– Тебе нельзя волноваться, Катюш… – Глеб гладит меня по голове, и я успокаиваюсь. Только в его сильных руках я улавливаю эту необходимую мне дозу умиротворения и безмятежности. – Завтра нам нужно ехать, если ты ещё хочешь со мной…

– Конечно хочу. И ещё хочу увидеть Соню. Очень хочу…

– У них с Киром какие-то разногласия…

– Что? – удивленно смотрю на него. – В смысле? Почему ты сразу не сказал?

– Я узнал только ночью. Потому что он звонил. Ты уже спала. Я не в курсе в чём дело, он никогда не распространяется. Узнаешь у неё, когда увидитесь. Но только в безопасном месте, я сам организую вашу встречу, договорились?

– Хорошо, – соглашаюсь, и мне становится тревожно. Я ведь не на связи всё это время. А вдруг Соне нужно поговорить, нужно плечо…Вдруг произошло что-то серьезное, а меня нет рядом.

– Ведьма, не волнуйся…Я вижу, что ты нервничаешь. И даже мои объятия уже не работают.

– Они работают всегда…В прошлый раз, когда мы с тобой перестали общаться…Я так безумно хотела, чтобы ты обнял. Чтобы прижал к себе и не отпускал больше. Я хотела. Но видела лишь безразличие, – шепчу ему со слезами на глазах, а он тут же стирает их своими большими пальцами, придерживая меня за лицо.

– Чего-чего, а безразличия там явно не было…Всё, о чём я думал – это ты…Я просто сходил без тебя с ума…И притворялся ради твоего же блага. Ни на секунду не забывал нас…Никогда бы не забыл…Смотрел на стекло своего Бэнтли и внутри всё щемило, Кать...

– Обними меня…Не оставляй меня никогда. Никогда больше не оставляй, – прижимаюсь к нему, обвивая ногами и руками. Рискую задушить, пока Глеб лишь смеётся, переворачиваясь на спину вместе со мной. Так, чтобы я оказалась сверху.

– Эй, мама-панда, ты чего?

– Как? Мама-панда? – улыбаюсь, глядя на него. – Почему?

– Не знаю, они прикольные. Прижимают своих детей, нежничают. Обвивают лапами, сильно любят. Ты такая же…

– Ох…Как это миииило, Адов, – улыбаюсь, целуя его подбородок. – Стоит ли говорить, как я без ума от тебя?

– Я и так это знаю, – хитро улыбается он. – Но можешь сказать. Лишним не будет…

– Я тебя люблю.

– А я люблю тебя. Навсегда.

Не успеваю поцеловать, как в дверь раздаётся стук. Это Людмила Эдуардовна хочет предупредить нас, что уезжает по личным вопросам. А мы с Глебом идём обедать.

Однако, осознав, что теперь здесь одни, начинаем носиться по кухне, как сумасшедшие. Снова, как когда-то у него дома. Это битва наших характеров. Он жмёт меня ко всем поверхностям подряд, а я хохочу, пытаясь спрятаться от его настойчивых лобызаний.

– Помнишь, как чуть не прирезала меня ножом дома, – он натягивает мою футболку так, что все очертания груди просвечивают. – В мокрой майке…Ты была такой сексуальной. Я чуть на месте не сдох.

– Ты извращенец…Просто провокатор…

– Ты сама такая… – он целует меня, а я поддаюсь. И знаю, что он прав. Мы оба такие. Я его, а он – мой. Ад, пристанище, геенна огненная – всё и сразу.

Весь день и всю последующую ночь мы болтаем о детях и делимся сокровенным.

А уже на следующее утро Людмила даёт добро на поездку. Матка пришла в норму. Беременности ничего не угрожает, но на самолете лететь – лишний раз светиться, поэтому мы с Глебом направимся в Москву на машине.

На спорт каре доезжаем достаточно быстро. За пять с половиной часов. Заранее снимаем обычную квартиру посуточно, оформляя съём на левого человека, но Миша и Игорь всегда будут находиться рядом со мной, потому что Глебу придётся отъехать на встречу с Русланом и по многим другим вопросам, связанным с компанией.

Тем временем он решает вопрос с нашей встречей с Соней. Достаёт мне новый телефон и симку. А затем отвозит в одно из кафе, где подруга уже ждёт меня, но выглядит чернее тучи. Не знаю. Что случилось между ними, но явно что-то совсем не хорошее.

– Сонь…Малыш…Привет, – обнимаю её, поглядывая на Глеба, который хмурится. Я так поняла, он реально не знает, что произошло.

– Привет, Глеб…Ты ведь сможешь её со мной оставить? – спрашивает Соня, глядя на него взволнованным взглядом.

