– Игорь.

– Лады, Игорюша. Слушай. Давай свою мобилу.

Беспрекословно даёт мне телефон, и я начинаю прочёсывать сообщения, звонки и прочее. Похоже, реально ничего такого не слил. Только что села в Ниссан и номер. Без указания с кем именно.

Уже прикидываю, как его пристрелить. Как вижу на заставке, блядь, его фото с двумя пездюками, как две капли воды на него похожими.

И хули делать?!

Сука!

– Щас на тачке доедем до деревни. Я тебя там сплавляю. Телефон твой остается здесь. Понял меня?

– Понял.

– Должен будешь.

– Буду.

Заваливаю его к себе на спину и тащу в машину, мысленно проклиная себя за то, каким милосердным муднем стал рядом с ведьмой. Нет бы завалить, да вроде как не за что. Просто же сливал, зарабатывал. Наверное, ради детей всё, хули.

Ааааа! Бля! Ненавижу!

Затаскиваю и командую ведьме садиться назад. Его же усаживаю возле себя, чтобы никаких выходок, нахрен.

Катя молчит, потрясенная происходящим. Игорь кряхтит, пытаясь сдавить рану.

– Малыш, аптечку достань. Там сзади валяется, – прошу её, и ощущаю, как дрожащие руки передают мне коробочку. Сбавляю скорость, лишь с целью, чтобы этот придурок не отключился. – Задери кофту. – толкаю уже ему.

Делает, а там в боку огромная такая нехилая кровоточащая рана. Бросаю на неё мажущий оценивающий взгляд и хмурюсь.

– На, вколи, – даю ему шприц. – Я за рулём.

– Не умею самому себе.

– Я поставлю, – шепчет ведьма. – Куда надо?

– Точно справишься? – спрашиваю, и если честно нахожусь в полном безоговорочном ахуе. – Внутримышечно. Можно в руку.

– Справлюсь, – отвечает она, и пока я веду машину, на ходу вбирает в шприц инъекцию обезбола, после чего лёгким движением руки делает ему укол. – Всё. Порядок.

– Спасибо, – ворчит Игорь, придерживая свою рану.

– Кароч, реальность такова, что ты истекаешь кровью, дружище. До деревни около десяти минут. Я гоню, как могу. Молись всем Богам, которых ты упоминал ранее, потому что хуй знает, что тут может конкретно помочь.

– Глеб! – выдаёт задушено ведьма. – Не нагнетай! Гони лучше!

– Слушаюсь и повинуюсь, тигрица.

До деревни мы доезжаем примерно в то время, как я и говорил. Везёт, что там есть медицинский пункт. Туда мы в первую очередь и заваливаемся. Сначала нас категорично отказываются принимать, особенно с огнестрелом, но потом я показываю пачку долларов и нас тут же пропускают внутрь, взваливая Игоря на каталку.

– Кароч. Выживешь – сам найдешь, – кидаю вслед, когда его увозят. Сообщаю врачу, что он принял, а сам хватаю ведьму под руку и тащу вглубь деревушки. – Здесь быть нельзя. В машину возвращаться тоже. Вещи тебе новые куплю. – предупреждаю грубо, но она кидается обратно к тачке чуть ли не в истерике.

– Нет! Глеб, нет! – добегает до машины и взваливает на себя одну из сумок. – Её я тут не оставлю!

– Что там такого важного?

– Всё!

– Ведьма…

– Олень, ясно?! – выдает нервным вскриком, а мне вдруг так смешно становится…Будто она не игрушку имела в виду, а меня обозвала. – А ещё там документы…И другие мои важные личные вещи!

– Понял, давай сюда, – перебрасываю через плечо и тащу её за руку в ближайший дом. Хочу попросить, чтобы нас впустили погреться до тех пор, пока Гриша не пригонит мне новую тачку. Координаты я ему уже скинул. Гриша – свой человек. Не отцовский. Он всегда сделает, что попрошу. За плату естественно, а плачу я ему хорошо.

Сразу же натыкаемся на какую-то набожную семью, которая при виде меня перекрещивается. Ведьма пучит на них свои глаза, а мне настолько похрен, что я с каким-то необъяснимым напором вваливаюсь в их жилище и закрываю за нами дверь.

– Вечер добрый, – говорит за меня Катя. – Помогите пожалуйста. Нам немного переждать…Буквально час, мы неместные. – выдает она, пока они продолжают смотреть на нас как на бесов.

– Вы же грешники. Посланники Дьявола, – тычет в нашу сторону какая-то бабка, выглядывающая из-за угла с крестиком в руках, и я начинаю ржать. Достаю из-за пазухи ещё одну стопку денег.

