Кирт взял факел и первым вступил под своды пещеры. Едва аурлиец сделал первый шаг, он сразу ощутил на себе весь эффект зелья. Перед глазами все поплыло, а ноги стали ватными. Кэр вращал головой из стороны в сторону, но картина окружающего мира передавалась в его голову с задержкой. Дикари, окружившее молодоженов, видя их одурманенное состояние, помогали им продолжать движение. Итан не мог оценить, как долго они шли по многочисленным тоннелям, лабиринт которых все никак не хотел заканчиваться. Наконец, очередное ответвление привело их в просторный грот. Дикари торжественно подожгли факелы по всему периметру просторного зала.
Когда глаза Кэра вновь привыкли к яркому свету, он увидел, что на стенах практически не осталось пустого места. Скалы практически полностью были покрыты какими-то небрежными рисунками. Кирт указал следовать за ним в сторону возвышающегося в другом конце зала алтаря. Еще издалека Итану показалось, что на алтаре лежит человеческий скелет. Чем ближе он приближался, тем сильнее убеждался в своей догадке. Это был не первый скелет, который довелось видеть Кэру, но в нем было нечто особенно жуткое. Принадлежал он человеку явно крупного размера, телосложением превосходящего даже Огла. Череп скелета венчала жутковатого вида корона.
Подойдя достаточно близко, аурлиец понял, что ошибся. Страшная корона вовсе не была драгоценным атрибутом. Кэру стало крайне не по себе, когда он осознал, что жуткое украшение с рогами на самом деле никакое не украшение, а неотъемлемая часть черепа. Итан не мог ручаться, что происходящее ему не мерещится под действием снадобья.
Окружавшие их дикари распределились по периметру пещеры. Погрузившись в транс, они хором начали напевать мотив на недостижимом наречии. Усилием воли оторвав взгляд от загадочного скелета, Кэр решил более подробно изучить наскальную живопись. Казавшиеся первоначально хаотичными рисунки при длительном изучении принимали вполне осознанный порядок. Все они были посвящены богу Аскху. Лейтенант пришел к такому выводу, исходя из того, что главным героем большинства фресок стало существо, всегда изображаемое красной краской. Голову существа венчали длинные белые рога.
Вождь тем временем опустился на колени перед алтарем и принялся восхвалять мертвое божество. Мир снова поплыл перед глазами аурлийца, но он всеми силами старался удержать огонек затухающего сознания. Прямо перед ним лежал скелет существа, прежде неизвестного его сородичам, но Кэр не мог гарантировать, что собственные глаза не обманывают его под действием настоя. Воспитанному в любви к Создателю Итану впервые стало страшно, когда он по-настоящему осознал, что участвует в языческом обряде. Если бы кто-то год назад сказал ему, что он будет частью подобного ритуала, лейтенант рассмеялся бы ненормальному прямо в лицо. Теперь же аурлиец ощущал себя одним из тех культистов, которых инквизиторам было за что сжигать на городских площадях.
Вождь взял с алтаря заранее приготовленный кувшин и разлил его содержимое по двум чашам. В голове Кэра пронеслась мысль о том, что еще одну порцию такого напитка его сознание не выдержит. Ноа протянула свою руку в сторону отца. Достав кинжал, подаренный мистером Кэмбелом, вождь сделал небольшой разрез на раскрытой ладони своей дочери. Порез был достаточно глубоким, но Ноа даже не вздрогнула. Дурманящий напиток притупил ее рефлексы. Сжав руку девушки, Кирт дождался, когда несколько капель крови упадет в ее чашу. Затем наступила очередь Кэра. Его кровь перекочевала в чашу, предназначавшуюся для Ноа. Смотря друг другу в глаза, молодожены осушили свои чаши. Пение дикарей в этот момент стало значительно громче.
По словам вождя, данный обряд связывал души и переплетал их судьбы навсегда. Кирт снял висевший у него на шее медальон. Пояснив, что украшение принадлежало красному богу Аскху, а после его смерти передавалось из поколения в поколение в семье вождя, старик торжественно повесил его на шею аурлийца. Неизвестно, была ли это сила артефакта или же подействовала вторая порция напитка, но Кэр с трудом устоял на ногах, ощутив на своей груди холодный металл, показавшийся неимоверно тяжелым.
