***

Сидим перед той самой бабушкой уже спустя пять часов после случившегося. Он прекрасно понимал, что мою истерику не унять, если не поехать со мной. И опасаясь за малыша, решил прислушаться. Игорю оставалось только сопроводить нас.

– Снова ты…С мужем? – косится она на Руслана, но я молчу. – А…Нет…Энергетики похожие. Брат, выходит…

– Да, брат. Брат…

– Заплаканная. Случилось твоё горе? Никак не уймёшься? – спрашивает она, словно издевается над моими чувствами. А я сейчас такая злая, что могу и нахамить. Не контролирую то, что внутри. Вообще не могу сдерживать эмоции.

– Как мне это сделать, если я его люблю?! Может есть какой-то шанс…Помогите, – умоляюще смотрю на неё вся в слезах. Обжигает так, что всё лицо горит.

– Ты и сама знаешь, что муж твой не самый порядочный человек на свете…

– Но он и не самый плохой! Он вообще не плохой! – выпаливаю, повышая тон.

– Милочка…От меня ты чего хочешь?

– Посмотрите, жив он или нет…Это всё, что я прошу, – захлёбываюсь, пытаясь угомонить свой нрав, но плохо выходит.

– Тебя это утешит? А если скажу, что мёртв? Ты соображаешь, какой отсюда выйдешь? – спрашивает меня бабушка, а я всхлипываю, уткнувшись в свою руку и зажмуриваю глаза, едва услышав это.

– Ничего не могу сказать. Ни жив, ни мёртв. Как-то так.

– В смысле?

– В прямом. Думай, как знаешь. Всё, что я вижу. А ты, молодой человек, – обращается она к Руслану. – Забирай её отсюда. Дурная она. Рядом будь. А то случится что плохое…

Руслан конечно же не верит во всю эту чушь, но всё равно уводит меня оттуда, а я не понимаю, дало ли мне хоть что-то что я приехала. Не стало ли хуже? Что значит ни жив, ни мёртв…И где мне теперь найти покой????

***

Месяц спустя мы так и не находим ни Глеба, ни его тела…

Я стою перед окном нашего дома и смотрю вниз на яблони, вспоминая как он расхаживал по саду, покуривая свои сигареты. Как я злилась на него…Как отчаянно отрицала чувства и симпатию к нему. Обзывала психом и заносчивым мажором…

А теперь в груди такое месиво, что я ненавижу себя за это…За каждую секунду, что потеряла тогда. За каждый миг, когда уже могла быть его, но противилась.

20 апреля…Сегодня 20 апреля…

Дата нашей свадьбы, которой не будет. В чехле передо мной висит моё свадебное платье, выполненное ещё полтора месяца назад на заказ. А я даже не могу смотреть на него. Внутри всё полыхает, словно напалмом облили и подожгли… Внутри настоящий Ад…

Не так стала Адовой, так по-другому…Через боль и страдания. Через кровь и потерю…

Боже…Родной.

Где бы не был, вернись… Вернись, я тебя умоляю.

Я не могу без тебя.

Просто чувствую, что сдаюсь.

Я ведь видела нас. Видела…И Ярослава, и тебя…И мою вторую беременность. Мне не могло это надуматься. Нет. Только не о нас с тобой.

Глеб, я скучаю…

Мысли набатом пронзают тишину, пока я вдруг не слышу звук шагов.

– Екатерина Андреевна…Там Кирилл Викторович снова приехал, – сообщает мне Миша. Они каждый день ко мне приезжают. Некоторое время мы с Русом провели в Вене. Сейчас он там и остался, отправив меня обратно. А Кир…Кир пока здесь…

– Привет, – обнимает он меня и от прохлады одежды я вздрагиваю.

– Привет…

– Как сегодня? Ничего не болит?

– Нет… – выдаю, присаживаясь на софу. – Всё время кажется, что он вот-вот зайдёт… – шепчу предательски дрожащим голосом. Чувствую, что снова хочу плакать, да и Кир выглядит иначе.

– Да, я тоже…

– Удалось что-то выяснить?

– Нет…С Русом общался…Но там пока…Пусто в общем…

– Понятно…Сегодня должна была состояться церемония и свадьба, – улыбаюсь самой наигранной фальшивой улыбкой, но губы всё равно кривятся. От жуткой боли, что сидит на поверхности. – Кир, я…

– Я знаю, Катюш, – Кирилл придвигается и обнимает меня за плечи.

