– Попршу… – пробубнил Воронцов, едва ворочая языком. Перегар настойчиво заполнял комнату. – Я свобобный маг, у меня есть прва и не обзыз… обзывать…

– Ой, иди уже, у меня дел до чёрта. Сами справитесь с ним?

– Конечно, – кивнула Даша. – Спасибо.

– Спокойной ночи, ребят. – Мамонов махнул рукой и вышел за дверь.

Игорь же улыбнулся, одним глотком осушил оставшееся в бутылке пойло, громко рыгнув, сделал несколько нетвёрдых шагов, запутался в собственных ногах и с грохотом, на который только было способно его тело, рухнул на пол, даже не попытавшись хотя бы немного притормозить руками стыковку своего лица с паркетом.

– Да, дружище… – Рома наклонился над Игорем. Воронцов немного повернулся и глухо застонал, уткнувшись носом в коврик возле дивана. – Где ж ты так налакался? Мы тебя по всем трактирам искали.

– Пшёл нахрн, – пробурчал Игорь. – Я взрослый деепсбн…способн… Хочу – пью!

Парень попытался встать, но алкоголь дал знать о себе: внезапно позеленев, Игорь вывалил возле дивана всё содержимое желудка. Это его, впрочем, ничуть не смутило: он спокойно перевернулся на бок и дальше заорал свою песню:

Бухло рекой течёт –

Не устанет никогда казак бухать! Ик!

Даша подзависла – такое она видела впервые в своей жизни.

Мама не пила совсем, даже шампанского на Новый год. С чем конкретно это было связано, Даша не знала, но Маргарита Максимовна настолько презирала спиртные напитки, что даже в те редкие дни, когда отец позволял себе бокал коньяка – чуть прикрывающий дно, дорогой, ароматный напиток, у которого даже бутылка произведение искусства – её буквально перекашивало. Ночных подзаборных путников Даше встречать тоже особенно не доводилось – сказывалась изоляция. Поэтому нынешнее состояние Игоря повергло её в шок.

Даша знала, что пить Воронцов умеет. Знала, что может выпить много, знала, что с коньяком парень не дружит совсем, но всё это больше по рассказам. При ней же Игорь редко выпивал больше двух-трёх пива по ноль пять, и те на каких-то общих посиделках, а что до крепкого, то впервые на её глазах Игорь налакался только на Старый Новый год, да и тогда больше намешал, чем превысил свой личный порог. Но то, что сейчас лежало на полу рядом с лужей собственной рвоты и фальшиво и хрипло орало песни Сектора Газа, отчаянно дирижируя себе бутылкой… Было смешно, было грустно – Даша ведь знала причину, – и одновременно с этим стало вдруг настолько неприятно, что захотелось уйти.

– Его надо как-то трезвить. – Из оцепенения вывел Ромин толчок в бок. – Этот гад сейчас всю академию разбудит.

– Холодный душ.

Даша ляпнула первое, что пришло в голову, не отрывая взгляда от Игоря, который плавно перекинул свой репертуар на трактирную «Компания весёлых орков» а потом и на «Жили у бабуси».

С Дашиным предложением Рома неожиданно согласился. Не обращая внимания на выглядывающих из своих комнат студентов, на их вопросы, ехидные смешки и замечания, парень заломал отчаянно брыкающуюся тушу Воронцова, и, хотя физически Рома и был сильнее, удалось ему это не сразу. Игорь без боя не сдавался: он пинался и кусался, орал, какие все сволочи, что помешали ему драться с бомжами, потом продолжил петь, уже откровенно путая слова и неся полнейший бред. Рома не обращал на него ни малейшего внимания и просто тащил в ванную комнату. Даша и Белла хвостами плелись следом.

Даша лежала в холле на диване и читала историю магии. Раннее субботнее утро, девушка вскочила ни свет ни заря и больше не смогла уснуть. Все ещё спали, поэтому Даша взяла книгу и направилась на первый этаж общежития, чтобы спокойно восполнять пробелы в знании параллели. Девушка широко зевнула, но не потому, что книга была скучной. Просто ночью толком так и не получилось отдохнуть.

