Острыми, как лезвие ножа, ураганными и резкими, как удары хлыста, порывами хлестал дождь, обжигая незащищенную кожу нескончаемым градом крошечной свинцовой дробью тяжелых капель.

Первой шла Мэри, почти вплотную за ней — Кеннеди. При особо сильных порывах ветра, когда Мэри останавливалась пережидая, Кеннеди одной рукой вцепившись в канат, второй крепко обхватывал девушку за талию. В другое время у меня могло появиться ревнивое желание поразмышлять о том, как некоторым мужикам чертовски везет, но сейчас у меня на уме были гораздо более важные вещи. Я подошел к Кеннеди совсем близко, почти наступая ему на пятки, приблизил свою голову к его голове и, стараясь перекричать шум бури, крикнул:

— Пришло ли хоть слово?

Он едва заметно покачал головой. Да, умный парень — не обернулся и даже не замедлил шаг.

— Проклятье! — Это сильно осложняло дело. — А вы звонили?

Он снова покачал головой. На этот раз я увидел в его кивке раздражение, но подумав, чем он рискует, не мог упрекнуть его. У него действительно было очень мало шансов услышать или узнать что-либо, ведь Лэрри все время крутился вокруг него, размахивая своим огромным пистолетом. Крутился с той самой минуты, как Кеннеди появился на платформе.

— Мне необходимо переговорить с вами, Кеннеди! — крикнул я.

На этот раз он тоже услышал меня — кивок был едва заметен, но я уловил его.

Наконец-то мы очутились в совершенно ином мире. Дело не в том, что внезапно наступила тишина, не в том, что стало тепло, не в том, что не было больше дождя и ветра, нет, главное было не в этом, хотя это несомненно имело свой положительный эффект. А в том, что жилые помещения напоминали роскошный отель.

Вместо холодной стали переборок — стены, отделанные какой-то разновидностью пластика, приятных пастельных тонов. Пол выстлан толстой, заглушающей звуки шагов резиной. Поверх резины — ковровое покрытие. Вместо резкого света ламп, подвешенных к подволоку, — мягкий рассеянный свет от скрытых светильников. В этом коридоре несколько дверей были открыты, что позволяло видеть прекрасно обставленные комнаты, напоминавшие каюты старшего офицерского состава боевого корабля. Бурение нефтяных скважин нелегкое дело, тяжелый труд, но в часы, свободные от работы, бурильщики на этой буровой вышке, видимо, жили совсем неплохо. Найти такой комфорт, граничащий почти с роскошью, в металлическом марсианском сооружении, находящемся на расстоянии многих километров от берега в открытом море, казалось чем-то сверхъестественным.

Но более всего из всех этих проявлений комфорта меня порадовало то, что там были скрытые громкоговорители, расположенные вдоль коридора через определенные интервалы. Из них доносилась музыка, тихая, но достаточно громкая для той цели, которую я поставил перед собой. Когда последний из нас вошел в эти райские кущи, Кеннеди повернулся и обратился к Ройялу:

— Куда идти дальше, сэр? — Да, он действительно был образцовым шофером: любой, обратившийся к Ройялу с приставкой «сэр», заслуживал медали.

— В комнату генерала. Ступайте вперед.

— Сэр, обычно я ем в рабочей столовой  — сухо заметил Кеннеди.

— Не сегодня. Поторопитесь.

Кеннеди выполнил распоряжение буквально, и вскоре оказался метрах в трех впереди всех, и, похоже, сбавлять темп не собирался. Это было похоже, конечно, на случайность, но я шагал рядом с ним. Времени было в обрез, тихо, наклонив голову, не глядя на него, я прошептал:

— Отсюда можно позвонить?

— Нет. Один из людей Вилэнда постоянно находится рядом с оператором, соединяющим буровую вышку с городом. Контролируются все разговоры.

— Шерифа видели?

— Нет. Отдал ваше послание его помощнику.

— Как они дадут нам знать, если у них все сложится удачно?

— Сообщат генералу, что вы арестованы в Джексонвилле.

