Почувствовав, что со мной что-то не то, Таир пытается отстраниться.
– Нет-нет… Еще. Пожалуйста…
Обхватываю согнутыми в локтях руками его голову, не давая меня бросить. Мелькает, конечно, мысль, что в случае с Валеевым как раз я выступаю в роли любовницы, которых так осуждаю. Однако я тут же ее давлю, напирая на то, что это – его проблемы. Пусть он договаривается со своей совестью. Мне же от него ничего кроме секса не надо. Я не собираюсь его уводить из семьи. Лишать дочерей отца, а жены – мужа. К тому же она сама виновата, потому как… Вот я. А где она? Где?! Такая вся положительная. Которая Крым и рым с ним за ручку прошла. Где она теперь? Почему не идет за ним дальше? Почему не ценит того, что имеет? Почему воспринимает, что он рядом, как должное? Ее бы на мое место. Сравнила бы…
Захлебываюсь. Целую. В колючий подбородок, в скулу, лижу красивые губы. С жадностью шарю руками по мощной груди, спине с отчетливо проступающими мышцами. Таир потащил меня в зал, едва я в лазарете начала подниматься с койки. Поначалу мне ничего не хотелось. Сделаю пару упражнений, а потом полчаса сижу, тупо пялясь на свое отражение в зеркале. Потом в одно время со мной в зал стала ходить Таша, я понемногу втянулась. Начала что-то чувствовать, когда Валеев подходил, чтобы поправить меня или подстраховать. Да и просто наблюдая за его тренировкой… Все же он невероятно притягательный мужик. Тут даже апатия моя оказалась бессильна, сдаваясь под напором гормонов. И теперь вот:
– М-м-м…
Делаю, что давно хотелось. Опускаюсь поцелуями по его груди. Веду языком по ярко выраженным косым, по треугольнику уходящему под резинку штанов… Вместо крови по венам растекается жидкий огонь, который только раздувает шумное дыхание Валеева и хриплые стоны, которые он не может подавить, как ни старается. Даже гордость берет!
– Мама… Ма-а-ам?
Вскакиваю на подгибающихся ногах. Таир, чертыхаясь, утыкается мне лбом в висок. Его немного потряхивает. Меня тоже!
– Я здесь, Вороненок. Что-то случилось?
Не без труда выпутавшись из объятий соседа, толкаю дверь в комнату, унося с собой хаос в мыслях и обильную влагу между ног.
Это что вообще сейчас было, а?! Вот это все… Что я испытывала?
– Там мышка шуршала.
– Где? – округляю глаза.
– Под кроватью.
– Да брось, Сашка, тут нет мышей, – смеюсь я.
– А я говорю, есть.
– Ну и что мы с этим будем делать? – ерошу темные волосы. Никак не привыкну, что Сашку уже не поднять. Вместо этого сажусь на корточки и бережно прижимаю дочку к себе.
– Можно завести котика, – хлопает глазами эта хитрюга. Конечно, я могла бы спросить, в кого это она, да только и так все ясно. Смеюсь. Реутов, конечно, тот еще мудак. Но в последнее время я вспоминаю не только его предательство. В конце концов, он подарил мне массу счастливых моментов. И дочь… Если научиться вспоминать это без отсылки к тому, чем все в итоге закончилось, можно даже преисполниться благодарности. Жаль – я пока не научилась отделять одно от другого.
– Сашка, я не буду заводить котика!
– Ну почему? Ладно, у Ники аллергия. Но у тебя же ее нет.
Упоминание этой твари чуть понижает градус подпрыгнувшего к небесам настроения. Когда-нибудь я научусь нормально реагировать и на это. Просто мне не нужно спешить. И позволить себе прожить все положенные эмоции. Даже если они мне кажутся стыдными и недопустимыми. Как та же ненависть, что меня наполняет сейчас.
– Сначала котик, потом собачка. Знаю я тебя.
– Ну а что плохого в собачке? Вот Рич…
– Ничего плохого! За исключением того, что Рича выгуливает Стрельников. А нашего пса придется гулять мне.
– Прогулки полезны для здоровья, – душнит доча, придавливая отцовским взглядом. И такой он правильный в Сашкином исполнении… Хотела бы я ей другого отца? Нет. Ни за что.
– Давай обсудим это в другой раз. А сейчас возвращайся в кровать.
– Когда взрослые говорят «обсудим в другой раз», значит, они ничего не хотят обсуждать.
– Ты раскусила эту жизнь, – усмехаюсь я. – Давай в кровать, Вороненок. Я не шучу.
– Не пойду. Там мыши.