Сначала никак не могли утихомирить Игоря; обычно в пьяном состоянии Воронцов был весел и много говорил, его тянуло на приключения, и в целом парень вёл себя немного глупо и смешно, но довольно безобидно. В этот же раз он брыкался, кидался с кулаками, орал на всю академию: «Не возьмёте, упыри!», никого не слушал и вообще вёл себя, как буйное животное. В душевой комнате он разбил раковину и вырвал кран, выломал дверь в подсобку и кидался оттуда вёдрами и тряпками, насмерть дрался с Ромой и даже схватил Беллу за горло. Игорь угомонился только после того, как Даша с силой огрела его шваброй по ноге, после чего он расстроился, обиделся и позволил, наконец, затолкать себя под душ прямо в куртке, окончательно обмякнув только в ледяной воде.

Всё это действо заняло около двух часов.

Наконец, в половину третьего ночи Игоря увели в комнату, где он повалился на кровать и, наотрез отказавшись раздеваться, назвав всех озабоченными извращенцами, забылся мёртвым сном прямо в мокрой одежде и обуви, всё так же обнимая пустую бутылку. Магией Рома, как сумел, немного подсушил друга, а потом с Дашей и Беллой ещё полчаса убирал гадюшник, учинённый Воронцовым в общем зале и в душевой, после чего все трое ушли на боковую.

Даша помнила, как начала задрёмывать, болтаясь на стыке того состояния между сном и бодрствованием, как в дверь постучали. Не дождавшись, пока ему откроют, на пороге комнаты возник Рома.

– Можно я у вас переночую? – Парень держал подушку в руках, а сам завернулся в одеяло. – Эта псина меня сейчас чуть не прикончила.

– Ёбушки-воробушки… – Белла села на кровати, сонно потирая глаза – она, в отличие от Даши, уснуть успела полноценно. – Да разве ж можно так напиться?

– Он полумёртвый был, когда мы его уложили, – согласилась Даша, вставая, пытаясь вспомнить, есть ли в шкафу ещё простыня или она все отнесла накануне в прачечную.

– Не думаю, что он нарочно, – ответил Рома, закрыв за собой дверь и кинув одеяло на стол. – Это невербалка, если ему снится какая-нибудь дрянь, по комнате летает мебель. Ну и я вместе с этой мебелью.

– Он же не может передвигать живую материю. – Даша стянула на пол перину с матраса.

– Вот только кровать подо мной ох, какая неживая! – съехидничал парень и, наплевав на простынь, завалился прямо так, взбив подушку и удобно заворачиваясь в одеяло на своём импровизированном лежбище.

Даша понимала, о чём идёт речь: Игорь исчез, его не было. Как минимум до утра на его кровати в двести четырнадцатой комнате находилось мокрое пьяное Ничто, и это Ничто, в отличие от Игоря, безупречно контролировавшего свою невербалку, видело сюрреалистичные сны с оркестром и во сне дирижировало вещами и мебелью.

– Меня разбудила тумбочка, – продолжал жаловаться Рома, – ударила по спинке кровати. Этот псих чуть не опустил тумбочку мне на голову! Я пас, короче, у вас хоть цел останусь.

– Ладно, хватит нудить, – успокоила парня Белла. – Мы же знаем, в чём причина. Нам сложно его понять – и дай Бог, чтобы так и было! Давайте спать, с Игорем поговорим утром.

Толком поспать у Даши так и не вышло – Рома, как оказалось, очень любил спать на спине и в этой позе нормально так храпел. И если Белле это не мешало абсолютно, то Даша крутилась больше часа, а когда, наконец, уснула, то ловила наркоманские сновидения, что были сродни больше приходу. Закончилось всё старым сном – кошмар о той зимней аварии, в которой погиб Генка. Вскочив в холодном поту, Даша больше не смогла уснуть. Часы показывали двадцать минут седьмого.

Проснуться в такую рань в субботу – хуже и не придумаешь. Но время, как ни крути, удалось провести с пользой – глава по истории магии, до которой никак не доходили руки, была почти закончена. В животе приятно булькал чай – три кружки чая и чьё-то овсяное печенье из шкафчика, если быть точной. Небо за окном потихоньку начинало светлеть.

Мирный дзен и чтение девушки прервал громкий топот: по лестнице, спотыкаясь, и хромая на правую ногу, спускался Игорь. Даша сделала вид, что не замечает парня и снова уткнулась в книгу. Хотя почитать нормально не получалось – глаза четвёртый или пятый раз бегали по одной и той же строчке: «В 1452 году восстание кентавров было подавлено. Затишье оказалось недолгим: 9 ноября 1453 года...»