– Я буду здесь, – сказала Даше Белла. – Он прав. Найди Игоря. И скажи мне, как он, как только сможешь.

Даша кивнула и встала на ноги, но Белла внезапно задержала:

– Послушай… с ним всё нормально. Я не знаю как, но я чувствую это. Называй, как хочешь, интуиция, наследственность от бабули, но я знаю, что он не… – Белла не смогла договорить, лишь помотала головой.

Даша снова чуть заметно кивнула, но сердце наполнилось уверенностью. Она тоже не понимала причины, но почему-то знала – подруга права. Отвернувшись, она перешагнула через чьи-то покалеченные ноги и ушла. В такой толпе найти Воронцова будет не просто.

Столько раненых… Даша с ужасом всматривалась в лица тех, кто лежал на полу, ища знакомые черты. Оторванные конечности, рваные раны, кровотечения. Встречались знакомые лица, например близнецы Комовы – Лёша перебинтовывал голову брата, а Андрей был явно не в себе, видимо, сотрясение. Ольга Медункова, молодая преподавательница, негромко вскрикнула, когда медбрат зафиксировал шиной её сломанную ногу. Среди раненых мелькнул и Гохман: он сидел возле стены, прижимая к щеке салфетку, которая уже успела напитаться кровью. Даша удивилась, что он не скрылся в подземелье, а предпочёл уйти на оборону академии.

На носилках лежало мясо, так как назвать это человеком не поворачивался язык. Кусок мяса, без чётких границ рук, ног, головы и туловища. Но самым ужасным было то, что кусок мяса был ещё жив, потому что хрипел и тяжело дышал. Огнев. Даша не знала, что с ним случилось, но досталось ему крепко; сейчас жизнь в мужчине всеми силами поддерживала Медуза, что сидела рядом на полу. Змеи на её голове даже не превратились в волосы, а просто безжизненно поникли. Одежда изорвана, прекрасное лицо перепачкано кровью и полно скорби, из глаз струились слёзы, но горгона не падала духом: она, как могла, обрабатывала ужасные раны, прижигала кровоточащие сосуды и накладывала повязки, постоянно шепча под нос заговоры, ведомые, пожалуй, лишь ей одной.

А Даша продолжила бродить между носилок, иногда выкрикивая имя Игоря. Раненные стонали, иные бредили, кто-то просил воды. В нос бил запах гнили, сырой земли и крови. Даша старалась не обращать внимания и не отвлекаться от цели, но тут её схватили за лодыжку. Вскрикнув от неожиданности, девушка посмотрела вниз.

Очень плох. Левая половина лица превратилась в кровавое месиво, словно кто-то ударил лапой с огромными когтями. Рана обрывалась на подбородке и начиналась снова возле горла справа, пересекала перебитую ключицу, а кость, подобно сломанному клыку в окровавленной пасти, торчала над кожей. Рана заканчивалась на правом плече, на затейливой рунической татуировке.

«Что?..»

Даша посмотрела на правую руку, что безвольно лежала на животе парня. На среднем пальце – серебряное кольцо с причудливо выбитым на нём узором.

– Воронцов… – Девушка со всего маху опустилась в лужу крови возле носилок. Стесала кожу об пол, и колени пронзило жгучей болью, но было наплевать. Даша, пачкая руки, гладила Игоря по лицу.

Парень открыл правый глаз. Левого, скорее всего, больше не было.

– Дашка… – слабо прошептал Игорь, лишь едва приоткрыв губы, слипшиеся от запёкшейся крови и засохшей грязи. – Ты звала меня…

– Замолчи, Воронцов, пожалуйста, замолчи! Боже… Кто-нибудь! Сюда! На помощь! – прокричала Даша в коридор, а затем снова обратилась в полутон: – Тише, пожалуйста, ничего сейчас не говори, на тебя и так без слёз не взглянешь!

– Ты ранена… – Игорь приподнял руку, пытаясь стереть слёзы, бегущие по щекам девушки, и пятна запёкшейся крови, что оставила после себя рассечённая бровь, но он лишь ещё больше испачкал светлую кожу окровавленными пальцами.

– Кто звал… Открытие... Этого, быстро! – крикнула вышедшая из операционной медсестра двум санитарам, указав на Игоря рукой.

Воронцов что-то прошептал Даше, но она его не расслышала.

***

Даша сидела возле постели Игоря, не выпуская его руки из своей. Кожа парня уже стала горячей – поднялась температура, неудивительно с такими травмами. В вену монотонно капало прозрачное желтоватое зелье. Даша в который раз проверила пульс, боясь, что он в любой момент может оборваться, и прислушалась к дыханию, словно следующий вдох мог стать последним.

