которое теперь я не боялся озвучивать.

Ли Вердо потеребила прядь волос.

— Стараюсь, — вспыхнули оранжевые глаза. — И теперь я стараюсь, в частности, и для тебя. — Она приподняла подбородок. — Ну все, а то разбалую. — Женщина ускорила шаг, чтобы первой выйти наружу. Как будто… она не хотела показывать мне свое лицо в этот момент.

Святая улица. Звучит как злая шутка. Это район, где стоит церковь мариистов. Лучезарная Мария, как ты чувствуешь себя, зная, кто живет около твоей святыни?

Хотя священники казнят людей во имя её. Может, и нет уже никакой богини.

Только тень.

— А что ты вообще знаешь про Марию? — нарушила тишину Асити в начале Святой.

Улица как улица, только тут, сразу за каменной аркой, все проходящие видели величественную статую Лучезарной Девы. У ее ног росли цветы и стоял маленький алтарь с пожертвованиями. В сотне метров впереди виднелся самый настоящий собор. Уши уже привыкли к колокольному звону.

— Мало, — кивнул я статуе в знак приветствия. — Легенды гласят, что Живая избрана старой богиней и поднялась на небеса.

— Да, теперь и сами мариисты не могут сказать ничего толкового, ведь слухи об облике Марии слишком искажены. — Пройдя мимо алтаря, госпожа метко бросила монету на столик для пожертвований. — Люди вкладывают в эту Деву все и сразу.

Истина. В разных городах, кланах, отдельных деревнях Мария предстает покровительницей… всего. Она покровительница Добра. Изображаемая в плотной рясе, она олицетворяет закон: с мечом и завязанным глазом. Она богиня войны в металлической броне. И, конечно, самый ненавистный для церкви облик: Мария — богиня любви, в откровенном наряде, открывающем соблазнительные формы, и в развратной позе.

Последнее особо пропагандирует Розовый клан. Дом Греха возвел несколько церквей-борделей с её ликом. Религия и секс… Опасное сочетание.

Приблизившись к ряду нужных домов, мы не спешили подходить к девятому. Неподалеку обнаружилась лавка тканей. Мы зашли. Женщина за прилавком встрепенулась, сразу окликнула мужа. Таких гостей, надо поприветствовать правильно. Пара несколько раз поклонилась. Так как это моя клятва и мое расследование, Асити решила поизучать товар, отдав все в мои руки.

— Доброе, — по привычке пристукнул тростью. — Я не отниму много времени. Вам знаком человек по имени Аброр Дортон?

Портной почесал в затылке, а вот женщина отвела взгляд.

— У… У нас проблемы, господин игрок? — явно переживала она.

— Милая? — не понимал муж.

— Нет, — улыбнулся я. Но и терять время мне не хотелось, а потому… — Пока нет, — не сходила улыбка с губ. Вердо уловила — и громко усмехнулась.

— Аброр иногда заходит к нам, — сцепила руки в замок хозяйка лавки. — Вроде ничего особенного… Но…

— Но? — шагнул я вперед.

— Про Дортона ходят не самые хорошие слухи. — Муж положил руку на плечо любимой. Она чуть погладила его пальцы. — Народ, мол, видел… как к нему в дом заходят девушки… эм… прокаженные. И больше не выходят.

Жутковато.

— Что-нибудь еще?

— Погодите. Дортон? — активно подключился мужчина. — Припоминаю. Эм. Где-то с месяц назад я курил у входа в лавку, — заработали его извилины, и воспоминания начали восстанавливаться по кусочкам. — Он попросил закурить. Мы разговорились. И тогда этот тип говорил о странных вещах… Точно. Что-то про приют паршивой Мэри и то, что это гнойник нашего города. Бред.

— Понятно, — кивнул я. — Вы помогли, спасибо.

Снова и снова, сколько мы ни заходили в разные заведения, все, кто хоть раз встречался с Аброром, отзывались о нем не самым лучшим образом. Скрытный, мрачный, отталкивающий тип. В конце концов мы подошли к девятому дому. Постучали. Никого.

— Слухи, конечно, подтверждают слова Мэри, — пожал я плечами. — Но слухи… это лишь слухи. — Уже встречался с силой заблуждений. Мифрило.

