– Вот ты засранец, а…

– Есть немного…Поцелуй меня, ведьма…Закажем еду в номер и пойдём гулять везде, обещаю…Плавать, смотреть на природу…Делать всё, что захочешь…Только поцелуй…

Разве можно её долго упрашивать? Конечно нет…Она сразу же ко мне жмётся.

Всем телом льнёт, обнимая руками и поглаживая спину.

– Я тебя люблю…

Целует, кусая губы, затягивает. Сама ведь меня влечёт. Такой поцелуй для меня – зелёный свет…

– Встанешь для меня на четвереньки? – спрашиваю, поглаживая её попу. – Пожалуйста…

– Встану конечно… Я для тебя и на колени встану, – отвечает она, целуя мою грудную клетку, а точнее место, где кожа до сих пор сине-бурого оттенка. И я вздрагиваю на каждом таком касании её губ. Хоть оно и невесомо…

– Я тоже встану. Ты ведь знаешь. Да?

– Знаю, – выдыхает она, пока я не переворачиваю её, выставив в свою любимую догги-позу. Я ведь столько думал об этом…Знал, что придёт время, когда ей будет неудобно лежать подо мной или даже сидеть на мне, потому что она достаточно быстро устаёт. Но вот когда дорвался, как-то особенно сильно нас обоих чувствую.

Не знал, что меня будет настолько заводить беременная женщина на четвереньках, но где-то на подкорке сидит мысль, что это, наверное, нормально? Я ведь знаю, что она беременна от меня…Подсознательно, воспринимаю её своей самкой. Это женственно. Как-то…Приятно что ли…Особенно безнаказанно кончать в неё.

Веду носом по её хрупким позвонкам, и она вся покрывается мурашками. Стараюсь трахать нежно, чтобы не было этого животного напора и лишней встряски. Мне и так очень нравится. Особенно нравится наблюдать за тем, как мой влажный от смазки член выходит из неё, а потом полностью погружается обратно. Это, блядь, какая-то бешенная эстетика. А если уж вынимать на всю длину… И слышать её полувздохи – полустоны. Вкупе можно кончить за считанные секунды. Но я вот на это всё не подписывался. Мне нужно растянуть удовольствие…И чтобы моя красавица в первую очередь сама поймала волну…

– Какая ты у меня красивая…Везде красивая, – пальцем ласкаю верхнюю её дырочку, чуть захожу внутрь. Надавливаю. Катя вся покрывается мурашками. Сильнее стонет. Сжимает кулаками простынь… – Хочу тебя везде…

– Так возьми… – стонет она, пока я продолжаю трогать её.

– Не сейчас, после родов…Потом…

Потом обязательно возьму… Грубо возьму и не раз. Чтобы кричала. Чтобы забыла, как ходить…

Чувствую, что по её телу пробегается сумасшедшая дрожь.

– Глеб…Глеб, – частит она, уткнувшись лицом в простынь.

– Ага, ведьма…Сожми меня…Так только ты можешь…Блядь… – ругаюсь, ощущая, как она содрогается. Помогаю ей оставаться на локтях. Сам кончаю, придерживая за талию. – Аккуратнее, малыш. – выдыхаю, заполняя её до упора. Но спермы так много, что всё вытекает между нами. И смотрится просто охуенно. Или же я такой извращенец, который любит за этим наблюдать?

Хотя, бля…Ну надо быть пидором, чтобы не нравилось такое вот зрелище…

Она же вся моя. Сексуальная. Порочная. Развязная. Мокрая.

Блядь, обожаю её…

Заваливая ведьму на лопатки, снова начинаю целовать, вызвав продолжительный заливистый хохот.

– Глееееб! – ругается она, громко произнося моё имя, кажется, на весь этаж.

– Ух ты…Как ты, оказывается, можешь…А давай так ещё несколько раз, чтобы все знали, какой Глеб охуенный ёбырь, – ржу, отчего Катюха уже начинает драться.

– Прекрати!!! Ааааа!!! Я буду кричать, Адов!

– Кричи…Мне только это и надо, – бодаю её лбом, рассматривая зелёные глаза. – Блядь…Пиздец тону в тебе, ведьма…С каждым днём всё сильнее и не выплыть.

– Пусть я буду единственным в чём ты будешь тонуть, хорошо? – спрашивает она жалостливо.

– Конечно. Так и будет. Я больше не заставляю тебя тревожиться…Больше нет, родная…

– Хорошо…Очень хорошо. Обними меня. И пойдём гулять. Ты обещал.

