– Ты по жопе вечером получишь, если будет можно, – поглаживаю её попу и охреневаю от своей молниеносной реакции. – Блядь…

– Дай хотя бы прикоснуться…

– Нет, ведьма…Это билет в один конец. Со мной в душ. А мы не знаем, можно ли…

– Ну вот…Тогда я пошла к Людмиле Эдуардовне. И спрошу у неё! – вскакивает Катя, на что я ржу, глядя на часы.

– Я представляю. Время восемь утра. Ты вваливаешься в комнату к безмятежно спящей женщине и кричишь: «Извините, а нам можно уже потрахаться?!».

Катя хохочет, и я вместе с ней.

– Потерпим уж до вечера, идёт?

– Идёт, – шлёпает меня по руке. – Тогда идём завтракать? И ты позволишь мне приготовить…Помыть посуду… Иииии…

Специально ведь. Провокаторша. Вспыхиваю как спичка. За считанные, блядь, секунды от одной только фразы и представления всего этого…

– Твою мать…Иди сюда, в общем, – тяну к себе её тело, пока она смеётся. Усаживаю сверху. Медленно снимаю с неё футболку. Боже…

Лучше бы я этого не делал…Теперь точно грань…

Шагнули и сразу в пропасть.

Они будто налились. Но, наверное, так рано ведь не бывает? Или бывает? Хрен знает, но выглядит просто…

У меня по телу все тысячи ватт пробежали. Ток такой мощный, что оглушает и дезориентирует. И я ощущаю, что единственная моя цель – сделать приятно моей девочке…

– Я тебя чувствую…Внизу… – бормочет она с придыханием, утрамбовывая ладони на мою грудную клетку, и ёрзает на мне бёдрами. Чувствую её невыносимый жар даже через ткань.

– А я тебя… – шепчу в ответ, рассматривая её охуенную упругую грудь с торчащими нежно-розовыми сосками. – Привстань…Только давай очень медленно…Ладно, малыш? Ты сверху.

– Хорошо, – Катя сглатывает и тяжело дышит, пока я приспускаю с себя боксеры, а её трусики сдвигаю вбок, и…

Наконец вхожу в неё… Очень аккуратно и томяще, опасаясь сделать что-то не так. Сантиметр за сантиметром, вынуждая её всхлипывать и вбирать меня с закрытыми глазами, въедаясь пальцами в кожу на моей грудной клетке. Она царапает, а мне по кайфу. Это больше, чем по кайфу. Это просто контрольный выстрел в голову.

После десятидневной разлуки.

Это квинтэссенция мучений и удовольствия.

За что нам так сладко? Так крышесносно приятно?

Придерживаю её за тазовые косточки и помогаю двигаться.

– Скучал…Так скучал по тебе, – ласкаю, как мне кажется, не только её тело, но и душу. Да и она какая-то вся чувственная сейчас. Настолько нежная и открытая. Женственная. Сексуальная. Невероятная. Моя.

– А я по тебе, Глеб…Трогай меня. Везде. Трогай… – просит моя ведьма, и я конечно трогаю. Не просто трогаю, блядь, а поглощаю. Каждый сантиметр. Каждый нетронутый участок шикарного тела. Видеть, как ладони скользят по её нежной светлой коже, как обводят её идеальные изгибы, как пальцы тянутся к её рту, проталкиваясь внутрь. Как она приподнимается и опускается… Это выше и лучше всего, что мне доводилось делать.

– Моя самая красивая…Самая дерзкая женщина на свете…Самая охуенная.

Такая тугая и мокрая, что я кое-как сдерживаюсь…

Не трахаю, а дарю любовь. Сейчас нам обоим это нужно.

Но на этот раз мы с ней кончаем одновременно, не проходит и жалких пяти минут. Она полностью накрывает меня собой, дрожит, пульсирует, зажимая внутри, и я еле дышу, перебирая пальцами хрупкий позвоночник. Как же мне нравится кончать внутрь, как нравится ощущать, как она доит меня внутри… Чувствовать, что она вся моя. Без каких-либо ограничений.

– Рекорд? – спрашиваю её, на что она даже не реагирует. Просто лежит и растекается на мне, целуя грудную клетку в местах своих же царапин. А я нюхаю её и нюхаю, так как не могу надышаться этим размазывающим меня запахом.

– Я тебя люблю…Я так сильно тебя люблю. Не знаю, как я тебя нашла. До сих пор не понимаю.

– Мы нашли друг друга, ведьма. Притянулись как две половины целого. Пойдёт?

– Угу, – бормочет в ответ. – Мне с тобой так хорошо.

– А мне с тобой. Как животик? Не тошнит?

– Нет…Пойдём вместе в душ?