– Мы ведь не оставим попытки, да? Будем его искать…Водолазы ведь всё равно должны найти его…Чтобы хотя бы похоронить по-человечески…Чтобы…

– Его ищут, Кать…Его ищут. Проклятие…Не знаю, что ещё сказать. Самому дерьмово, – выдаёт Кир, нахмурившись и опустив голову. – Он ведь мой брат…Я должен был быть рядом тогда. Подстраховать. Помочь…Но не был.

– Не говори так. У тебя тоже были причины. Были свои дела. Ты не виноват в этом. Если кто и виноват… То только обстоятельства…

– Он жизнь положил, чтобы ты была в безопасности. Чтобы отомстить за родных. Он всегда такой…Знаешь…Дерзкий, боевой, очень наглый, – Кир смеётся, будто вспоминая. – Мне пиздец тоскливо без него. Просто как будто часть души выдернули. Не знаю… Надька говорит, что он жив… Это Надька…Сказала, что он в принципе не может…Ты понимаешь…

– Чем он тогда помог ей? Она говорила…Что он очень помог…

Кирилл сжимает мою руку и смотрит в глаза, но потом уводит болезненный взгляд и слегка наклоняет голову в бок, вздыхая.

– Тогда…Три с лишним года назад…Надю изнасиловали…И…

– О боже…Я поняла, Кир…Я всё поняла…

Я уже давно сопоставила, но боялась спрашивать. Помнила ведь, что Людмила Эдуардовна рассказывала про девочку, которой Глеб помог справиться. Вот всё и совпало.

Так почему же его ждала столь жестокая судьба? Почему всё так больно?

Почему несправедливо???

– Идём…Хочу позвать тебя прогуляться. Там свежий воздух и солнце. А тебе нужно…Глеб бы хотел, чтобы ты чаще гуляла…

– Хорошо. Я сейчас выйду, Кир. Только умоюсь и переоденусь. Может ты хочешь завтракать? Я ещё не ела…

– Да, можно…

***

Так мы с Киром проводим первую половину дня, а я всё время думаю о том, как бы мы с Глебом сейчас держались за руки на регистрации и целовали друг друга, обмениваясь любящими взглядами. И я не знаю, что на меня находит…

Но, как только прощаюсь с Киром, я звоню во ФСИН, чтобы узнать куда определили Александра Юрьевича. Хочу посмотреть в глаза человеку, которого всей душой ненавижу. Из-за которого всё это и произошло…

Посмотреть и отпустить грехи…

Может тогда моему сердцу станет хоть немного легче…

– Можете заходить, – звучит баритон парня в форме и меня ведут по узкому коридору, где повсюду хлопают металлическими дверьми. – Сюда.

Помещение отталкивает. Много коридоров, грубые голоса, холод. Все смотрят на мой живот, потому что мне здесь явно не место. Но этот один раз должен был состояться.

Видеться с Александром Юрьевичем разрешено лишь в присутствии охраны. И это даже хорошо.

Когда оказываемся лицом к лицу он смотрит на меня удивленным, но, как всегда, озлобленным взглядом. А по моей коже тут же проносится знакомый колючий холодок.

– Принесло… – цедит он, рассматривая меня недовольным взглядом. – Залетела? Прекрасно.

– Я присяду, хорошо?

– Чего тебе? Пришла потешить эго? Небось уже распоряжаешься деньгами моего сына, как своими собственными…

– Я пришла сказать, что Глеб пропал без вести уже как месяц…В окрестностях Дуная…После смерти Филиппа Соколова… – выдавливаю, на что его отец меняется в лице. Прибавляется тревога. Что уже радует. – Всё это…Ваших рук дело…Это вы всему виной.

– Как это случилось?

– Ему выстрелили в грудь. Он упал за борт…И это всё, что я знаю, – отвечаю сдавленно, проглатывая ком. – С ним был Руслан. А сделал это Ваш прихвостень.

– Он мне не прихвостень. Он вообще никто. Просто пешка. И я не виноват, что Глеб такой упрямец. Что он всё время лезет на рожон! Проклятие! – он ударяет ладонью об столешницу, и я вздрагиваю.

– Полегче, – ругается охранник. – Не буянь, Адов.

– Не знаю, зачем ты пришла. Чтобы сказать мне это для чего?!

– Пришла сказать, что ненавижу Вас всей своей душой. Что хочу, чтобы Вы понесли заслуженное наказание за всё, что сделали. Но так же…И хотела сказать, что прощаю Вам Ваши грехи.

– Ты мне прощаешь?! Ты кто такая чтобы мне что-то прощать?! – хамит он в ответ, а я держусь за живот.

– Я мать Вашего внука. Жена сына. И так будет всегда, – отвечаю я холодным тоном и выхожу оттуда, бросив на прощание лишь короткий и пренебрежительный взгляд.