Дикари, не прекращая своего пения, начали приближаться к новобрачным. Дойдя до Кэра с Ноа, они взяли их на руки, подняв над собой. Племя отправилось в обратный путь. Ощущение реальности окончательно начало покидать аурлийца. Перед глазами мелькали красочные видения. Цепляясь за остатки собственного разума, он пытался придумать способ обозначить дорогу в лабиринте пещер, чтобы в будущем иметь возможность сюда вернуться. Не придумав ничего лучше, он начал судорожно сжимать и разжимать пораненную руку, заставляя капли крови падать на пол пещеры. Искренне надеясь на изобретенную им тончайшую путеводную нить, Итан отпустил свое сознание.
Перед его глазами всплывали всевозможные сцены. Вот он дома, и отец отчитывает его за очередную провинность. А теперь они вместе провожают его мать и сестру в летнюю резиденцию. Вот Кэр оказался в академии, на одной из лекций профессора Форингтона. Блуждая в картинах воспоминаний, Кэр машинально продолжал разгонять кровь по руке, составляя падающими каплями путеводитель по лабиринту.
Потоки свежего воздуха подсказали, что выход уже близко. Когда Кэр оказался под открытым небом, у него перехватило дух от красоты звездного неба. Казалось, на небосводе сегодня собрались сотни, а может, и тысячи звезд. На поляне их уже ждал специально приготовленный шатер. В его крыше подразумевался специальный вырез, чтобы молодожены в эту ночь были едины с небом. Оставленные друг другу, Кэр и Ноа еще долго слышали удаляющееся пение дикарей.
Аурлиец и его спутница были в трансе, движения им не принадлежали, тела были чужими. Кэр первый приблизился и поцеловал Ноа. Девушка легким движением скинула с себя тончайшую торжественную тунику. Помогая Итану снять рубаху, аборигенка прикоснулась к шраму у его сердца, полученному во время дуэли. Аурлиец нежно обхватил кисть ее руки и снова поцеловал. В голове его при этом не было ни единой мысли. Он был абсолютно чист, будучи не обремененным тяжестью тех мыслей, что отягчают существование любого человека. Чувства обострились под действием мистического напитка. Юноша и девушка провели эту ночь свободными от всех переживаний, предоставленные лишь самим себе.
Кэр давно не просыпался в таком хорошем настроении. Растянувшись во весь рост, он любовался облаками, медленно пролетающими над их пристанищем. Голова Ноа лежала у него на груди, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Распущенные волосы девушки щекотали его грудь. Утреннее солнце согревало своими нежными лучами. Аурлиец ощутил легкое чувство холода в районе груди. Ему пришлось немного отодвинуть волосы аборигенки, чтобы понять, что холод источает медальон, висящий у него на шее.
Реликвия племени явно была сотворена не на этом острове. Аборигены еще металл обрабатывать толком не научились, а эта драгоценность была создана из сплава, неизвестного даже Кэру. Медальон оказался идеально гладким. Ни выступов, ни изображений. Всматриваясь в него, можно было увидеть лишь свое собственное мутное отражение. Стоило только Итану коснуться украшения, как позабытые картины вчерашней ночи стали всплывать у него в голове. Лабиринт пещер, просторный грот, наскальные рисунки, алтарь, скелет, корона. Видение преобразилось, и корона слилась с черепом скелета, превращаясь в рога. Кэр посмотрел на свою ладонь. Порез, оставленный вождем во время ритуала, за одну ночь успел зажить практически полностью. Аурлиец вздрогнул от нахлынувших видений.
Неаккуратное движение разбудило девушку. Ноа распахнула глаза, заставив Кэра забыть о своих переживаниях на несколько часов. Позавтракав, они решили отправиться к тому самому озеру, где мистер Кэрил застал свою будущую жену. По пути аурлиец ненавязчиво, стараясь не вызывать подозрений своим излишним интересом, по крупицам вытаскивал из Ноа воспоминания о вчерашней ночи. Как оказалось, девушка и сама с трудом помнила происходившее в пещере. Вчера она точно также, как и Итан, впервые оказалась в священном для ее народа гроте. Ноа морщилась, пытаясь вспомнить четкие картины церемонии, но тщетно.
