— Потому что пытались определить, насколько вы погрязли во лжи, и убедились, что вам нельзя доверять ни на грош, — он с любопытством посмотрел на меня. — Вам, конечно, понятно, что это означает? Если ваш паспорт у нас, значит мы имеем о вас еще кое-какие сведения впридачу. Смотрю вас это не тревожит. Такое хладнокровие. Крайслер, вы весьма опасны. А впрочем, возможно, вы просто-напросто глупы?
— Что вам от меня нужно? Вы хотите, чтобы я упал в обморок?
Он сделал вид, что не расслышал моих вопросов, и продолжал:
— Наша полиция и иммиграционные власти, по крайней мере на данный момент, установили хорошие взаимоотношения с кубинскими коллегами, и на наш запрос они прислали нам не только ваш паспорт, но и очень много интересной информации. Вы — не Крайслер, а Форд. Два с половиной года провели в Вест-Индии и хорошо известны местным властям на основных островах.
— Слава, судья, великое дело! Когда у тебя столько друзей…
— Дурная слава. За два года трижды сидели в тюрьме за мелкие проступки, — судья Моллисон бегло просмотрел бумагу, которую держал в руке. — Неизвестно, на какие доходы существовали. Вы работали всего три месяца в должности консультанта гаванской фирмы, специализирующейся на подводных работах, — он посмотрел на меня. — Может быть, вы поподробнее расскажете, чем именно занимались, работая на этой фирме?
— Я консультировал их на сколько глубока проблема перед ними стоящая.
Он задумчиво посмотрел на меня и снова занялся изучением бумаги.
— Вы были связаны с преступниками и контрабандистами. В основном с преступниками, занимающимися кражей и контрабандой драгоценных камней и металлов. Известно также, что вы подстрекали или пытались подстрекать рабочих к беспорядкам в Нассау и Мансанильо, были высланы из Сан-Хуана, Гаити, Венесуэлы и объявлены персонами «нон грата» на Ямайке, в Нассау и на Багамских островах, — он внезапно остановился и посмотрел на меня. — Вы, британский подданный и вместе с тем персона, нежелательная на британской территории!?
— Это явное предубеждение, судья.
— Нет сомнений, что вы нелегально проникли на территорию Соединенных Штатов Америки, — судью Моллисона, видимо, трудно было сбить с пути, когда он закусил удила. — Как вы сюда проникли — не мое дело. Такое постоянно происходит в этих местах. Возможно, прибыли через Ки-Уэст и ночью высадились на берег где-нибудь в районе порта Шарлотты. Это не имеет значения. Теперь вдобавок к нападению на полицейских офицеров, стоящих на страже закона, и к незаконному ношению оружия вам можно предъявить обвинение в нелегальном проникновении в нашу страну. Человек с таким досье заслуживает за эти преступления сурового наказания, Форд. Однако приговор не будет вынесен. Во всяком случае, его вынесут не здесь. Я проконсультировался с государственными иммиграционными властями, и они согласились со мной: лучшее решение дела — депортация. У нас нет ни малейшего желания заниматься людьми, подобными вам. Кубинское руководство сообщило, что вы сбежали из-под охраны и вырвались из полицейского участка, где содержались по обвинению в подстрекательстве к беспорядкам среди докеров. Пытались застрелить полицейского. За такие преступления на Кубе выносят суровые приговоры. Первое обвинение не влечет за собой необходимости выдачи вас кубинским властям, по второму обвинению у нас нет требований о выдаче от компетентных служб. Однако, как я уже упоминал, мы намерены руководствоваться не законами о выдаче преступников, а законами о депортации. И мы решили депортировать вас в Гавану, где соответствующие официальные лица встретят самолет, когда он приземлится завтра утром на Кубе.
В зале суда воцарилась тишина. Я постоял неподвижно, не проронив ни слова, а затем, откашлявшись, заявил:
— Думаю, что вы слишком жестоки ко мне, судья.
