— Тогда мы еще не знали, что ты жива. Никто из нас не чувствовал твоего присутствия в мире. — Итану показалось, что праотец действительно пытается оправдаться перед той, кто его никогда не простит.

— Жива? О да, я была жива, хотя молила богиню послать мне долгожданную смерть. Богиню, которую я никогда в своей жизни не видела. Только со временем я поняла, насколько это жалко. Никто бы не пережил того, что выпало на мою долю. Если бы не злая ирония судьбы, я могла бы умереть еще тогда, когда они притронулись ко мне в первый раз. Ты когда-нибудь видел свои внутренности, Вендэль? Уверена, как создатель эльфов ты знал, из чего мы состоим, но не интересно ли тебе, из чего состоишь ты сам?

— Кажется, в скором времени мне предстоит преисполниться этим знанием, — спокойно ответил первородный, проявляя невероятную отвагу.

— Да, именно так. Ты увидишь их так же, как видела я. К сожалению, мои познания в алхимии далеки от тех же дарнау, но я приложу все усилия, чтобы ты прожил как можно дольше. Подумать только! Я все еще уверена, что, если бы не мой выбор, вы бы приложили все усилия, чтобы изменить ход истории этого мира.

— Алтман мертв. Если тебе интересна его судьба, — без злобы в голосе произнес Вендэль.

— Сейчас это уже совершенно неважно, — ответила Сэйн, но ее рука невольно дотронулась до кулона в виде шестигранника, висящего у нее на шее рядом с медальоном Кэра.

Итан вспомнил, что точно такое же украшение видел на полу дворца Лотэйра в Вормсе. Наконец он понял, почему черты лица Сэйн показались ему знакомыми. Он видел ее запачканный кровью портрет в тот день, когда отряд Ливия впервые столкнулся с порождениями тьмы.

— Откуда в тебе сила Гаетейн? — не удержался от вопроса Вендэль.

— Ты еще не понял? Никогда не считала тебя глупым. Думаю, ты догадываешься, но боишься признаться себе в том, что знаешь ответ. Незадолго до падения моего царства Лазар сделал меня одной из вас. Возможно, твой бедный брат надеялся, что этот дар заставит меня полюбить его. Праотец использовал гримуар Гаетейн. Видимо, он стыдится своей минутной слабости, раз не смог признаться тебе в этом даже по прошествии стольких веков, — ее шепчущий голос пленники услышали в своих головах.

Несмотря на ужас, отразившийся на лице Вендэля, в душе Итана поселилась новая надежда. Гримуар существует, и более того, он действует. Теперь стало понятно, как царица удерживает столь большую массу, как рой, под своим контролем, как доносит свою волю до остальных. Объясняет это и то, как она пережила все пытки и последовавшую за ними мутацию.

— Он не смог бы обучить тебя так, чтобы мы с Лотэйром этого не заметили, — возразил Вендэль.

— Не успел. Началась война, а дальше ты и сам знаешь. Мудрому Лазару было не до того. Ему было необходимо даровать мнимое спасение своему любимому народу, — Сэйн не смогла сдержать звучавшую в голосе обиду.

— Что ты намерена с нами сделать?

— О, нас с тобой ждут долгие годы воспоминаний о совместно пережитом прошлом. Остальные станут моими слугами. Завтра на арене они пройдут публичный обряд инициации и на всю оставшуюся жизнь станут моими марионетками. Я думаю, будет интересно, если именно они станут теми, кто ежедневно будет истязать твое тело бесконечными пытками.

— Отпусти их, мама. Это был мой заговор и только мой. Эти существа должны жить. У них есть шанс спасти этот мир. Спасти наш народ, — впервые за все время диалога заговорила Чаар.

— Наконец-то я снова слышу свою заблудшую дочь. Я уже начала опасаться, что Чаар-Тоа-Вал-Готэ переусердствовал и вырвал тебе язык. Тебе, как никому другому, известно, что мне плевать на весь оставшийся мир. Я мечтаю о том, чтобы его охватило пламя. — В глазах Сэйн снова вспыхнул огонь.

— Какую судьбу ты отведешь мне? Ту же, что и для моих братьев?

— Ты предала не только меня, но и своих сестер. Завтра я казню тебя в назидание остальным. Твоя плоть будет разделена между нами. Мои дочери должны навсегда запомнить, что бывает с теми, кто посмеет поднять на меня руку.