Пиздец, да это не поездка, а благотворительный фонд Глеба Адова!

– Возьмите и помалкивайте, очень, мать вашу, прошу!

– Глеб! – перебивает меня Катя.

Но, как ни странно, женщина тут же хватает деньги и без уговоров тащит нам горячий чай, доброжелательно улыбаясь.

– Ну, вот, так-то лучше, – выдыхаю, пока мы ждём Гришу. Катя молчит, но нам хотя бы тепло и комфортно.

Через сорок минут во дворе дома нас ждёт серый фольксваген. Быстро здороваюсь с парнем, и мы садимся в машину. Он доберется обратно на попутках.

– Мир Вашему дому, идём к другому, – кидаю напоследок, пока бабка плюётся на землю и захлопывает за нами дверь.

– Ты видела, какая мерзкая пизда, а?!

– Глеб, блин, прекрати уже! – затыкает меня моя девочка, на что мне остаётся только вздохнуть и увозить её оттуда.

Ночка выдаётся тяжёлой и напряженной. На часах уже почти одиннадцать, а ехать ещё целых четыре часа.

И пока я веду, Катя спокойно вырубается на соседнем пассажирском сиденье, а мне остаётся только рассматривать её и балдеть от того, что она рядом…Да ещё и с нашим ребёнком под сердцем…

Открываю глаза, когда Глеб взваливает меня на руки и несёт в дом.

– Извини, но тут неудобно, а там теплее. Я уже всё включил и затопил, всё на автомате теперь, тебе ничего не нужно делать, – сообщает он, пронося меня мимо огромных металлических ворот. Дом, который я вижу, чуть поменьше его, но точно квадратов пятьсот. Не иначе.

– Куда такое огромное жилье?

– Других не водится, – язвит он, и мы заходим на порог, где Глеб, даже не разуваясь, несёт меня до гостиной, а потом опускает на пушистый коврик рядом с камином.

– Сколько сейчас времени?

– Три. Я гнал, как мог, – отвечает он, присев рядом. – Голодна? Кир сделал заказ продуктов, но их привезут только утром.

– Нет, всё нормально. Скажи лучше, как твоя рука?

– Она в порядке. Я уже говорил. Рука – не сердце.

– Ага.

– Ага, – давит, практически вздыхая.

– Ты обещал разговор. Всё рассказать. Я жду…

– Вот так сразу? Без прелюдии? – дерзко спрашивает, ухмыляясь. Пока я кошу на него свой самый недобрый взгляд.

Атмосфера медленно становится тягучей.

Огонь. Он. Я. Мы. Одни в этой комнате. Да во всём доме.

Слышу треск дров. Приятный древесный жжёный аромат. Чувствую, что наши сердца сейчас стонут в унисон.

Коснись, словно в первый раз. Коснись. Чего тебе стоит?

Отвожу взгляд, лишь когда понимаю, что мы слишком увлеклись.

– Мне придётся уехать. Тебе придётся пожить здесь…Таков план, ведьма. И я ничего не могу с этим поделать. Ты была права. Всему виной отец. Только вот не он один. Вместе с Филом.

– То есть…С тем самым Филиппом? Они что…Старые знакомые?

– Что-то вроде того…Русу я пока не рассказывал. Всё более, чем сложно, Кать.

– Что же…Что же ты придумал? О какой войне говорил? – спрашиваю надрывисто. Сама слышу, как голос выдаёт.

Меня ломает так, что в безудержном потоке негативных мыслей подбрасывает. Я не могу отрицать, что боюсь последствий. Куда бы он не ввязался, я в первую очередь боюсь за его жизнь.

– Я расскажу…Только обещай, что не станешь отговаривать?

– Я не…Я не могу такого обещать. Ты хоть понимаешь, о чём просишь?!

– А ты хоть понимаешь, как я рискую, посвящая тебя во всё это?

– Пока нет. Не понимаю. Потому что не знаю о чём речь, – признаюсь честно. – Но жду объяснений.

– Ведьма…После слияния холдингов основных держателей контрольного пакета акций будет пятеро. Слияние возможно только после заключения брачного договора. Это прямое условие. Руса я попробую убедить. Домбровский тем более втянется, когда все карты вскрою. Отец играет грязно. Он хочет слить их семью, выкупив акции у бабки Фила. В совокупности со мной, Русом и ей, он сможет лепить из новообразовавшейся компании, что хочет. Но он не в курсе, что я знаю правду.