– Привет. Смогу конечно. Там охрана на улице. Повеселитесь, но не как в прошлый раз, угу? Чтобы не пришлось никого убивать, – ухмыляется он, на что я растягиваю губы, но всё же целую его в щеку, провожая взглядом. Сама же присаживаюсь с Соней за самый дальний столик.

– Милая…Что такое? Что случилось?

– Я не знаю…Точнее…Я знаю, но…Кать…Я облажалась. Мне кажется, он меня не простит.

– В смысле? Что ты сделала? Не верю, что что-то страшное. Явно нет… – смотрю на неё с тревогой в глазах, потому что кажется она плакала несколько дней подряд.

– Лгала ему, Катюш. Много лгала. Не хотела ранить, а теперь не знаю, как расхлёбывать. Он злится, и я понимаю. У нас произошла такая сильная ссора…Я никогда его таким не видела…Никогда…

– Он что-то тебе сказал? Или сделал?

Соня опускает глаза и мотает головой, словно всё совсем плохо. Взгляд болезненный и совершенно потерянный.

– Неужели нельзя поговорить и как-то всё обсудить? Насчет чего именно тебе пришлось лгать?

– Насчёт его сестры…Точнее её отношений. Я хотела, как лучше. Пыталась помочь, но…Он узнал правду, разозлился. Был в бешенстве, наговорил всякого, да и я тоже…Это…Так глупо, – Соня начинает плакать, а я прижимаю её к себе.

– Боже…Но…Это ведь Кир. Вы помиритесь. Не верю, что он так сильно на тебя разозлился…Просто…Успокойся, родная…Успокойся, прошу тебя…

Мы с Соней сидим там целых два часа, а потом ей приходит сообщение от сестры Кирилла и ей срочно нужно куда-то уехать. Я же следую с Мишей и Игорем на их авто до снятой квартиры.

– Снова не выспавшаяся, – констатирует Миша, глядя на меня. – Лицо бледное.

– Боже, Глеб и за этим велит смотреть? – усмехаюсь, глядя на парня, на что он улыбается.

– Глеб Александрович тебя обожает. Велит кормить тебя по шесть раз в день и сдувать с тебя пылинки, чтобы ты знала, – выдаёт он, посмеиваясь.

– Он сам знает, что дело в моих снах, – отвечаю, вздыхая. – Кошмары…Снятся один за другим…

– Кошмары? Помнишь рассказывал тебе про свою бабку? – встревает в разговор Игорь, и я киваю. – Так вот, будем в Питере, давай съездим. Она их уберёт. Вообще как нефиг делать. Ворожея ещё та.

– Хорошо, – смеюсь я, кивая. – Договорились.

На самом деле, я верю ему. Почему бы не попробовать? Вдруг поможет. Я бы очень хотела безмятежно спать по восемь часов как раньше, а не вздрагивать через каждые тридцать минут, в ужасе проверяя рядом ли Глеб.

Конечно, он все эти дни был со мной, но даже так я ощущаю острую потребность быть уверенной в его безопасности. Это ведь нормально? Он ведь мой любимый человек. Отец моего ребенка… Правда наша ситуация с окружением выходит за всякие рамки нормального…Мне кажется, ни у кого нет столько врагов. Пока думаю об этом, мне становится грустно. Но я стараюсь отвлечься на наши с ним чувства.

И всё бы ничего, но в дороге от Глеба приходит новое сообщение.

«Малыш. Я задержусь. Приеду ночью. Это срочно. Прошу тебя, будь дома. Не тревожься за меня».

Вздыхаю… И пишу ему в ответ.

«Я буду тебя ждать. Очень скучаю. Люблю».

«И я тебя люблю».

Не обижаюсь на него, нет. Потому что знаю, что дела действительно важные и срочные, но всё равно на душе какая-то грусть невыносимая.

– Миш, – обращаюсь к нему. – А можно мне в магазин. В Глобус?

– Можно, с нами.

– Да мне всё равно. Хочу кое-что взять…

Едва заходим в торговый центр, как я целенаправленно двигаюсь в сторону гастронома. Хочу приготовить ужин для Глеба, чтобы он знал, что я его жду, и когда мы выходим оттуда с покупками натыкаюсь на лавку с амулетами. Взгляд сам находит ту самую продолговатую серебряную полоску. Примерно три на пять с выгравированными внутри символами. И по коже тотчас же пробегает холодок.

– Что это? – спрашиваю у женщины, торгующей ими.

– Это…Защитный оберег. Из титанового сплава. Достаточно грубый, посмотрите лучше вот этот, – девушка тянет мне другой, но я четко помню этот из своего сна. Просто не могу отвести от него взгляд. Казалось бы, совсем обычная деталь, но…С какой стати ей мне сниться? Я минуты три ещё смотрю на него, как завороженная.