— Тогда поищем доказательства внутри, — щелкнула Асити пальцами. Альберт протянул ей… отмычку⁈ — Постой на… — вспоминала женщина воровской жаргон. — На шухере, подельник. — Улыбка до ушей.

— Вы и двери вскрывать умеете? — начал следить я за периметром.

— В юности меня часто запирали в комнате. — Звук работы отмычкой. — Ради потехи приобрела почти бесполезный навык. — Щелчок. Хе. Бесполезный, ага. — Прошу. — Кроме замка, больше никаких преград.

— Научите? — первым захожу внутрь.

— Ох, я должна учить хорошему, а не плохому, — пошла она следом. — Конечно, научу. — Асити подкинула отмычку, Альберт поймал.

Три комнаты. Темно. Неприятный запах: затхлость с нотками отхожего места. И чего-то еще… Одновременно с госпожой я прижал руку к лицу.

— Животное! — скривилась Вердо. — Ну как можно так жить?

Но в остальном пока все было в норме. Центральная комната, она же гостиная-кухня. Стол, шкафы, стулья, разная утварь. На стене — символ Марии. Кольцо с крестом в сердцевине.

Решили разделиться. Я направился в спальню, Асити в другую комнату.

Снова ничего. Что за пятна на матрасе? Даже думать не хочу.

Через мгновение мы вновь встретились там же, где расстались.

— Есть что?

— Нет, — цокнул я языком. — Кроме отсутствия гигиены у Дортона, никаких улик.

Госпожа показала заколку. М?

— Женская, — покрутила она ее в руке. — Там целая полка таких. Или Аброр популярен у молодых дев… — Ведь украшение яркое, по-детски яркое. — Или…

— Он коллекционирует их, — делаю шаг, и половицы слишком громко скрипнули. Нахмурившись, я надавил сапогом сильнее. Доски продавливались, будто под ними ничего не было. — Подвал? — посмотрели мы друг на друга.

Отодвинуть стол, откинуть ковер. Асити постучала кулаком и с легкостью поддела одну из досок. Еще и еще. Да. Спрятанный вход.

Отрываем.

— Ух! — сразу дернулся в сторону. Запах усилился трехкратно.

— Грязные секретики Дортона. В буквальном смысле. — фыркнула учитель.

Лестница вела вниз. Госпожа спрыгнула на половине и помогла спуститься мне.

— Альберт! — очередной щелчок пальцев. Костяная рука зажгла спичку.

И я застыл, со злостью сжав зубы. Это был не подвал. Камера. Расчищенное место, бетонные пол, стены. Много цепей, много… плохо смытой, запекшейся крови. На маленьком столике — аккуратно разложенные орудия пыток. Ткань, бутылочка.

Подняв белый платок пальцами, я попробовал понюхать — и сразу сплюнул.

— Алюоберта. — Усыпляющее.

— Коста, — остановилась Асити в другом углу. Она стояла напротив небольших крючков, и на каждом висели кусочки прокаженной кожи. Вот что так воняло в этой дыре. Не только нечистоты. — Он заманивает прокаженных беспризорниц, усыпляет, а затем Сверебро не замечает потерю. — Вердо прицокнула языком. — Что скажешь?

— Виновен. — разгорелся во мне праведный гнев. — Кусок дерьма!

— Согласна. — Спичка погасла. — Послужим этому городу еще немного.

Мэри. Хладнокровная убийца, маньяк. Но, похоже, именно так выглядит герой нашей реальности. Попытка изменить хоть что-нибудь приведет тебя на эшафот. Я достал её карту, прижал к сердцу.

— Теперь ты не одна, — закрыл я глаза. — У игроков больше власти, Мэри, мы закончим твою работу.

Асити широко раскрыла глаза, когда появившаяся рука моего стража ласково прикоснулась к моей щеке.

— Ты продолжаешь удивлять меня, Кван Коста, — приподнялись уголки губ моей наставницы. — Такая связь за столь быстрое время.

Я это я. И я чувствую её боль. Понимаю её.

Мы остались в засаде. Солнце поднялось к зениту.

Полдень.

— М? Я что, дверь не закрыл? — раздался писклявый голос. Дортон завалился внутрь. Худой, в очках, со щетиной, коротко стриженный. В брюках и рубахе.