– Что ты творишь со мной, чертовка, – смеюсь, сжимая в руках её округлые ягодицы. – Пиздец…Ты становишься ещё фигуристее. Что со мной будет потом? Сразу в нокаут?

– Ну…Потом…Моя грудь нальётся молоком и тебе нельзя будет её касаться… – улыбается она, вынуждая меня хныкать. Хоть и в шутку.

– Своему сыну я временно передам эту опцию, не волнуйся, – смеюсь и утягиваю мою малышку за собой в ванную комнату…

***

Очень скоро мы и вправду едем по магазинам. Катя не привыкла вот так ходить, приходится заставлять, хотя она явно нервничает, когда я просто бросаю фразы «самое дорогое». Подобное моё поведение – не самое её любимое. Вспомним хотя бы наше знакомство. Кажется, она эту мою мажористость готова с корнями из меня вырвать.

– Самое дорогое, Глеб – не всегда самое лучшее… – поучает она меня, глядя своим сердитым взглядом.

– Всегда, – спорю я, на что она лишь качает головой. – А видела там целый отдел с люльками, электронными шезлонгами для малышей? Идём туда?

– Боже, Адов, ты мне руку оторвёшь… – смеётся она, пока я тяну её вдоль торгового зала. Наша корзина уже завалена всем подряд, но я не успокоюсь, пока мы не нагуляемся здесь. – Я иду. Помедленнее. Откуда ты вообще знаешь про электронные шезлонги?

– Читал…

– Что?! – у неё такой вид, словно я ей молитву сейчас наизусть рассказал. Хотя я ни одной даже толком не знаю.

– Ну, что…А чем мне было заняться в самолёте и ночами без тебя? Читал, что нужно для ребёнка. И прочее. Хотел, как лучше, – признаюсь, на что она обнимает меня, не выдерживая. Прямо посреди толпы людей. Мне кажется, сейчас расплачется.

– Боже, ты лучший…Самый лучший…

– Ага, конечно, – язвлю в ответ, но прижимаю к себе, вздыхая.

– Глеб, – отрывается от моей груди Катя. – Наверное, надо поблагодарить Игоря за всё…Он спас меня. Если бы не он…

– Я и так отблагодарил…

– Как?

– Так. Взял его на постоянку твоим охранником вместе с Михой. Он благодарен. Я плачу намного лучше того… – замолкаю. О покойниках либо хорошо, либо никак. Хотя язык требует другого, но Катя понимает о чём я.

– Ладно…Я поняла… Тогда идём за шезлонгом, – улыбается моя ведьма и мы идём сорить деньгами.

День проходит не просто хорошо, а прекрасно. Мы оба счастливы. Если отбросить всё гнетущее, можно с уверенностью сказать, что из нас вышла бы хорошая семья. Потому как любовь между нами ощущается даже на расстоянии. Ей любуются даже другие люди. Я ощущаю это в их взглядах. Просто чувствую, когда идём мимо. Немного напрягает, ведь я не хочу даже визуально с кем-то делиться, но…В этом что-то есть. И когда Катя обнимает меня у всех на виду, я ощущаю, что мне подвластен весь мир. Всё в моих руках, если рядом со мной моя любимая женщина.

Но к вечеру настроение немного портится, потому как мне звонит обеспокоенный Рус. И в его голосе я улавливаю нечто болезненное и вынутое с самого дна. Нечто, что заставляет меня за него беспокоиться.

– Привет. Как сам?

– Нормально. Решаю вопросы, – отвечаю расплывчато.

– Слушай… – тянет он. – Помнишь, я тебе говорил про один проект, – завуалированно сообщает он, и я понимаю, что нас слушают. Красота.

– Ну.

– Кое-что всплыло. Я должен отъехать. Родителям ничего не говорил, а то знаешь же…Начнётся…Недосказанности, претензии…Обиды… – выдаёт таким голосом, будто…

Надеюсь, мне это кажется.

– Угу, знаю. Хорошо, я понял. Рус?

– М?

– Без меня не влезай в этот проект. Не надо.

В трубке молчание. Слышу только его жёсткое дыхание. Неужели он всё узнал…

– Встретимся в Москве через четыре дня. Ты мне нужен. Компания прошла регистрацию. Акции на бирже. Будь на связи, прошу тебя.

– Я на связи, Рус. Я здесь.

– Хорошо, – брат кладёт трубку, а я понимаю, что нужен ему как никогда сейчас. Мне придётся поехать в Москву через четыре дня…И, скорее всего, я возьму ведьму с собой…

Не отхожу от него. Просто не могу отойти. Каждую ночь снятся кошмары. Как он тонет. Как в морской глади я не могу отыскать его бессознательное тело. А когда просыпаюсь, я снова и снова душу его своими объятиями, и мы занимаемся любовью. Кажется, что бесконечно. Только это и делаем.