Только успеваю расслабиться и обдумать всё это, как в дверь врывается озлобленный Паша…

(Глеб)

Со 2 января я перерыл весь Питер в поисках ведьмы. И никакие стальные нервы не работают, когда речь заходит о любимом человеке. О двух любимых людях. Я чувствовал себя конченным ублюдком. Не знал, как смотреть ей в глаза…

Думал видос, который Беата ей отправила какой-то монтаж, но спецы сказали, что нет. Снято чисто и всё в таком духе.

Только вот загвоздка.

Я не верил, что у меня встал на неё.

Хоть убей, не верил.

Тут дело даже не в визуальном восприятии. Я ведь на запах ведусь. Она пахнет как жизнь. Как смысл. Она одна такая на все восемь миллиардов. Я ведьму чувствую. Руки знают её тело наизусть. Потому что когда она в них, когда в моих объятиях мы будто два демона, что сплетаются в ночи. Потому что оба неидеальные, потому что одинаковые и совершенно по уши вмазанные друг в друга.

Я не мог захотеть другую. Просто, сука, не мог.

Пока мы с Киром ездили по Питеру, как два дебила, и искали мою сбежавшую невесту, я успел передумать всякого. Но чётко для себя решил – никакой, нахуй, свадьбы. Роспись, сделка, начало батиной кончины! Он заслужил!

Я ненавижу его так, что готов стереть в порошок. Но смерть – слишком лёгкое наказание за то, что он натворил. Он должен страдать. Должен лишиться всего, что создал, должен остаться ни с чем. С голой жопой и за решеткой, где к нему будут относиться как к обычному урке. Тогда бы и мама наконец смогла понять, что он из себя представляет…Возможно бы возненавидела его… За все слёзы, что он заставил её выплакать. За то, что сотворил с нашей семьёй…

Я был больше чем уверен, что и спектакль Беаты помог организовать именно он. У этой курицы мозгов бы не хватило сделать всё самой. Опоить меня какой-то дрянью и спровоцировать на секс.

Хотя я до сих пор не понимал, как это было возможно.

Ситуацию усложнило и то, что я отключил в доме камеры сразу, как позвал ведьму жить к себе. Просто счёл это неправильным. А включать потом заново не стал.

И только в ночь с шестого на седьмое, когда моя рана вновь закровоточила у Кира дома, друг вдруг неожиданно прозрел.

– Бля…Дай ещё раз посмотреть… – он вытянул у меня телефон и уставился на экран. – А где…? След от пули где?

Вот тут до меня всё и дошло. Это был просто какой-то левый похожий на меня со спины тип. Курица ведь даже не знала о ранении, даже внимание на него не обратила. Естественно, у неё и извилин в таком количестве нет, а я пропустил этот факт на эмоциях. Оставалось одно «но». На видео точно был мой голос…Вот это было для меня загадкой. Пока ещё было… Но я собирался всё разузнать.

Естественно, Беата догадывалась о том, где я пропадал эти дни, но точно этого не знала, как и о Катиной беременности, слава Богу. Иначе и папаша был бы уже в курсе.

Зато, как оказалось, сучка знала о многом другом. В том числе о том, что у её бати был один маленький секрет от её матери. Он в тайне поёбывал жену своего бывшего компаньона Вуйчика. А Беата добросовестно помалкивала, чтобы её не лишили наследства. Поэтому она не особо расстроилась, когда ему делали операцию…Но за матушку сильно переживала.

И спасибо Кириной Соньке…Если бы не она, я бы никогда об этом не узнал. Но именно в сраные праздники счёт Марты Вуйчик в их СПА-салоне оплатил некий Вацлав Домбровский. Он мило флиртовал с ней, пока ей делали маникюр, а затем и вовсе приехал за ней туда, и Соне удалось сделать несколько шикарных фотографий из панорамного окна их салона.

И тогда понеслось…

У меня в рукаве оказался охуеть какой сильный козырь.

И когда я вызвал младшую Домбровскую к себе на разговор в ту же ночь, она приехала. Сразу поняла по моему взгляду, что что-то не так. Выглядела растерянно и чувствовала, что оступилась.

– Значит, вот как мы поступим. Свадьбы не будет. Будет регистрация. Пройдет завтра. Я устрою. Ты заткнешься и будешь слушаться. А иначе вот эти чудесные фотографии придут твоей матери и Марте Вуйчик на почту, если угодно.

– Как ты…Где ты…Где ты взял это???

– О…Так ты ещё и знала…Дочь года…Пиздец ты конченная…

– Да пошёл ты! Что мне оставалось?! Если отец связался с этой…Я не могла сказать об этом матери! Он бы лишил меня всего! И ты не посмеешь, Глеб! Ты всё сломаешь!

