В комнату постучали. Раздражающий звук исчез. Выросший в поместье Кэр мог спокойно определить по стуку, кто из немногочисленных слуг потревожил его покой.

— Что тебе, Альберт? — прохрипел он, даже не сомневаясь в том, что угадал имя стоящего за дверью.

— Ваш отец велел проследить, чтобы вы явились на церемонию вовремя и в надлежащем виде, — произнес из-за двери знакомый с детства голос.

— Отец у себя?

— Его сиятельство покинул поместье еще до рассвета. За ним явился гонец в белом плаще с посланием из Ортоса.

— Понятно, можешь подавать завтрак на одного, я скоро спущусь, — Кэр постарался произнести последнюю фразу спокойно, но его сильно расстроило, что в столь значимый для него день рядом не будет никого из близких.

Мать и сестра Кэра в летний сезон покидали жаркий Корквил и перебирались в северное владение семьи Кэрилов. Там в это время было очень хорошо. Шовбурские горы, бросающие свою величавую тень на северную границу герцогства Корд, сдерживали самое яростное полуденное солнце, при этом вбирая его тепло, а ночью заботливо делились им с приезжими гостями.

Закончив с самолюбованием, Кэр сполоснул лицо и промыл голову холодной водой. Он все еще не слышал скрип ступеней, свидетельствующих о том, что слуга отправился исполнять его поручение. Старик служил семейству Кэрилов не один десяток лет и возраст уже начинал забирать свое. Разум слуги периодически покидал его бренное тело.

— Альберт?

— Да, господин?

— Почему ты все еще здесь?

— Простите, забыл сказать, что ваш отец оставил для вас новый костюм и особый подарок, — сказал слуга, некоторое время вспоминая, зачем он здесь.

— Можешь войти, — понимающе спокойно приказал Кэр.

Альберт медленно открыл дверь и, шаркая ногами, вошел в покои молодого господина. Через его левую руку была перекинута хорошо скроенная одежда. В правой слуга сжимал меч и кинжал, спрятанные в красиво украшенные ножны. Кэр моментально узнал в них фамильную драгоценность. Он не раз видел отца, вешающего оружие на свой пояс, и мечтал, что когда-то и он с гордостью станет обладателем фамильной реликвии.

Окончательно умывшись и расчесав волосы, Кэр терпеливо дождался, когда слуга поможет ему примерить новые одежды. Сперва на молодом господине оказались штаны, точь-в-точь совпадающие по цвету с плащом, полученным им только вчера. Торс покрыла легкая белая рубаха сероватого оттенка с длинным рукавом. Поверх рубахи слуга одел на Кэра еще одну в цвет штанов, более плотную, но уже с коротким рукавом. Коричневый жилет с семью застежками из еще более плотного материала закончили формирование внешнего образа мистера Кэрила.

В тон к жилету были подобраны сапоги и наручи. Кэр мог бы одеться и сам, но не хотел лишать удовольствия старика, воспитывающего его с рождения. Посмотрев на вновь успокоившуюся водную гладь, Кэр остался доволен своим внешним видом.

Неприятный звук снова вернулся. Уже успевший прийти в себя аурлиец понял, что его источником является бездумно бьющаяся в окно муха, пытающаяся выбраться на свободу. Насекомое устало от безуспешных попыток и остановилось передохнуть на поверхности прозрачного стекла. Кэр бесшумно приблизился к своей жертве. Ладонь занеслась, намереваясь прервать жизнь ничтожного существа. В последний момент Итан остановил свою руку, испуганная муха моментально взмыла в воздух.

— Сегодня тебе повезло, — с этими словами аурлиец распахнул ставни, выпуская существо на свободу.

Муха моментально устремилась в сторону хлынувшего в комнату потока свежего воздуха. Итан любил свой дом, и ему не хотелось проявлять жестокость в последний день своего пребывания в родных краях.

Прикрепив подаренное отцом оружие к поясу, Кэр отправился в обеденный зал. Перед подачей завтрака Альберт принес кубок с отвратительной на вид жидкостью. Отпив немного, Кэр понял, что не ошибся. На вкус было так же отвратительно, как и на вид. Под надзором строгих глаз Альберта юный господин осушил содержимое кубка до дна. Остатки похмелья испарились в тот же миг.

