– У вас легкая рука.

– Это смотря что я ею делаю, – хмыкает Валеев.

– М-м-м…

– Если бью – то не легкая, Катя.

Интересно, зачем мне эта информация? То, что он в хорошей физической форме, видно и так. Сталкиваемся взглядами и синхронно отводим глаза, как на грех зависая на моей чертовой блузке, валяющейся между передних сидений.

– С дочкой-то увиделась? – стискивает челюсти Таир. И вот тут меня такое зло берет! Вот какого хрена, а? Он кто такой, чтобы меня порицать? Да, мы хотели с Мишей трахнуться. Просто трахнуться. И?! Что?! Надо теперь смотреть на меня как на врага народа? В чем вообще дело? Сам не гам и другому не дам, так, что ли? Я, вполне возможно, не выжила бы по-другому. Да что ты вообще знаешь, а?! Увиделась ли я с дочкой? Ага. Такая встреча, что как бы теперь не выпилиться.

Вытираю злые слезы.

– Встретились, да. Болеет она.

– Понятно. Ну как? Не легче?

– Я скажу, когда подействует. Еще, наверное, рано, – бурчу.

– Пойду тогда придумаю, на чем тебя перенести.

Лишь бы не в гробу. И не в простынях, как покойника.

– Ты как, Кать? – подлетает Стрельников, как только Таир Усманович отходит.

– Собираюсь с силами.

– Ну и напугала же ты меня!

– Могу представить. Надеюсь, твой испуг не выльется в заикание или эректильную дисфункцию.

Миха на миг подвисает, а потом откидывает голову и заходится хохотом.

– Да уж не хотелось бы, – замечает серьезно.

– О, ну раз смешить народ уже можешь, то, наверное, и с эвакуацией справишься, – замечает приближающийся Валеев. Откуда-то он притаскивает больничные носилки. Чего мне стоит на них погрузиться – один бог знает. Я и кричу, и реву, и проклятьями сыплю… Если травмы душевные со временем пройдут, то загубленное в зоне здоровье мне никто никогда не вернет. С этим нужно что-то делать. Например, операцию. Потому что эта беспомощность пугает до жути! И тут, наверное, даже хорошо, что очередной приступ меня сразил, когда я была не одна, пусть у Стрельникова наверняка на этот счет другое мнение. Случись это со мною дома… Сколько бы я лежала на холодном полу, пока бы меня хватились? День?! Два? Неделю?

Зарываюсь носом в подушку. Дышу со свистом.

– Так нормально? Или повыше?

– Одежда перекрутилась. Давит.

Признаться в этом не так-то просто, как и просить помощи, но я-то знаю, что то, что сейчас ощущается легким дискомфортом, через полчаса неподвижности покажется адом.

– Попросить Стрельникова снять?

Он что, прикалывается?!

– Я сама, – цежу сквозь стиснутые зубы. Валеев закатывает глаза. И принимается осторожно меня раздевать. Я сглатываю. За всю жизнь до этого меня касался один мужчина. А за сегодняшний день – аж два. Определенно, я иду на рекорд.

Миша

Настроение – пиздец. Чувствую себя абсолютно беспомощным. Вон, Таир – какой молодец. Уколы ставит. А я ни черта не умею. Как-то никогда не возникало такой необходимости. И слава богу, конечно. Может, научиться?

Достаю сигарету из забытой Таиром пачки. Подкуриваю. Из памяти выныривает расплывчатый кадр – выпяченная худенькая попка, струящиеся по спине роскошные волосы. Толчок. И ор.

Прикрыв лицо ладонью, тихо угораю. Нет, это только со мной могло такое случиться. Как, сука, сглазили! А все так хорошо начиналось – красивая телка, вспыхнувшая похоть. Как минимум могли бы отлично потрахаться. Как максимум – нырнуть в отношения. Я не против совсем. Давно пора. Наверное, старею. Беззаботная жизнь уже не манит так сильно, как раньше. Тусовки осточертели. Меркантильные одноразовые телки – тоже. Срывы с неодноразовой – и того сильнее. Хочется чего-то настоящего. Давно уже хочется. Правда, Кэт говорит, ей совсем не до отношений. Так, может, и лучше, что ничего у нас по итогу не вышло? Да, скорее всего. Если бы только не эта чертова неудовлетворенность. Заебало.

Делаю две глубоких тяги подряд.