– Значит, забирайся ко мне. Буду их от тебя отгонять.
– Вместо кота?
– Ну, я же Кэт. А кэт по-английски это…
– Кошка, – бурчит Сашка, червячком скатываясь мне под бок. – Но все равно я хочу настоящую… – шепчет, засыпая.
Глава 25
Кэт
– Да! Да! Да, твою мать. Аррр… – вскакиваю со стула и, задрав руки над головой, принимаюсь кружить вокруг кресла Стрельникова в диком танце. А тот все лупится в экран, не в силах поверить, что я это сделала.
– Ну ты… – выдыхает с недоверием.
– Молодец? – подсказываю, окидывая взглядом остающихся в опенспейсе ребят. Те переглядываются, качают головами, после чего в нашем офисе начинается чистая вакханалия. Все улюлюкают и свистят. Обсуждают, как лихо я сломала защиту, и делают очередные ставки на будущее. У нас с Михой что-то вроде гонки. Кто кого сделает. И надо сказать, азарт от этого мероприятия подстегивает меня шевелиться. Ну, и выписанные врачом таблетки, конечно. Их я тоже принимаю исправно.
– Зараза!
Показываю Мишане язык. Он в ответ делает мне «сливку». Не сдерживая эмоций, захожусь в приступе смеха. Я торжествую, упиваясь ощущением собственной крутости. Довольно похрюкивая, висну у Стрельникова на шее и незаметно оглядываюсь. В этом балагане явно недостает Валеева, и мое счастье как будто неполное. Ну же! Где вы, Таир Усманович? Мне так хочется, чтобы вы лишний раз убедились, что не зря меня вытащили. Вот же! Посмотрите… Я приношу пользу. А не только ворох проблем, которые вы до сих пор разгребаете на ковре у высокого начальства.
Миша, расцеловав меня в щеки, передает Свину, тот обнимает и толкает к Таше… И так – пока меня не обнимет каждый член нашей маленькой, но дружной команды, респектуя. В руках последнего – Тая, я застываю, затылком ощущая чей-то тяжелый взгляд. Медленно оборачиваюсь к Таиру, поражаясь этой его особенности – возводить в ранг избранных, просто обратив на тебя внимание. Сглатываю. Стрельников на эмоциях набрасывается на меня, обхватывает за талию, отрывает от земли, закружив по офису. Я смеюсь еще громче, но в моем смехе битым стеклом звенит фальшь.
– Минус еще одна уязвимость, Таир Усманыч, – довольно скалится Миша. Выжидающе напрягаюсь. Ну же! Скажи, что я молодец! Скажи, а? Ну не просто же так я засиживалась в офисе до полуночи?!
– Отличная работа, Кэт.
И все? Просто «отличная работа»… Ну-у-у… Окей. Стараясь не показать своего разочарования, шире улыбаюсь. И в каком-то порыве, когда Мишка в очередной раз на эмоциях прижимает меня к себе, изворачиваюсь и коротко, но жадно его целую. Прямо на глазах у всех наших.
Стихнувшее было улюлюканье обретает второе дыхание. Кто-то даже свистит. Стрельников, ошалело на меня глядя, отстраняется. Впрочем, недовольным он совершенно не выглядит. Напротив. Мой поцелуй Миша явно воспринимает как приглашение к чему-то большему. Иначе почему он опять принимается меня тискать? Обнявшись, покачиваемся из стороны в сторону. Интересно, как долго я смогу делать вид, что не замечаю, как изменилась атмосфера в опенспейсе после того, что я отчебучила? Валеев нахмурился как туча, меняя давление в комнате. Не человек, а какая-то природная аномалия.
– Катя, зайдите ко мне.
На вы? Ох. Дело плохо. У меня слабеют колени. Таир вздергивает бровь – я покладисто головой качаю. Дескать, поняла. Сейчас исполню. А сама на Мишу с отчаянной мольбой пялюсь – спаси! Но он не понимает моего посыла. С чего бы? Миша уверен, что все прекрасно. И Таир вызывает меня, не иначе чтоб похвалить.
Ага, сука, как же!
В облаке парфюма, окружающем Валеева, плетусь вслед за ним до кабинета, где его аромат становится совсем уж концентрированным и густым. Ну, вот и зачем я его спровоцировала? Чего добивалась все эти недели, что он старался держать между нами дистанцию? Почему не признала право Таира остановиться на полпути? Куда его заманивала? Вот куда, а? Из какой такой прихоти он должен был наступать на горло собственным принципам? Лишь для того ли поступаться собой, чтобы мне легче было пережить предательство бывшего мужа? Когда я стала такой конченой эгоисткой?