— Это зависит от точки зрения, — безразлично произнес он и поднялся, чтобы уйти. Но, бросив взгляд на конверт, который ему принес юноша, сказал: — Одну минуту. — Снова сел, вскрыл конверт, вытащил из него тонкие листы бумаги, взглянул на меня, и слабая улыбка тронула его губы: — Мы просили Интерпол навести справки на вашей родине. Правда, я не думаю, что получим еще какую-то полезную информацию. Мы и так имеем о вас все нужные нам сведения. Да… да… так я и думал, ничего нового… Хотя, минутку!
Судья говорил спокойно, неторопливо и вдруг последние два слова прозвучали неожиданно так громко, что дремавший репортер взвился на стуле, как игрушечный черт из коробки, потом выпрямился и тут же, вдвое согнувшись, стал поднимать упавшие на пол записную книжку и ручку.
— Одну минуту, — повторил судья и вслух стал читать радиограмму:
— Улица Поля Валери, дом 37-б. Ваш запрос получен и т. д. и т. д. Вот основное:
С сожалением вынуждены информировать вас, что преступник по имени Джон Крайслер в нашей картотеке не значится. Вы описываете, в вашем запросе человека очень похожего на погибшего Джона Монтегю Тальбота: Рост 1 м 80 см, вес 83 кг. Густые рыжие волосы с пробором слева, синие глаза, густые черные брови, над правым глазом шрам от удара ножом, орлиный нос, исключительно ровные зубы. Левое плечо держит немного выше правого, сильно хромает.
Высылаем вам копию досье Тальбота. Сожалеем, что ничем больше помочь не можем.
Судья посмотрел на меня, а я через открытую дверь стал смотреть на улицу. Должен признаться, описание было составлено неплохо.
Судья продолжал читать:
Дата рождения Тальбота неизвестна. Возможно, это начало тысяча девятьсот двадцатого года. Место рождения неизвестно. Сведений о службе в армии во время войны не имеется. В тысяча девятьсот сорок восьмом году окончил Манчестерский университет и получил диплом бакалавра технических наук. В течение трех лет работал на фирме «Сибл-Горман и K°».
Моллисон замолчал и неприязненно уставился на меня:
— Что это за фирма — «Сибл-Горман и K°»?
— Никогда не слышал о такой.
— Уж конечно, не слышали. Зато я слышал. Это хорошо известная инженерная фирма, специализирующаяся, кроме всего прочего, на изготовлении всех типов оборудования для подводных работ. Эта фирма тесно связана с фирмой, где вы работали в Гаване. Не так ли?
Судья, видимо, не ожидал ответа, так как сразу вернулся к чтению:
Специализировался по поднятию ценностей с затонувших кораблей и в глубоководных погружениях. Ушел из фирмы «Сибл-Горман и K°», поступил на работу в датскую фирму, из которой через полтора года уволился. За увольнением последовало расследование в связи с пропажей двух золотых слитков весом 12,7 кг и стоимостью 60000 долларов, поднятых фирмой со дна Бомбейской гавани с затонувшего корабля «Форт Стрикене», на борту которого находились сокровища. 14 апреля 1944 г. из-за взрыва боеприпасов корабль взлетел на воздух и затонул. Вернулся в Англию, работал на фирме подводных работ в Портсмуте. Во время спасательных работ на судне «Нантакет Лайт» затонувшем у мыса Лизард в июне 1955 года связался с известным похитителем драгоценностей Мораном по кличке «Корнере». На борту корабля был ценный груз — он перевозил из Амстердама в НьюЙорк бриллианты. Поднятые со дна драгоценности, оцененные в 80000 долларов, исчезли. Тальбота и Морана выследили в Лондоне, арестовали, но им удалось бежать из тюремной машины. При этом Тальбот выстрелил в полицейского офицера из припрятанного автоматического пистолета. Вскоре офицер скончался.
Я резко наклонился вперед, до боли вцепившись руками в перила ограждения. Глаза всех присутствующих устремились на меня, а мои глаза смотрели только на судью. В душном зале воцарилась тишина, которую нарушало только сонное жужжание мух, летающих где-то высоко над головой, да мягкий шелест лопастей большого вентилятора, укрепленного под потолком.
Снова зазвучал голос судьи:
Тальбота и Морана в конце концов выследили: они скрывались в помещении склада резиновых изделий, расположенном на берегу реки.