Пока Кэр последний раз за долгое время наслаждался фирменным гуляшом семейного повара, Альберт успел добраться до кабинета Кэрила-старшего и уже возвращался обратно. Его появление предвещало доносящееся издали кряхтение. Взгляд Итана упал на стоящие вдоль стены стеллажи, доверху набитые склянками с землей. В свое время отец много путешествовал и старался привезти частичку земли из каждого уголка континента. В ближайшем будущем Кэр надеялся осчастливить отца пополнением семейной коллекции.

Через минуту после первых отголосков в двери появился и сам слуга, в руках которого была стопка небольших рукописей, разложенных по папкам. Предусмотрительный отец уже давно запросил копии личных дел участников экспедиции из церковного архива. Времени до начала церемонии оставалось немного. Альберт принес своему господину курительную трубку с длинным изогнутым мундштуком, и Итан углубился в изучение документов.

Чтобы не терять время, он сразу отложил в сторону папку, на которой идеальным почерком было выведено имя Рэджинальда Хольта. Биографию капитана к этому времени наизусть знал уже любой ребенок, научившийся читать. Репутация, преследовавшая капитана, была известна всем. Поговаривали, что он соблазнил даже дочь самого ректора академии, чем заслужил его презрение. Некоторые считали, что Хольт назвал свой корабль «Отчаяние» в честь эмоции ректора, которую тот испытал, когда ему пришлось подписать согласие о назначении Рэджинальда Хольта на пост капитана.

Покопавшись в бумагах, Кэр вычленил из них папку, посвященную Ионе Форингтону. Биография старика отправилась в ту же стопку, что и капитана. Итан на несколько секунд задержал взгляд на папке с надписью Райан Оглтон. Уголки губ поползли вверх. Этого человека все знали исключительно как Огла. Кэр так привык к этой кличке, что и думать забыл о том, что у него может быть настоящее имя. Также, как и Иона, Огл был старым другом его отца. Несмотря на жуткий внешний вид, в душе он был самым большим добряком из всех, что знал Кэр.

Первым, что бросалось в глаза, был длинный шрам, идущий со лба до нижнего края правой щеки. Когда-то давно Огл получил это ранение во время стычки с морскими разбойниками. Не все моряки выбирали мирный путь, были и те, кто предпочитал заработать себе на безбедную старость пиратством. Столкнувшись с ними в тот день, боцман должен был умереть. Тело судового врача лежало рядом, истыканное стрелами. Однако произошло чудо, и Огл все еще продолжал ступать своими тяжелыми ногами по этой бренной земле, навсегда сохранив на своем лице память о случившемся. Огл не любил обсуждать случившееся в тот день.

Длинную пышную бороду каштанового цвета он намеренного отрастил, чтобы хоть немного отвлечь внимание от увечья. Волосы той же длины покрывали его затылок. В целом внешний вид моряка больше бы подошел медведю, обитающему у подножия шовбурских гор. Несмотря на свои внушительные размеры, Огл был образцом скромности и добродетели. Его вера в Творца была непоколебима. Кэр обожал те дни, в которые боцман был их гостем.

Когда мистер Кэрил был еще совсем юн, Огл часто брал с собой деревянные мечи, и они сражались до тех пор, пока мальчик не начинал валиться с ног от бессилия. Возвращаясь из экспедиций, боцман в красках рассказывал об увиденных им островах и морских путях, на которых ему удалось побывать, заставляя Итана еще больше грезить о путешествиях.

Во время совместных ужинов Иона и Огл постоянно препирались, и незнакомому с ними человеку могло показаться, что они вот-вот развяжут драку, но на самом деле оба питали друг к другу взаимное уважение. Огл считался лучшим боцманом континента. Любой матрос счел бы за счастье оказаться с ним на одном корабле. В долгих плаваниях Огл заменял морякам отца и всегда отстаивал их интересы перед офицерами. Папка с его именем отправилась в стопку к другим известным Кэру личностям.

Документы, посвященные Питеру Колгрейну, отправились за ними. Кэра немного кольнуло, что отец уже добавил в свой архив информацию о Пите, несмотря на то что тот только выпустился из академии. Кэр знал, что документов с его собственным именем на обложке у отца нет.