– Ещё как посмею! Мне вообще похуй на твою семью, веришь, нет?

– Какой же ты козёл. Ненавижу тебя, Адов!

– Взаимно, курица. И ещё, – хватаю её за руку, выворачивая ту до хруста. – Чё это за парень, с которым ты ебалась? Откуда звук?

– Чего? – корчится она от боли. – Иди проспись!

– Бля, я же тебе руку сломаю сейчас. Говори!

– Ай! А! Всё. Я всё расскажу! Псих, отпусти меня! Глеб!... – визжит в истерике. – Я пыталась с тобой! Но переборщила с дозой, вот и всё. Ты говорил в отрубе. Даже когда звонила твоя стерва что-то стонал во сне. Этим и воспользовалась. Пришлось использовать план «Б», потому что из-за передозировки ты был никакущим. Неспособным…Совершить…половой акт. И я позвала Владика.

Не сдерживая ржача смотрю на неё с отвращением. Вот ведь шизанутая стерва.

Естетственно, то, что они трахались возле меня – та ещё мерзость. Но лучше так, чем делать это с ней.

– Это не из-за передозировки, дура ты конченная. Это из-за того, что у меня на тебя никогда не встанет, тупая ты безмозглая шваль. Ты и пальца её не стоишь. И оставишь свою фамилию в браке, поняла меня? Поняла, блядь, я тебя спрашиваю?!

– Поняла, – цедит она сквозь зубы. – Удали эти сраные фотки!

– Когда надо будет, тогда и удалю. А сейчас сиди ровно на жопе и жди указаний, истеричка.

Разговор заканчивается так же победоносно, как начался. Видит Бог, если бы она ещё что-то выкинула, я бы её на куски порезал. И не посмотрел бы, что девчонка.

Остаётся решить всё остальное.

7 января мы с ней едем на регистрацию брака, а я всё время думаю о ведьме. Я потеряю целые сутки, вместо того, чтобы искать её… Это ломает меня изнутри. Но эта блядская регистрация должна состояться.

Уже там я буквально прокручиваю на перемотке слова этой странной женщины, которая пытается лепетать сущий бред о лодке любви, раскачивающейся на рифах суровых реалий, о двух лебедях, верность которых должна чуть ли не сниться нам во снах. Успеваю позевать и жду, когда весь этот грёбанный цирк уродов закончится. Даже кольцо надеваю себе сам. Не хочу её касаться в принципе. Мне эта побрякушка нужна ровно так же, как и сама новоиспеченная супруга. То есть – НИКАК.

После росписи даю указания сумасшедшей курице, чтобы разыграла истерику на камеру, что торжества не будет, потому что якобы всё идёт не так, как она хочет. Чуть ли не Венера в Водолее. Поэтому нельзя праздновать. Думаю, что услышав её истеричный тон, там и вопросов ни у кого не останется. Все родственники поверят, в том числе и Домбровские старшие.

Отец, разумеется, как никогда, быстро активизируется. Звонит мне сразу после того, как видео Беаты в её блоге начинает набирать обороты. Естественно, видимо его уже атаковали знакомые с расспросами об отмене торжества и такой скорой регистрации.

– А что за срочность, сынок? – спрашивает, словно мы с ним хорошие знакомые, а не вынужденно связанные кровью родственники.

Так я с тобой всем и поделился, чёртов ты ублюдок.

– Захотел пораньше. Жуть, как мечтал на ней жениться, – издеваюсь я, на что он недовольно кряхтит в трубку. – К пяти будет совещание по слиянию. Жду. Тем более, Домбровский, судя по всему, прекрасно себя чувствует после операции.

– Ты его предупредил?

– Предупредил, не волнуйся. Чем раньше проведём сделку, тем лучше. У меня свои дела. Мне нужно решить пару срочных вопросов.

Отец сообщает, что будет вовремя. Я же кладу трубку и бронирую новый билет в Питер.

Знаю, что искать её там, словно иголку в стоге сена, но неожиданно мне поступает информация о том, что некая Екатерина Трацкая делала УЗИ в клинике «Мейнер» этим утром. Даже эти новости, с учётом того, что с малышом всё в порядке, меня расслабляют. Но я не успокоюсь полностью, пока не найду и не поговорю с ней. Пока не объясню ей всё. Одна мысль о том, что она плакала и страдала, пока внутри наш малыш, сводит меня с ума. Это что-то неестественное. Беременная женщина не должна столько терпеть. И я себя просто ненавижу.