Такой шок пережили – а ты смотри, ожил, да, Мишка? Поправляю член в штанах. В затылке противно тянет. От мысли, чем это для меня закончится – мутит. Я не хочу… Но когда, сука, я мог противостоять этим желаниям? Нет, в каких-то случаях получалось, но не так часто, как мне того бы хотелось. Чертов слабак.

Отбрасываю бычок и, сунув руки в карманы, поднимаюсь в квартиру. И замираю на пороге комнаты. Какого хрена?!

– Давай попытаемся это надеть, – уговаривает Таир полностью голую Кэт.

– Не могу, – хнычет она, тяжело дыша. – Я раздевание еле пережила.

– Давай, – подбадривает Валеев, потрепав Кэт по макушке, – у тебя все получится. Ну не голой же тебе лежать, Кать!

– Да не могу я! – рычит она.

– Не поздно стесняться? Ну, хочешь, я Мишу позову? Он поможет.

– Нет!

Нет? Ну, ок. Наверное, надо осмыслить, почему так. Вариантов здесь не то чтобы много. Подумав, склоняюсь к мысли, что Кэт может просто не хотеть, чтобы я ее лицезрел в таком непрезентабельном виде. Бабы в этом смысле странные существа. Была у меня одна, которая в пять утра вскакивала, чтобы сделать макияж к моменту моего пробуждения. Я так и не понял, на хрена это все. Ну, то есть понятно – хотела больше понравиться. Но, будем честны, этот способ никогда не работал. Притяжение – оно либо есть, либо нет. И внешность тут совершенно не имеет значения. Или это у меня только так? Су-у-ука. Ненавижу!

Достаю из кармана телефон и быстро печатаю: «Кэт, я ушел. Если будет что-то надо – не стесняйся обращаться, ок? Я переживаю».

И все еще хочу попробовать, вдруг у нас что-то получится. Почему-то с ней это кажется действительно возможным. Кэт – живое воплощение того, как я себе представляю свою идеальную спутницу. Она красива, умна, стройна, и мы варимся в одной сфере, а потому вряд ли заскучаем вместе. Что же касается ее прошлого – оно меня не пугает. Скорее даже, наоборот, делает эту женщину как будто доступнее. У нее скелеты в шкафу, у меня… Просто идеальная пара. Срастемся комплексами, как сиамские близнецы, и зашагаем по жизни вместе. А там, даст бог, постепенно от них и избавимся.

Да, Мих?!

Поднимаюсь домой. Стук хвоста о пол слышу еще с улицы. Мой золотистый ретривер Рич, как любой пес, заранее чувствует приближение хозяина.

– Ты ж мой бармалей. Папин красавец, – шепчу, почесывая пса за ушами. – Гулять?

Битье хвоста о пол становится интенсивнее. Улыбка кобеля растягивается от уха до уха. Рич с громким тявканьем делает круг вокруг собственной оси, срывается с места и возвращается, таща в ухмыляющейся пасти поводок.

– На весь дом поднял шум, – говорю ему, косясь на стену, отделяющую мою квартиру от квартиры соседей. От греха подальше побыстрее сбегаю вниз. Рич делает свои дела, я убираю результат в гигиенический пакет и уже расслабленно иду дальше к променаду вдоль озера. Здороваюсь со знакомыми собачниками. Рич несется к хвостатым друзьям, кружит туда-сюда, вовлекая пёселей в игру, но я командую идти дальше. В голове сумбур, и хочется тишины, которая здесь просто невозможна. А вот в леске за озером, особенно если отойти подальше – вполне. Убегая, Рич утопает во тьме, как в липком густом мазуте. Мир потихонечку засыпает на пушистой подушке затянутого тучами неба. На душе тревожно. И предчувствие того, что сегодня я тупо не выдержу, собирается внизу живота тянущей тупой болью.

Обреченность… Вот, что я ощущаю, пробираясь сквозь густую траву. Бесполезно! Сегодня можно было даже и не пытаться.

– Рич! Домой…

Путь обратно занимает всегда меньше времени. Взгляд как примагниченный скользит по соседскому балкончику. Кажется, она сидит в кресле. Как чувствует, сука, что я опять сорвусь.

– Привет.

– Привет, Таш. Виделись же на работе.

– А тут нет, – пожимает пухлыми плечами. – Как съездили? Кэт увиделась с дочкой?

– Да. Все получилось. Только потом, прикинь, у нее спину прихватило.

– М-м-м. Жаль.

– Чего?

– Что ваше свиданье сорвалось.

– Да нет. Нормально все, – вру зачем-то. – А вот то, что она из обоймы выпала – херня. Только сработались.