– Сначала покушаем, – улыбаюсь я, напоминая. Потому что и сам уже голодный, как зверь после того как мы всю ночь и утро занимались сексом, не переставая…

***

Мы проводим в Анталии две самых лучших недели в нашей жизни… Я реально не ощущал себя счастливее, чем сейчас.

Все конечно поначалу нас потеряли, но когда узнали, что мы улетели отдохнуть, даже одобрили…

Катя загорела. Стала ещё красивее. Хрен знает, как обычный загар это делает, но отчего-то на фоне её изумрудных глаз, песочный цвет кожи выглядит шикарно и делает её ещё более роскошной. Особенно в тех вечерних платьях, которые мы ей накупили.

На этот раз она спокойно принимает все мои ухаживания и подарки. И я вспоминаю, как говорил ей об этом. Что настанет час, и она будет носить это с гордостью. Будет дарить мне эти особенные улыбки, которые женщина даёт мужчине лишь тогда, когда полностью ему принадлежит.

И это ведь не плохо. Она моя. Я ей владею, во всех смыслах этого слова. Не знаю, что за дьявол её создал, но чисто под стать мне. Порой она взрывает меня похлеще самой ядрёной смеси, а порой способна потушить такое пламя, которое без раздумий бы сожгло целые голода. Что это, если не дар влиять друг на друга?

Она учится делать это правильно. Ведь со мной тоже абы как нельзя. Я дурной. Она это знает. Теперь она умеет мягко меня осаживать. Направлять. Руководить. И вправду ведь говорят, что женщина – шея. Куда повернет, туда и будет смотреть её мужик. Если любит её…

А я не просто люблю. Я, сука, слова такого не знаю в природе, которое могло бы описать все мои чувства к ведьме. Да и не существует его, наверное.

Летим обратно домой и договариваемся не тянуть со свадьбой. Она беременная, нас быстро поженят, сроки сместят.

Потому что я больше ни секунды не вынесу в том мире, где она ещё не носит мою фамилию…

Возвращаемся обратно, выбираем дату свадьбы. 8 июня. На этот раз очень быстро договариваемся с рестораном. Соня меня во всём поддерживает. Несмотря на большой срок, мы всё же хотим закатить торжество, хотя мой живот такой огромный, словно я проглотила глобус. Но даже так, Глеб уверяет меня, что я самая красивая. Платье приходится перешивать. Что мы в экстренном порядке и делаем, заплатив при этом баснословные деньги. Даже боюсь озвучивать…

Сын каждый день совершает безумные кульбиты внутри, словно хочет ворваться в этот свет прямо во время свадьбы…Надеюсь, что этого не случится. Это будет просто грандиозное фиаско. Ехать в роддом в свадебном платье. Стараюсь всячески справиться с паникой. Даже тогда, когда Глеб внаглую вваливается в мою комнату в брюках, белоснежной рубашке и жилетке, и застаёт меня в совсем неприличном виде.

– Адов! Выйди! – ругаюсь я грубым тоном громче обычного.

Сонька визжит, выталкивая его за дверь, а он как дурак лыбится, потому что я сижу перед зеркалом в кружевном нижнем белье с фатой на голове и строю грозную гримасу.

– Нечаева, свали-ка ненадолго…

– Это плохая примета! – орёт она, продолжая преграждать ему путь.

– Плохая примета – разрывать меня с ведьмой, когда я на грани, вот что плохая примета, а мне надо срочно её понюхать, пропусти! – он беспринципно отодвигает с порога оторопелую Соньку и проходит внутрь.

Боже, я сейчас умру от истерики.

– Вы меня оба в гроб загоните! – кричу на них и вдруг чувствую, как его ладони ложатся на мою грудь, а нос зарывается в мои волосы. Соня тут же разворачивается к двери, покраснев от этого зрелища.

– Бля…Какой кайф, а…Пиздец у меня мандраж, малышка…

– Боишься на мне жениться? – спрашиваю, приподняв бровь. – Можем всё отменить. Ещё не поздно. – добавляю, увидев, как Соня оборачивается на меня в ужасе.

– Попизди мне ещё…Наглая. Я боюсь только одного…Что если я не надену кольцо на твой палец через час, то загрызу там всех нахрен, – выдаёт он, сжав зубы в тиски, и я улыбаюсь. Знаю я его. Точно загрызёт.

– Всё будет хорошо. Иди к себе. Мне нужно надевать платье…

– А без него выглядит просто охуенно, – расплывается он в улыбке, перекладывая ладони на мой живот. Гладит ими, скользит. Успокаивает нашего юного футболиста.