Но Игорь дышал. Грудная клетка поднималась чуть часто, но равномерно. Пульс слабый, но ритмичный. Игорь был жив, и уходить не собирался.

Бинты перетягивали его, как мумию. Левый глаз и левая щека, забинтованная шея, правая рука, сложной перевязкой прикрученная к телу в неподвижности. Частично открытыми остались только раны на левой стороне подбородка – багрово-серые, отёчные; Даша смочила салфетку в мисочке с антисептиком и аккуратно промокнула выступившую на их поверхности сукровицу.

– Иди спать, Дашка, не то я накормлю тебя снотворным.

Рада. Девушка не заметила, как она вошла в палату.

– Мне негде, – вяло ответила Даша. – У нас в башню вспышка попала, опоры подкосило. Ещё не отремонтировали, никого не пускают.

– Так вы! Что ты, что Белла!

Рада села с другого края кровати и провела ладонью над изуродованным лицом Игоря. Черты её стали сосредоточенными, она что-то начала шептать себе под нос. Парень стал дышать глубже и ровнее, но раны не исчезли. Лишь воспаление стало менее заметным.

– Умертвия ранят тяжело, – вздохнула старая цыганка. – Я не смогу убрать это. Он останется таким до конца жизни.

– Ты смогла сохранить ему глаз, – ответила девушка, посмотрев на пропитанную зельями повязку. – Это дорогого стоит.

Даша сделала паузу, а затем спросила:

– Как Рома?

– Очень слаб, но борется, – ответила Рада. – Я литрами вливаю в него противоядия.

– Он потерял руку.

– Да. Лекари отрезали культю до локтя, чтобы гангрена не пошла дальше. Пробуют справиться саламандровой мазью.

– Надеюсь, это поможет…

Даша снова посмотрела на лицо Игоря. Вряд ли он один такой. На следующий год многие придут с увечьями, но некоторые не придут вовсе.

– Сколько погибших? – хрипло спросила Даша.

– Двенадцать, – ответила Рада. – Семь ОБТСовцев и пятеро наших.

– Я видела троих. Никиту, Полину и девочку из четвёртого общежития. Она играла в квиддич. Ловец.

– Ещё двое преподавателей. Преподавали древние руны и гауртанхг, язык гномов. Знала их?

Даша отрицательно помотала головой.

Рада снова провела по лицу Игоря и тихо, чтобы могла слышать только Даша, сказала:

– Никто не знает, что он оборотень. И… если бы оперировали только наши лекари, я бы, наверное, сказала, но были и посторонние. Я не могла рисковать – вдруг кто-то проболтается.

– Какие-то сложности с операцией?

– Анальгезия. Он ведь на половину животное – мы дали опиум, но боль так до конца и не ушла, мы не смогли рассчитать дозу лекарства. По этой же причине усыпить его тоже не получилось.

– Великое Открытие… – прошептала Даша, невольно сжав ладонь Игоря. – Вы кромсали его живьём?! Рада, какого… – Даша взяла себя в руки. – А как же Сонное зелье? Его ведь используют для наркоза, и на Игоря оно имеет вполне стандартный эффект…

– Не было времени ждать положенные двадцать минут, он кровью истекал. – Рада покачала головой. – Ничего, я займусь им, как только он окрепнет. Посмотрю, как на него разные снадобья действуют…

– Он что-нибудь говорил? – перебила ведунью Даша, затаив дыхание.

– Он много чего говорил, – вздохнула Рада. – Сначала ругался, потом просто кричал. То сознание терял, то снова в себя приходил. Бредил, всё звал…

– Кого звал, Рада?

Цыганка хитро прищурилась:

– Ты о чём-то конкретном хочешь узнать?

– Я не знаю. – Даша опустила взгляд. – Он… когда его унесли, он что-то сказал мне. Но было так шумно, я не поняла, что именно. Какую-то короткую фразу…

– Да любит он тебя, глупая, – сказала старушка с ироничной улыбкой. – Неужели ты до сих пор этого не поняла? То, как он на тебя смотрит – Белла ещё на первом курсе догадалась, они с Ромой разве что ставки не делали на то, когда ты всё поймёшь. Да не реви ты! – мягко поругала Дашу Рада. – Поправится он. Просто будь с ним, и тогда всё будет хорошо. Ведь я же вижу, что и он тебе дорог.