Чаар хотела еще что-то сказать, но в последний момент передумала. Сэйн печально улыбнулась и оставила пленников в темноте их заточения.

— Мне кажется, переговоры прошли на славу. — Дункан саркастически похлопал Вендэля по плечу.

Дождавшись, когда шаги стихнут, первородный резко отошел от экрана и направился в сторону ближайшей стены. Усевшись скрестив ноги, он, не обращая внимания на насмешку штурмана, вошел в транс. Пленники переглянулись: их жизни сейчас зависели только от преданности Чаар-Тоа-Вал-Готэ.

Голоса не было около десяти минут, и это заставило страх вновь подобраться к небьющемуся сердцу Сварна. В пугающей тишине он самолично нашел выход с арены. Утларг чувствовал себя муравьем, угодившим в осиный улей. Выглянув за угол, он увидел боевой отряд роя, патрулирующий улицы. Он едва успел спрятать голову, прежде чем его заметили. Древний терпеливо прятался в тени свода, дожидаясь, когда патруль пройдет.

Шепот в голове вернулся слишком неожиданно, заставив его вздрогнуть. Сварн цеплялся за него, верил ему, хоть он и принадлежал человеку, которого утларг давно считал мертвым. Голос велел идти дальше, подсказывая дорогу. Повелевал остановиться, когда рядом были враги, и позволял продолжить движение, когда путь становился чист.

Хорив испугал всех, резко поднявшись и сделав глубокий вдох. Грудная клетка вздымалась с поразительной частотой. Мистер Норрингтон моментально оказался рядом с ним. Чаар окинула древнего недоверчивым взглядом. Юноша тяжело дышал, приходя в себя.

— Как ты?! — спросил Джонатан, не обращая внимания на остальных.

— Честно сказать, никогда прежде не чувствовал себя так хорошо, — после непродолжительной паузы ответил Хорив и, к всеобщему удивлению, ловко вскочил на ноги.

— Не спеши, убавь свою прыть. Мы думали, ты покойник, — проговорил капитан Хольт.

— Я правда в порядке. Не могу этого объяснить. — Древний приподнял рубаху и все потрясенно увидели, что его раны, оставленные лапами царицы, уже затянулись.

— Это невозможно. Я видел их, они были достаточно глубоки. Проверял буквально полчаса назад, — прошептал Джонатан.

— Что произошло? Как мы оказались здесь? — Древний проигнорировал слова своего наставника.

Впервые с тех пор, как их отправили в ссылку, он чувствовал ясность мысли. Каждый вопрос лежал на отдельной, специально подготовленной для него полочке в черепной коробке Хорива. Древний ощущал каждую мышцу в своем теле. Ему сейчас казалось, что нет на свете противника, способного его одолеть.

— Воздействие яда первой особи. Чувствуешь себя богом? Такой бурный эффект скоро пройдет, — успокоила всех остальных Чаар, но Итану вновь показалось, что она чего-то не договаривает.

— Ты пропустил две новости. Есть плохая и хорошая, ты какую предпочитаешь первой? — ухмыльнулся Дункан.

— Хорошее — напоследок, — ответил Хорив, в этот момент на самом деле не очень готовый участвовать в предложенной штурманом игре.

— Мы в плену. Вендэля ждут пытки, Чаар — казнь, а остальных превратят в рабов. — Улыбка мистера Грина стала еще шире.

— Что насчет хорошей? — спросил утларг, оглядываясь на наставника в надежде, что тот опровергнет слова штурмана.

— Это часть плана, — слегка истерично рассмеялся Дункан, подойдя к Хориву и положив руки на плечи юноше.

Сварн проделал значительный путь, прежде чем оказался у дворца царицы. Несколько раз он думал, что обречен, но голос уверенно уводил его от любой западни. Вход преграждало всего двое воинов. При помощи ножа утларг выковырял из стены массивный кусок камня, чтобы, уронив его, издать шум. Заманив их на узкую улицу, он двумя ударами оборвал их жизни, подобравшись со спины.

Голова одного из них выкатилась на разделяющую Сварна и дворец дорогу. Из-за поворота появился отряд рабочих. Утларг быстро выставил руку и, наколов голову на меч, подтащил ее в укрытие. Древний хотел продолжить путь, но на улице вновь появился отряд стражей. Так повторялось из раза в раз. Стоило одному отряду исчезнуть, как на горизонте тут же появлялся новый.