Мне захотелось громко выругаться, но я удовлетворился тем, что выругался про себя. Возможно, это лучшее, что пришло им в голову в спешке, но это решение было неудачным и граничило с провалом. Оператор мог действительно передать сообщение генералу, и я, если бы мне крупно повезло, мог случайно, оказаться рядом с ним в это время. Но оператор мог попросить передать это сообщение человека Вилэнда, а тот, зная, что я нахожусь на буровой, или вообще не передал бы его, или передал бы с опозданием на несколько часов, да и то в виде шутки. Короче, не было ни малейшей уверенности в том, что сообщение достигнет моих ушей. Все, все могло провалиться. Люди могли погибнуть только из-за того, что я не получил это, так необходимое мне известие. Да, это был провал. Что делать? Я  мучительно искал выход. А что если…

Музыка неожиданно оборвалась. Но мы с Кеннеди как раз завернули за угол, который на какую-то секунду отрезал нас от остальных, и я рискнул негромко спросить:

— Радиорубка. Радист там дежурит постоянно?

Кеннеди колебался:

— Не знаю. Мне кажется, установили дистанционный вызов. 

Я знал, что он имеет в виду. В тех случаях, когда по каким-то обстоятельствам в радиорубке не может быть постоянного дежурного, то, при поступлении вызова на частоте, на которую настроена рация, сигнал вызова поступает  оператору связи.

— Вы умеете работать на коротковолновом передатчике? — спросил я. Он покачал головой.

— Вы должны помочь мне, Кеннеди. Очень важно, чтобы…

— Тальбот!

Это был голос Ройяла. Я был уверен, что он слышал, как я что-то говорю. Если у него появится хоть малейшее подозрение, можно считать, что я и Кеннеди обменялись последними словами в своей жизни и что с нами покончено. Но я не сал виновато вздрагивать и резко останавливаться, а постепенно замедлил шаг и спокойно, вопросительно оглянулся. Ройял был в трех метрах от меня, но я не заметил никаких признаков подозрительности или враждебности на его лице. Хотя… Ройял давным-давно научился скрывать эмоции.

— Подождите здесь, — отрывисто бросил он, прошел вперед, открыл дверь, заглянул в комнату, и сделал нам знак, приглашая войти. — Проходите.

Мы вошли. Комната была большая, более шести метров длиной, и роскошно обставленная. От стены до стены красный ковер. Квадратные, залитые дождем окна обрамляли красные шторы. Кресла, обтянуты зеленым и красным ситцем.  В правом углу комнаты находился бар, рядом с которым стояли высокие стулья с сиденьями, обитыми красной кожей. Левый угол был выгорожен стойками и натянутыми занавесками в отдельный кабинет, видно было, что делалось это на скорую руку.  Вблизи двери стоял стол — столешница облицована пластиком, вокруг восемь стульев. Двери в левой и правой стене вели видимо в личные покои генерала.

Генерал и Вилэнд уже ожидали нас. К Вилэнду вернулись его обычное хладнокровие и невозмутимость, и я должен был согласиться с тем, что его холеное лицо с гладкой кожей, аккуратными усиками и благородной сединой на висках как нельзя лучше вписывалось в интерьер этой роскошной комнаты.

— Закрой дверь, — сказал он Лэрри и, повернувшись ко мне, кивнул в сторону занавешенного кабинета. — Вы будете обедать там, Тальбот.

— А как же иначе, — согласился я. — Вы меня наняли. Я ваш слуга и должен есть на кухне.

— Вы будете обедать там, так как никто посторонний вас видеть не должен. Вы заметили, что по пути сюда вам в коридоре  не встретилось  ни одной живой души? Мы просто не хотим, чтобы бригада бурильщиков бегала с криками, что по буровой вышке расхаживает Тальбот, убийца, которого разыскивает полиция. Не забывайте о том, что здесь есть радио и что сюда ежедневно доставляются свежие газеты… Мне кажется, генерал, можно уже пригласить официанта, не так ли? 

Я прошел и сел за небольшой столик за занавеской. Меня трясло. Непростительный промах. — Мое внимание было слишком занято животрепещущими проблемами, и я совсем забыл, что должен играть роль убийцы, разыскиваемого полицией. Ведь, нужно было постоянно прятать свое лицо, стараясь не выделяться, держаться в средине группы, со страхом заглядывать за каждый угол. Но я не делал ничего подобного. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем Ройялу придет в голову удивиться, почему я не предпринимал никаких мер предосторожности.